Слушая, Гарольд Магнус энергично кивал. Джудит прятала улыбку – она прекрасно знала, какого мнения был ее босс о Гусе Роме. Вот раздутая старая жаба!

– Как бы то ни было, – продолжал президент, – в последние четыре дня я всех бессовестно прослушивал. Заходил под любым предлогом на кухни. Смотрел, как убирают комнаты, болтал с садовниками, секретарями и горничными. Но в итоге больше всех мне помогла жена. – Он поджал губы и присвистнул – скорее огорченно, чем презрительно. – Я не собираюсь сейчас обсуждать мои отношения с женой, скажу одно: она несчастная женщина, поскольку живет в наше время. Я спросил, о чем она думает, когда остается наедине с собой, как переживает состояние дочери, когда меня нет рядом и я не вижу их обеих, как бы хотела устроить жизнь, когда мы уедем из Белого дома…

Рис помолчал, сохраняя непроницаемое выражение лица. Это был мучительный разговор для них обоих. Тем более что в повседневной жизни они не часто общались. Несмотря на скандальное поведение жены, Рис ее ни в чем не упрекал. Только следил, чтобы к ней не допускали корреспондентов, и обеспечил строгий надзор. Как мог он ее упрекать, если сам устроил так, чтобы у нее никогда не было второго ребенка? Их редкие ссоры случались из-за того, что она мало внимания уделяла дочери. Девочка взрослела, но умственная отсталость не позволяла ей даже догадываться, что дочь президента страны должна быть совсем другой. Тайбор Рис нежно любил дочь, но не мог уделять ей столько времени, сколько требовалось. А от матери не было никакого проку.

– Ладно, – сказал он Магнусу и Кэрриол, – не буду вас больше мучить. Я решил, что мы должны осуществить Операцию поиска и согласен с мнением доктора Кэрриол по поводу требований к личности исполнителя. Таким образом, Операция поиска вступает в третью фазу, и я опять согласен с доктором Кэрриол, что единственным подходящим кандидатом является Джошуа Кристиан.

Гарольд Магнус не осмелился протестовать, но поджал губы, отчего его круглое лицо с несколькими подбородками приняло выражение безжалостное и эгоистичное, но в то же время обиженное и капризное. Джудит же ничем не выдала своих чувств.

– Естественно, – продолжал Тайбор Рис, – вся логистика остается за министерством окружающей среды. Я не собираюсь вмешиваться в это дело. Но требую регулярных отчетов и надеюсь вскоре увидеть результат. Бюджет третьей фазы я пока не утвердил, однако предварительно сообщаю, что вы получите все необходимые деньги. А сейчас мне хотелось бы узнать вот что. – Он посмотрел на Джудит. – Доктор Кэрриол, как вы собираетесь строить отношения с Кристианом? Он должен знать об Операции поиска? Вы это продумывали?

Она кивнула:

– Да, господин президент, продумывала. Если бы был выбран сенатор Хиллиер, я бы посоветовала ему сказать. Но я категорически против, чтобы Кристиан каким-то образом догадался о роли и участии правительства. Он прирожденный кандидат на роль исполнителя, и ему не нужна поддержка ни в моральном плане, ни в плане поощрения верности долгу. Нет необходимости апеллировать к его патриотизму. По моему твердому убеждению, если Кристиан узнает об Операции поиска, мы его тут же потеряем, а вместе с ним все возможные выгоды.

Тайбор Рис улыбнулся.

– Я с вами согласен.

– Господин президент, – Магнус заговорил, проглатывая слова, настолько его обуревали чувства, – мы возлагаем столько веры – слепой веры – на человека, которого не сможем контролировать! Я глубоко сомневаюсь, что мы поступаем правильно. Никогда бы не подумал, что придется выбирать кандидата, которому нельзя сказать, что, как и почему. И такому человеку мы должны будем довериться! – Его буквально трясло от возмущения.

– У нас нет выбора, – возразил президент.

– Мистер Магнус, – спокойно начала Джудит, – довериться придется лишь до определенной степени. Доктор Кристиан будет находиться под постоянным наблюдением. Я установила с ним достаточно доверительные отношения и намерена оставаться в центре его жизни. Таким образом, доверять вы должны не ему, а мне. Я же уверяю вас, что если в какой-то момент Кристиан станет угрожать нашему проекту, я разберусь с ним прежде, чем он успеет нам навредить. Даю вам слово.

Сказанное ею оказалось неожиданностью для обоих мужчин. Тайбор Рис улыбнулся, Гарольд Магнус вздохнул с облегчением. Они, разумеется, решили, что Джудит завела с Кристианом интрижку. Пусть так и считают – это их успокоит.

– Мне полагалось бы знать, – проворчал министр.

– Что-нибудь еще, доктор Кэрриол, что вам требуется лично от меня? – спросил президент.

Джудит нахмурилась, размышляя:

– Считаю, что на этой стадии третья фаза не потребует много денег. Вопрос нескольких тысяч долларов, вот и все.

– Не разоримся, – усмехнулся Рис.

