– Конечно же, справлюсь, ведь все приготовления уже сделаны. – Виолетта озабоченно смотрела на безжизненное лицо на подушке. – Но мне бы не хотелось доверять тебя слугам, лучше я посижу с тобой.

– Сегодня я не смогу выйти к гостям, Виолетта. Мне ничего не нужно, кроме чая и нескольких ломтиков поджаренного хлеба. Уверяю тебя, хочу побыть одна – очень болит голова. – Чтобы уследить за всем, Виолетте придется вылезть из кожи вон. Лучше побыть одной, думала Летти.

– Сначала принесу таблетки от головной боли, потом займусь обедом. Может, Бог даст, к вечеру станет лучше, и ты сможешь посидеть за столом. Надо же попрощаться с Хавергалом, он завтра уезжает, как тебе известно.

– Да, я знаю, – сказала Летти еле слышно.

Виолетта не смогла пойти в церковь Святой Марии к утренней службе. Ее отсутствие взволновало Нортона. Хавергал был меньше обеспокоен. Как Летти удачно выразилась накануне, «званые обеды сами себя не подают на стол». Вероятно, занята делами. Нортон объявил, что после церкви заедет в Лорел-холл, и отговорить его было невозможно, хотя Хавергал счел его излишне навязчивым. Мисс Милли не захотела поехать с ним, Хавергалу оставалось только присоединиться.

Виолетта объяснила ситуацию.

– У Летти мигрень, она не встает. Хочет полежать сегодня. Думает, что не сможет спуститься к обеду, но надеюсь, что удастся ее уговорить.

– Этот молодой человек сделает это лучше вас, Ви, – сказал Нортон, подмигнув Хавергалу. – Стоит ему лишь глазом повести, и все леди бросаются к нему. Я заметил, что Летти смотрит на него уже не так сердито, как раньше.

Он обратился к Хавергалу:

– Почему бы вам не подняться и не убедить ее?

– Я еще не встречал молодой леди, которая хотела бы, чтобы ее посещали, когда она не в форме, – ответил он. – Но я пошлю записку, если можно, мисс Фитзсаймонс.

– Даже нужно, – улыбнулась она и повела его в кабинет, где можно было написать послание.

Хавергал чувствовал, что накануне Летти рассердило его поведение, но был уверен, что это просто уязвленное самолюбие. Объяснение в записке займет слишком много времени. Он объяснит лучше завтра, когда ей станет легче. И он просто набросал несколько строк.

Записка была доставлена, Летти развернула ее дрожащими пальцами.


«Самая дорогая Летти, – читала она, – очень жаль, что вы плохо себя чувствуете. Для спокойного образа жизни, который вы ведете, вчерашний день был слишком утомителен. В этом причина. Пожалуйста, если чувствуете, что еще один прием для вас обременителен, не вставайте сегодня. Но, может быть, вы позволите навестить вас завтра перед отъездом?

Наилучшие пожелания. С любовью. Джекоб».


Губы ее дрожали, потом решительно сжались. Она встала, подошла к письменному столу и написала на нижней части листа под его запиской:


«Вы ошибаетесь, причина совсем другая. Это не избыток развлечений, а избыток неискренности лорда Хавергала. Пожалуйста, не приходите завтра. Я не хочу вас видеть.

Л. А. Бедоуз».


Она позвонила в колокольчик и поспешила передать записку, прежде чем передумает. Когда слуга вышел, она пожалела, что не написала на отдельном листе. Ей хотелось перечитать его слова.

«Самая дорогая Летти», – написал он, а не просто «дорогая». И последняя фраза… слово «любовь».

– Нет, глупо думать, что это значит что-то большее, чем просто желание проявить любезность.

Она снова легла в постель, но была так возбуждена, переходя от приступов гнева к более уравновешенному размышлению, что сон оказался невозможным.

Внизу, в кабинете, Хавергал ждал ответа. Надеясь на важные для него слова, он предпочел прочитать письмо в уединении. Пробежав резкие оскорбительные фразы, он побледнел. Уж не шутка ли это? Нет, это не шутка. Это реакция на приезд Краймонта. Как будто здесь была его вина! Во всем был виноват Нортон. Ярость охватила виконта. Войдя в гостиную, он сказал сухо:

– Не пора ли нам идти, Нэд? У мисс Виолетты масса дел сегодня.

– Вижу, что мисс Летти не клюнула на вашу удочку. Но будь я неладен, если мы не увидим ее вечером за столом!

Вскоре Хавергалу удалось увести его и мисс Милли. По пути в Нортон-холл он решил, что поедет домой в тот же вечер. К чему откладывать? Летти дала ясно понять, как она к нему относится. Вот уж придумала «избыток неискренности»! Относится к нему как к какому-нибудь распутнику. Нужно придумать убедительную причину для отъезда, чтобы не обидеть хозяина. Жаль, что по воскресеньям не доставляют почту. Если только сослаться на письмо от отца, которое пришло в пятницу. Можно сказать, что тогда невнимательно его прочел.

