Я ему что-то долго лепетала, а затем поцеловала. Не знаю, как так вышло. Все закончилось тем, что на следующее утро он мне позвонил, должно быть, я все же успела дать ему номер. Мы повстречались две недели и, когда я более чем ясно обозначила границы, он самым случайным образом исчез. Насовсем. Не то, чтобы я долго горевала. У мамы после начались проблемы, и было не до парней. Через полтора года мы уехали в Италию, тогда мне только исполнилось восемнадцать.

— Камила, — хватает меня резко за руку Яна, и я тотчас же понимаю, почему.

Я уже третий день в университете, и все эти дни мы с ней ходим вместе.

Причина всей её нервозности - Данил.

Стоит ей только его увидеть, как она моментально впадает в ступор и, возможно, даже перестает дышать. Она краснеет, по мере его приближения – бледнеет, и лишь только, когда он проходит мимо – вздыхает.

Я смотрю ему вслед. Он не один, а с другом. Странно, что Глеба с ними не было. Я после того раза его больше не видела, не то, чтобы мне очень хотелось, но сложно его не заметить. Как я и говорила, он забыл обо мне сразу же, как только понял, что не очередная девочка, которая тает от его дьявольски очаровательных улыбочек. Серьезно, за это должны сажать! Сколько раз ему перепадало только за улыбку?! Я уверена, что больше, чем он заслуживает. У других парней может развиться комплекс.

— Почему ты не предложишь ему погулять? — спросила я Яну, как только та вновь начала приходить в себя.

— Ты что, шутишь? — уставилась она на меня.

Я покачала отрицательно головой.

Девушка фыркнула, а затем произнесла:

— У него таких, как я, вагон и телега. К тому же, — вдруг замялась она, теребя край своей кофты, — я не хочу быть очередной.

— Хм-м, понимаю.

— Ладно, проехали, — махнула светловолосая рукой, а затем, схватив меня за руку, потащила в класс.

Сегодня Яна была сама не своя, но я не спешила вдаваться в подробности и лезть в душу. Впрочем, может, мне показалось?!

Время шло, пожалуй, слишком медленно. Сегодня пятница, тяжелый день. Четыре пары, а затем курс по астрономии. Ночью я плохо спала и теперь весь день ходила, словно сонная муха.

Одна пара, вторая, третья, и вот уже у всех день подходит к концу. Но только не у меня.

Не знаю, зачем я записалась на астрономию?! Мне нравится космос, но с таким расписанием я боялась, что совсем с ума сойду. Я не была, увы, сильна в учебе. Мне нужно прилагать немало усилий, дабы поддерживать свой балл. Мой двухгодичный перерыв дал о себе знать.

Мы с Яной уже шли на последнюю пару, когда я заметила знакомое лицо между лестничным пролетом.

Яна по обыкновению, снова побледнела, когда увидела Данила, и мне пришлось ее немного подтолкнуть, чтобы она поднималась дальше.

Должно быть, лестницы - мое проклятье.

Парень меня пока не заметил, чему я несказанно была рада. Не то, чтобы я и правда думала, что он обо мне помнит. Ну, а вдруг?!

Две ступеньки, еще две ступеньки, и мы подходим ближе.

Странно, что как только мы с Яной увидели парней, то резко смолкли, словно по негласному договору. Не знаю, чтобы это могло значить.

Я кидаю на парня взгляд, и он тотчас же, словно его почувствовав, поворачивает на меня голову.

На долю секунды наши глаза встречаются, однако прежде, чем отвести взгляд, словно я на него не смотрела, я замечаю его оживленный блеск и лукавую улыбку. Он заметил.

— Зайка, — произносит, как раз в тот момент, когда мы проходим мимо них.

Я не могу, не закатить глаза.

«Надо же запомнил, какая честь!» — мысленно усмехаюсь я.

Я отчаянно делаю вид, что не понимаю к кому обращается сероглазый и пропускаю его слащавое «зайка» мимо ушей, стараясь не придавать этому особое значение.

Я прохожу мимо и начинаю подниматься, как он кричит:

— А поздороваться? Я же все-таки тебя спас.

Я хмурюсь.

Если бы он не встал на моем пути, я бы и не начала падать, но все же поворачиваю голову и останавливаюсь.

— Здравствуй, — несколько высокомерно киваю я, а затем отворачиваюсь, между тем замечая, как его ухмылка становиться еще больше, словно парня порадовала такая моя реакция.

Он определенно идиот. Раз не понимает, что я не хочу иметь с ним дело, и будто подтверждая мои мысли, он снова произносит:

— Мне нравится твое платье!

Я смотрю на себя вниз. Мое платье ниже колена. В нем нет откровенных вырезов, и оно не обтягивающее. Оно цвета слоновой кости и застегивается на пуговицы. Единственная деталь - ремешок, что едва ли обхватывает мою талию. Вряд ли он сказал мне правду. Даже учителя одеваются и то сексуальнее. Почему-то мне кажется, что именно сексуальность и есть основным критерием оценивания одежды девушек для этого парня.

Я фыркаю, ничего не отвечаю, а затем скрываюсь с его поля зрения.

