– Я вас уведомлю, как только выясню этот вопрос.

Она послала за Виолеттой и нехотя пошла наверх.

Глава 3

– Это не правда, все это выдумки, – убеждал Нортон лорда Хавергала в свойственной ему грубоватой манере.

Летти его голос был слышен из прихожей, довольно далеко от гостиной. Она уж было подумала, что Нортон изменил своей излюбленной теме и теперь атакует ее гостя нравоучительными наставлениями. Но она ошиблась.

– Я еще ни разу не видел, чтобы свиноматка пожирала свое новорожденное потомство. Нет, сэр, если за кем-то и надо приглядывать в свинарнике, то это за кабанами. Они становятся очень агрессивными в период опороса, а молодые кабаны еще опаснее.

– А, да, конечно, подсвинки, – произнес Хавергал с явным замешательством.

– У меня их две дюжины. Вы должны обязательно заглянуть ко мне в Нортон-холл, посмотреть мои плантации хмеля. Я занимаюсь не только свиньями, но и хмелем. Возможно, вы обратили внимание на мои земли, когда проезжали мимо? Огромный дом в норманнском стиле? Моя свиноферма – я ее называю свинарником – ха-ха – несколько в стороне, ниже дороги.

Летти поспешила в гостиную, на помощь лорду Хавергалу. Оба мужчины вскочили с мест при ее появлении. Выразив неискренний восторг по поводу визита Нортона, Летти произнесла:

– Мисс Фитзсаймонс сейчас придет.

Лорд Хавергал ответил на это сообщение изящным непринужденным поклоном, а Нортон неестественно изогнулся в талии, пытаясь изобразить джентльмена, но у него это получилось как обычно, наигранно и грубо. Волосы его, хотя и приятного каштанового цвета, были чем-то смазаны, и неподвижные волны его прически казались пришитыми к голове. Лицо и глаза сияли, что несколько смягчало впечатление от невыразительных черт. Нос был бесформен. Лицо, губы, когда не улыбались, казались излишне тонкими. По случаю визита в Лорел-холл или при посещении деревни он одевался так, как диктовал лучший провинциальный вкус: плотно облегающие фигуру сюртуки, яркие галстуки и пестрые жилеты. Он имел внушительное телосложение, без излишней полноты, несмотря на изрядное количество поглощаемого свиного мяса, составлявшего основную статью его рациона.

– А, добрый день, мисс Летти. Вы выглядите прекрасно, как всегда, – приветствовал он хозяйку и тут же снова оседлал любимого конька, увлекая за собой молодого гостя. – Лорд Хавергал только что мне рассказывал, как он увлекается свиньями.

– Как мило, – вяло проронила Летти.

– Это то, что роднит людей всего мира, если задуматься, – продолжал Нортон. – Мы, представители лучшего сословия, – себя и лорда он бесцеремонно причислил к одному классу, – обожаем окорока, и ветчину, и отбивные. Слуги предпочитают холодец из свиных голов и ножек. Крауты даже едят хвосты. У меня в доме мисс Милли выбрасывает их, считает, что даже для бульона они непригодны.

– Как чувствует себя ваша сестра, мистер Нортон? – прервала этот поток Летти, надеясь переключить его на другую тему.

Нортон жил со своей старшей сестрой Милисентой. У него не было другой сестры, но все же он никогда не называл ее мисс Нортон. Для всех в округе она была мисс Милли, и, следуя этой привычке, он называл уменьшительными именами и мисс Фитзсаймонс, и мисс Бедоуз.

– Вполне прилично. Когда я уходил, она была в поле, укрепляла подпорки, – ответив на вопрос, он тотчас же вернулся к своей излюбленной теме. – Раньше я разводил свиней на сало. Но они очень много едят, невыгодно. Теперь я перешел на мясную породу. Они меньше размером и не такие длинные, как беконные породы. Туша мясного поросенка весит примерно сто фунтов.

– Неужели? – воскликнул Хавергал, делая вид, что его интересуют эти подробности.

Виолетта вошла в гостиную и тут же получила дежурный комплимент от Нортона, что она прекрасна как обычно, после чего тот снова вернулся к излюбленной теме. Хавергал допустил оплошность, спросив, какую именно породу выращивает Нортон, и того уже было невозможно остановить.

– Я их скрещиваю. Это как раз то, что нужно. Сейчас существует движение за выведение беркширской породы. Я один из членов. Нахожу, что наш йоркширский кабан при скрещивании с Черной Великаншей или Корнуольской маткой дает прекрасное потомство. Корнуольская свинья имеет отличные качества производительницы. Что касается пород для бегов, мне кажется, лучше культивировать беконные виды, что вы и делаете, лорд Хавергал. Они легче в беге и более живые. Здесь, однако, нужно учесть, что кабаны превосходят женскую особь по этим свойствам.

Хавергал виновато взглянул в сторону Летти, как бы извиняясь, что явился невольной причиной этой пространной лекции. Затем вдруг расхохотался:

– Вижу по мрачному выражению вашего лица, мисс Бедоуз, что вы не правильно поняли, что здесь происходит. Я не собираюсь сам заниматься дрессировкой кабанов для бегов, но подумываю, не стоит ли в самом деле начать дело по выведению новой скоростной породы, просто, чтобы иметь доход. Выращивает же кто-то весьма прибыльную породу «Таробред».