Нортон тщетно пытался задержать Хавергала. На самом деле он не был очень расстроен, что виконт уезжает раньше. Появиться в Лорел-холле без него будет неприятным сюрпризом. И только он один будет знать истинную причину. Хавергал беспокоился о доме, он и так задержался. Завтра – день рождения его дяди Гарольда, виконт совсем забыл о дате в вихре развлечений. Но сегодня, перечитав письмо отца, где тот напоминает о событии, Нортон изобразит все в самых романтичных выражениях, упомянув, как сокрушается Хавергал, что придется ехать в воскресенье. А в заключение он упомянет, что через месяц приглашен в Уиллоу-холл. Это будет сенсация – так по крайней мере думал Нортон.

Прием удался на славу, несмотря на измену Хавергала и отсутствие мисс Бедоуз. До Летти долетали звуки всеобщего веселья, красноречиво свидетельствующие о том, что по ней не очень скучают. О том, что Хавергала не было, она узнала, только когда гости разъезжались по домам. Виолетта поднялась к ней в спальню, чтобы рассказать о вечере, и сообщила эту новость.

– Как он объяснил отъезд? – допытывалась Летти.

– Что-то вроде дня рождения дядюшки.

– Неубедительная причина, и путешествовать в воскресенье… Стоило из-за этого подводить нас!

– Да, Нед говорил, что необходимость ехать в воскресенье беспокоила виконта.

– Не верю ни слову, все это выдумки. Он договорился встретиться с Краймонтом, потому и уехал.

– Не думаю, Летти. Они все – Нортон, мисс Милли и Хавергал – встретили Краймонта, когда направлялись в церковь. Герцог рано выехал в Лондон, намного раньше Хавергала. Нед получил приглашение в Уиллоу-холл через месяц. Такая честь! Нед на седьмом небе.

– Не вижу большой чести в том, что его используют в качестве бесплатного консультанта по устройству свинофермы.

Виолетта с упреком посмотрела на подругу, но подумала, что Летти раздражена из-за головной боли.

– Во всяком случае, Нед счастлив, и я рада за него.


В последующие дни до Лорел-холла долетали кое-какие слухи о Хавергале. Нортон переписывался с виконтом и, получив письмо, тут же доставлял его для прочтения обеим дамам. Хавергал, видимо, предполагал, что Летти будет посвящена в переписку, и учитывал эту вероятность. Это были красноречивые отчеты о самых достойных занятиях, поглощавших все свободное время. Тут же было описание празднования семидесятиления дяди Гарольда. За этим последовал переезд в Лондон и участие в работе комиссии в Уайтхолле. Летти не реагировала и не послала извинений. Виконт решил разыграть картину ревности. В последующих письмах он сообщал о некой вымышленной леди Аннабел, которую он также фиктивно сопровождал на различные общественные события. Она якобы дочь шотландского лорда, невысокая блондинка. Он специально сделал ее полной противоположностью Летти.

Все это очень удручало Летти. Она вспомнила, что лорд Коули упоминал намерение сына жениться. Возможно ли, что Хавергал хотел сделать предложение ей? Его поведение давало ей повод так считать. Но все же наиболее вероятное объяснение было более прозаичным: хотел получить все свои деньги сразу, не дожидаясь тридцатилетия. Так как она отказала, он решил жениться на богатой наследнице.

Вскоре последовали более серьезные заботы. Содержание Тома всегда обходилось недешево, а теперь, когда ему предстояло устроить карьеру в Лондоне, требовались дополнительные расходы. На этот случай деньги были отложены. Летти отослала их брату. Хотя Том достиг совершеннолетия год тому назад и теперь имел право сам распоряжаться поместьем, по традиции их поверенный в делах мистер Телфорд держал Летти в курсе. В конце мая он приехал в Лорел-холл и выглядел весьма озабоченным. Он по натуре не был склонен к излишней драматизации событий. После смерти хозяина поместья он часто бывал в Лорел-холле, неизменно улыбающийся, широколицый неунывающий толстячок.

– Приехал поговорить, мисс Летти, – сразу заявил он.

– Надеюсь, все в порядке, мистер Телфорд? – воскликнула Летти, заметив его настроение.

– Не то чтобы не в порядке. Поместье принадлежит Тому. Естественно, он может делать с ним, что пожелает. Но меня несколько беспокоят его расходы. Я уже выдал ему щедрый аванс, а теперь он просит продать сады. Двадцать акров молодых фруктовых деревьев! Это же позор! Он обсудил вопрос с вами?

– Продать сад? Нет! – вырвалось у Летти. Она не верила своим ушам.

– О, Боже! – мисс Фитзсаймонс схватилась за сердце. – Эти деревья так великолепны весной! – Но будучи оптимисткой, она добавила: – Но мы все равно сможем любоваться ими. Ведь тот, кто купит, не собирается их вырубить?

– Нет, их нельзя продавать, – твердо заявила Летти. – Отец этого бы не одобрил.

– Ему просто трудно сейчас. Работы еще нет, а жизнь в Лондоне очень дорогая, – сказала Виолетта.

– Не настолько дорогая, – возразила Летти. – Он получает хороший доход с поместья, квартиру он снял недорогую, решил пока не приобретать собственный выезд. Хотя на те деньги, которые он отложил, это можно было себе позволить. Как он объясняет это решение, мистер Телфорд?

– Он упоминает долги, которые требуют немедленной уплаты. Продавцы согласны ждать в течение месяца. Не хочу пугать вас, леди, но не допускаете ли вы, что это могут быть проигрыши в азартные игры?

– О, Господи! – Летти уставилась на него в отчаянии.