Яна ничего не говорит, должно быть, слишком увлечена своими мыслями. И хорошо.

С последней пары звенит звонок.

Мы с Яной лениво складываем свои вещи, а затем уже по нашей маленькой сложившейся традиции, идем в кафетерий.

У меня есть двадцать минут до астрономии, поэтому я беру зеленый чай, булочку и сажусь около Яны, которая ничего себе не взяла. Я удивляюсь. Как я успела заметить, она та еще сладкоежка, поэтому сразу понимаю, что что-то не так. Значит, утром мне не показалось.

— Яна, — тихо произношу я, смотря на задумчивую девушку.

— М-м? — отзывается она.

— Все в порядке? — задаю я вопрос.

Девушка вздыхает, а затем пожимает плечами.

— Что-то случилось?

— Данил завел себе девушку, — бормочет она, опуская голову и смотря на стол.

Я удивляюсь.

— Ой, да брось ты. У него наверняка каждую неделю новая, — спешу я успокоить светловолосую.

Девушка качает головой, а затем произносит:

— Нет, эта особенная. Я их видела. Они стояли в обнимку. Он так смотрел на нее, — прошептала она горько, — на меня он никогда так не посмотрит.

Я поджимаю губы в неуверенности. Я не знаю, нужно ли что-то говорить в таких ситуациях или лучше молчать?! Плохой из меня друг.

— Все наладится, — говорю я, улыбнувшись.

Яна улыбается мне в ответ, однако эта улыбка не затрагивает ее глаз.

Я понимаю, что лучше оставить девушку в одиночестве, поэтому спешу допить свой чай, а затем говорю, что мне нужно подготовиться к паре. Яна не ведется на мою ложь, однако и не останавливает.

Мы прощаемся, и я выхожу из столовой, направляясь к аудитории.

Я нахожу ее быстро, сейчас я ориентируюсь лучше, это не может не радовать.

Большинство мест свободно, и я решаю занять последнее у окна. Мне не хочется сидеть на первых рядах.

Я раскладываю свои вещи и сижу в ожидании. Я не знаю, чего ожидать от этого урока, но надеюсь, это будет интересно.

В окне я вижу, как Яна выходит во двор, а затем направляется к воротам.

Возле меня кто-то садиться, но я не обращаю внимания, до тех пор, пока не чувствую, как кто-то закидывает руку на спинку моего места.

Я замираю, моя спина напрягается, и я поворачиваю голову в сторону нарушителя моего покоя.

Я не удивлена, когда вижу улыбающегося во все тридцать два зуба Глеба.

Я кидаю взгляд на его руку, а затем смотрю на него со скептическим выражением лица.

— Ты ведь не против, верно? — первым прерывает он молчание.

Я думаю, что он знает мой ответ и специально действует на нервы.

Я очень хочу сказать ему слова, которые крайне редко звучат из моих уст, но сдерживаюсь. Я молча отворачиваю голову к окну и делаю вид, что его не существует.

Черноволосый стучит пальцами по быльцу, и я чувствую, как он прожигает меня взглядом.

Он вздыхает и наклоняется неприлично близко ко мне.

Я чувствую его запах. Наглец пахнет морем. Такой знакомый запах. Почему он не может пахнуть иначе?! Например, хвоей, которую я ненавижу?!

— Что интересного? — произносит черноволосый около моего уха.

Щека парня касается моей.

Это кажется слишком интимным жестом. Мне не нравится. Двигаться мне некуда. Я тяжело вздыхаю, а затем поворачиваюсь, специально отклонив голову, чтобы ненароком не задеть сероглазого. Очевидно, он на это рассчитывал. Я не дам ему такого шанса. Я кладу свою ладошку ему грудь, тем самым отстраняя от себя.

В нем есть сила. Я чувствую, как мышцы Глеба напрягаться под моими пальцами, и если бы он того захотел, я бы и на миллиметр его не сдвинула. Но черноволосый мне поддается, однако руку так и оставляет лежать позади моей спины.

Я собираюсь встать и пересесть, но стоит мне только это сделать, как это недоразумение закидывает свои ноги на парту впереди и, дерзко приподняв бровь, бесстрастно смотрит на меня.

Я понимаю, что перелазить через него не буду и поэтому сажусь обратно, впрочем, как я успела заметить, мест свободных не было.

— Так что, ты скажешь мне свое имя? — опуская ноги, спрашивает сероглазый, победно улыбаясь.

Я фыркаю, а затем говорю:

— Ты его наверняка и так знаешь.

На самом деле я не могу быть в этом уверена, но не хочу идти у него на поводу.

— Не-а, — просто отвечает он.

Я всего лишь пожимаю плечами, мол, его проблемы.

— Ла-адно, — протягивает Глеб. — Может быть Матрена?

— Что? — не понимаю я, уставившись на него.

Сероглазый ухмыляется и говорит:

— Ну, твое имя просто дурацкое, и поэтому ты его не говоришь.

— Оно не дурацкое! — восклицаю я.

— Да? — окидывает он меня недоверчивым взором, и я могу заметить, как в его глазах пляшут чертики.

— Камила я. Ка-ми-ла, — произношу.