Нортон внимательно слушал.

– Вы думаете, на этом можно прилично заработать? Мне всегда хотелось заняться чем-то в этом роде. Я знаю, что кабаны породы «Белый Честер» продаются на аукционах и пользуются большим спросом. У них ноги несколько длиннее, чем у других. Если такую свинью скрестить с высокосортной беконной породой…

– Получится чистокровный скакун, – согласился Хавергал, перейдя от смущения на терминологию конных бегов. – Не откажите в чести навестить вас в ближайшее время, мистер Нортон, мы сможем обговорить подробности наедине, – добавил он, еще раз виновато взглянув на хозяйку. Чувствовалось, что тема была ей неприятна.

– Да не бойтесь вы мисс Летти, – бросил Нортон, заметив его взгляд. – Она всегда хмурится, как медведь с зубной болью, но у нее просто такая манера. А сердце у нее предобрейшее, можете мне поверить.

Летти сделала вид, что не заметила немого вопроса в глазах лорда Хавергала, снова обращенных в ее сторону. Ее больше занимали высокие старинные часы в углу. Она заметила, что стрелки приближались к шести, это было время, когда они обычно обедали. Нортон, надо отдать ему справедливость, всегда понимал намек с полуслова. Он старался отшлифовать свою речь и манеры, и эта черта, говорившая о деликатности его натуры, ему очень помогала.

– Вы, наверное, ужасно проголодались, мисс Летти. Я знаю, когда вы начинаете посматривать на часы, это значит, что пришло время трапезы. Вам нужно пойти наверх и переодеться к обеду в лучшее платье в честь приезда лорда Хавергала. А я вас оставлю. Пожалуй, пообедаю в гостинице, – добавил он. Так он обычно давал понять, что дома его не ждут.

Летти была не в настроении и не расположена к излишним любезностям, но ей не хотелось обижать мистера Нортона. Виолетта, угадав мысли хозяйки, поспешила вмешаться и пригласила Нортона остаться.

– Багаж лорда Хавергала еще не прибыл, так что можете к нам присоединиться.

Нортон принял предложение почти без возражений.

– Очень мило с вашей стороны. Вы меня почти уговорили.

– Смотрите не пожалейте, – предупредила его Летти, хотя действительной причиной этой внезапной заботы было желание дать понять Хавергалу, что обычно у них бывает лучший стол. – Сегодня у нас обед на скорую руку, что бог послал. Весь день мы занимались стиркой, слуги были очень заняты.

– Не нужно извинений, дорогая. Главное, хорошая компания, – сказал он, успокаивая ее, и добавил: – Если останусь голоден, всегда смогу перехватить чего-нибудь дома.

Когда долгожданное приглашение к столу поступило от дворецкого, Нортон подскочил к Летти, взял ее под руку и поспешил с ней в столовую. Все было приготовлено в лучшем виде. В середине стола благоухал букет свежесорванных цветов. Лучшая скатерть сверкала белизной, фамильное серебро и китайский фарфор дополняли картину.

– Если бы мы знали, что вы будете обедать с нами, мы бы заказали какое-нибудь рыбное блюдо, – объясняла гостям Виолетта.

– Все отлично, не беспокойтесь, – сказал Хавергал. – Это мне нужно извиниться перед вами за вторжение.

Нортон оглядел сервировку более пристально, чем положено было случайному гостю, и подвинул стул для себя так, чтобы сидеть справа от хозяйки. Хавергал сделал вид, что не заметил, и поставил свой стул слева.

Нортон обычно не разговаривал за едой. Это у него осталось с тех времен, когда ему приходилось вести более скромный образ жизни. Он набрасывался на пищу и поглощал ее в мгновение ока с такой жадностью, словно был не уверен, придется ли ему еще обедать на неделе. Виолетта решила, что картофель слишком разварился, и выразила досаду, но Хавергал уверил ее, что именно так ему больше нравится. Они по очереди извинялись, пока Летти это не надоело.

– Давайте сразу согласимся, что обед не удался, и поговорим о чем-нибудь более интересном, – сказала она с раздражением.

Хавергал вполголоса произнес «Аминь!» и ждал, какую тему она предложит, но так как она была поглощена курицей и тщетно пыталась воткнуть в нее нож, ибо курица оказалась не мягче дубленой кожи, молодой человек логично решил, что право выбора остается за ним.

– Вы любите охоту, мисс Летти? – начал он.

– Нет, я никогда не охотилась.

– А ездить верхом вы умеете?

– Немного. Моя лошадь уже стареет.

Виолетта вмешалась:

– Летти обычно шутит, что Руби – так зовут коня – и она старятся вместе. Когда Руби уже не сможет ее возить, она совсем перестанет ездить верхом.

Летти посмотрела на подругу с укором. Хавергал перехватил взгляд и усмехнулся про себя. Значит, он был прав, когда решил, что мисс Летти болезненно воспринимала свой возраст.

– Сколько же лет Руби, мисс Летти? – спросил он. Он специально назвал ее уменьшительным именем, как делал Нортон, оно звучало менее официально.

– Восемнадцать.

– Тогда она наверняка уйдет на покой раньше вас, – он улыбнулся. – Обычно считается, что лошадь в двадцать лет – то же, что человек в семьдесят. Не могу поверить, что такая молодая особа, как вы, в расцвете сил, через два года откажется от радостной жизни.