Джудит коротко улыбнулась и продолжила:

– Выбор Кристиана тем и удачен, что этот человек самоокупаем. Элиот Маккензи из издательства «Аттикус» утверждает, что его книга разойдется миллионными тиражами. А Маккензи совсем не дурак. Следовательно, министерству не придется компенсировать издательству возможные потери, как мы обещали. Наоборот, сделка превратит Кристиана в очень богатого человека. Помощь, которая мне потребуется от вас, господин президент, другого рода. Одобрение наших перемещений по стране с предоставлением приоритета получения комфортного жилья, машин, авиабилетов, вертолетов и прочего. – Джудит перевела спокойный взгляд на министра. – Мне потребуются средства для меня самой, коль скоро я собираюсь сопровождать Кристиана в его рекламной поездке.

– Получите все, что вам понадобится, – кивнул Тайбор Рис.

– Я по-прежнему не могу согласиться с вашим выбором, господин президент, – продолжал гнуть свое министр. – Но теперь, когда я узнал, что доктор Кэрриол будет рядом с исполнителем, мне стало намного спокойнее.

– Спасибо, сэр, – поблагодарила его Джудит.

Решив, что понял характер отношений Кэрриол и Кристиана, Рис заинтересовался ею как женщиной:

– Не возражаете, если я задам вам вопрос личного свойства?

– Отнюдь.

– Джошуа Кристиан что-нибудь значит для вас как мужчина? Как личность?

– Конечно.

– А если потребуется выбирать между мужчиной и благополучием проекта, в который мы его вовлекли? Каким будет ваше решение? И что вы при этом почувствуете?

– Чрезвычайно расстроюсь. Но сделаю все, чтобы сохранить проект независимо от того, какие чувства испытываю к мужчине.

– Такое сказать нелегко.

– Согласна. Но я потратила больше пяти лет, стремясь к единственной цели. И эта цель отнюдь не мелочь. Я не намерена ради чувств к мужчине выкидывать в мусорную корзину всю проделанную работу. Печально, если мои слова покажутся вам циничными, но это факт.

– Вы были бы счастливее, если бы были способны выкинуть свою работу в мусорную корзину? – спросил президент.

– Я вовсе не несчастна, сэр – твердо ответила Джудит.

– Понятно. – Рис положил большую, красивой формы руку на стопку видеозаписей и рукопись книги. – Операция поиска завершена. Для третьей фазы нужно новое название.

– У меня есть предложение. – Джудит произнесла это так поспешно, что стало ясно: новое название она придумала заранее.

– Вы нас все время опережаете. Хорошо, говорите.

Она торжествующе затаила дыхание.

– Операция «Мессия».

– Высокопарно, – заметил Рис, которому новое название не очень понравилось.

– Операция с самого начала была такой и никакой другой.

VI

Кристиан почти не скучал по Джудит, вернее, он о ней почти не думал – слишком был занят книгой и одновременно плановым приемом пациентов. Книга его воодушевляла и доставляла большое наслаждение. Сказочное удовольствие. Прекрасные флюиды точных до совершенства слов сливались вместе, образуя великолепные флюиды совершенных предложений. Текст звучал, как его собственная речь, и обладал тембром его голоса. Чудо!

Мать, Джеймс, Эндрю, Мэри, Мириам и Марта от всей души его поддерживали и постоянно помогали всем, чем могли: не задавали вопросов, терпели его приступы рассеянности, обустроили дом 1047 так, чтобы было удобно ему и его неутомимому личному секретарю, готовили, стирали, ухаживали вместо него за растениями, вовлекли в заговор его пациентов («Понимаете, он пишет книгу. Подумайте о тех, кто так же, как вы, нуждается в его помощи, но не может приехать сюда»). Они не жаловались, не критиковали, не ждали, чтобы он заметил их усилия, не говоря уж о том, чтобы он их оценил. А когда он все-таки замечал и благодарил, они лучились радостью и еще сильнее любили его. Все, кроме Мэри, которая работала, как все, не покладая рук и получала свою долю благодарности, но предпочла бы обойтись без нее.

Многие и многие часы, проведенные в беседах с Люси Греко, пропали впустую – Джошуа это сознавал. В такие часы его мысли беспорядочно метались, и он говорил о себе, хотя не он являлся главным предметом повествования. Но потраченные зря часы служили зернами, дававшими всходы в другое время, когда он мог, обуздывая энтузиазм, излагать свои теории в том виде, в каком они были бы понятны редактору. А потом, когда он принимал пациентов или уходил обдумать особенно запутанную концепцию, чтобы сделать ее доступной для разумения, Люси садилась в комнате, которую ей отвели под кабинет, и творила словесные чудеса, которые так его восхищали, когда он их читал. Пригодился голосовой принтер, которым Джошуа никогда не пользовался. А Люси решила, что эта техника еще не служила более достойной цели.

Однажды, заглянув в кабинет и взглянув на фабричное клеймо на корпусе аппарата, Джошуа вздохнул.

– В чем дело? – в недоумении спросила Люси.

– Сделано в Скарлатти, Южная Каролина, – печально сказал он. – Знаете, когда-то в Холломене производили большую долю изготовляемых в стране принтеров: от обычных пишущих машинок до… нет, не такого, как этот голосовой, но много других. Завод до сих пор стоит. Я иногда прохожу через его территорию. Его не только не охраняют, за ним вообще не смотрят. Какой смысл? Кто станет красть металлические платы, пробойники и прессы, которые невозможно приспособить для других целей? Там нет ни души, все ржавеет, на полу грязь, с балок свисают сосульки.