Поднеся волосы к лицу, он уловил легчайший аромат цветов и пряностей, потом стал водить большим пальцем по ягодно-красным губам до тех пор, пока ресницы ее не затрепетали.

Эти восхитительные глаза встретились с его глазами, мягкие и несфокусированные. Улыбка начала было приподнимать уголки рта, но потом глаза ее расширились и прояснились, когда она огляделась вокруг.

— Доброе утро, любимая.

Прелестный румянец расцвел у нее на щеках.

— Я принес кофе и сладкие булочки.

Она снова заморгала, и взгляд скользнул к туалетному столику, где стоял поднос. Натянув одеяло повыше, она невольно вновь привлекла глаза Эйдана к своей обнаженной коже.

— Отведаешь? — пробормотал он, склоняясь к одному кремово-белому плечу.

Кейт резко вздохнула, когда его губы коснулись кожи. Она пахла чудесно, была теплой и приятной и гораздо вкуснее завтрака, который он принес. Трепет пробежал по ее плечу и перетек ему в рот, когда он попробовал ее языком, втянув кожу между зубами.

— Ты такая вкусная по утрам, — пробормотал он ей в плечо, понемногу стаскивая одеяло.

Но оно было вырвано из его пальцев, когда она резко дернула его назад.

— Что ты делаешь?

— Ласкаю твою грудь.

— Эйдан!

Ее потрясенный возглас заставил его вздохнуть.

— Ну ладно. Я просто принесу завтрак, хорошо?

У нее был страдальческий вид, когда он поставил поднос ей на колени.

— Извини, я… для меня все это так непривычно.

— Что?

— Ну, все это.

— Завтрак в постели? — с невинным видом поинтересовался он.

— Нет, я имею в виду это… этот роман.

Она выглядела прелестной и такой невозможно юной с растрепанными волосами и опущенными глазами. Несмотря на дезабилье, она еще никогда не казалась такой застенчивой, даже когда была семнадцатилетней девственницей. Любовь, нежность и вожделение соперничали за господство в его сердце. Он не знал точно, что подвигло его взять ее руку и прижать к своим губам.

— Думаешь, я жду, чтоб ты вела себя как куртизанка? Возлежала нагая в ожидании моего прихода?

Он улыбнулся ей, когда она подняла глаза.

— Конечно, нет. Просто… утром все это кажется гораздо более неловким. Здесь так светло.

Эйдану с трудом удалось не ухмыльнуться — шторы были задернуты, и было лишь чуть-чуть светлее, чем ночью.

— О, да ты смеешься надо мной!

Она взяла поднос, словно чтобы убрать его, и негодующе подняла с кровати, но не нашла места, куда его отставить.

Больше уже не пытаясь скрыть своего веселья, Эйдан забрал у нее поднос и быстро поставил на пол, а потом повалился на нее прежде, чем она успела выбраться из-под кучи простыней и одеял.

— Ах, ты!

Увертываясь от размахивающих в воздухе кулачков, он уселся на нее верхом и надежно пленил под одеялом, пригвоздив руки к подушке.

Она извивалась и сопротивлялась, но в конце концов и сама рассмеялась, захлебываясь смехом и хватая ртом воздух.

— Я знаю, что ты не стесняешься, Кейт. Ночью ты определенно не стеснялась. Поэтому смею предположить, что все дело в новизне. Это из-за нее ты ведешь себя как глупышка.

— Глупышка! — Голос ее звенел от возмущения, но глаза сияли. — Полагаю, другие твои любовницы не отличались скромностью.

Эйдан опустил глаза, дабы избежать ее взгляда, и поджидавшее его зрелище тут же рассеяло чувство вины. Кашлянув, он снова посмотрел на нее.

— Сдается мне, ты только что почувствовала себя настоящей любовницей, жизнь моя.

Один взгляд вниз, и она побелела в безмолвном ужасе.

Эйдан счастливо проследил за ее взглядом до сочной и сладкой, увенчанной розовым соском груди, выглядывающей из-под одеяла.

— Думаю, она ждет внимания, которого не дополучила ночью.

Потрясенная, Кейт смогла только лихорадочно затрясти головой.

Он замурлыкал словно большой кот, и, опустив голову, твердо втянул сосок в рот. Он затвердел под его языком, и тело последовало этому примеру, сделавшись твердым в ответ.

Вздохи и тихие стоны наслаждения донеслись до него, услаждая слух и пришпоривая возбуждение. Боже, как же он жаждал сделать это ночью, когда она изучала его тело, позабыв о своей застенчивости.

Он поласкал ее языком и прикусил зубами чувствительный бутон, наслаждаясь тем, как ее тело выгибается ему навстречу в попытке быть ближе.

Когда он отпустил ее руки, она ухватила его за волосы и прижала к себе, а он тем временем стащил чертово одеяло вниз, отбросив прочь.

— Ты такая красивая, — простонал он, поднимая голову, чтобы уделить внимание другой груди.

Кейт тоже тихонько застонала, но при этом резко потянула его за волосы, отнимая голову от своей груди.

— Перестань. Пожалуйста!

Он несколько раз поморгал, прогоняя туман вожделения, и вгляделся в ее напряженное лицо.

— Что случилось?

— Прости… я… тебе надо выйти из комнаты.

— Что? Зачем мне выходить?

Он опустил подбородок, не обращая внимания на резкую боль от натянувшейся кожи головы, чтобы вновь завладеть соском.

— Нет. Не надо.

С тяжелым смиренным вздохом он бросил последний печальный взгляд на соблазнительную розовую вершинку и сел.

— Что стряслось?

Лицо Кейт порозовело, потом покраснело.

— Мне просто нужно немного уединения, — выпалила она.

— О, — тупо отозвался он. — Да-да. — Почувствовал, как у него тоже загорелось лицо, и встал. — Конечно.

— Просто выйди, — несчастно пробормотала она, пряча лицо за волосами.

— Извини.

Эйдан спешно покинул комнату, плотно прикрыв за собой дверь, и ухмыльнулся тому, как глупо себя чувствует. За все эти годы у него перебывало столько любовниц, и вот теперь он смущается от того, что ей потребовался ночной горшок. Ухмылка сделалась шире. А это, оказывается, интересно — делить постель с женщиной. Как это, должно быть, увлекательно, находиться с ней рядом день и ночь, жить в такой тесной близости, что не остается почти никаких тайн друг от друга.

К тому времени, когда дверь спальни открылась, он уже преодолел свое смущение и чувствовал себя прекрасно.

— Лучше?

Она бросила на него недовольный взгляд, недоумевая, чем вызвана его веселость.

— Прости. Я вообще-то так же непривычен к утренним ритуалам, как и ты.

Она кивнула и придвинула поближе поднос. Эйдан испытал вспышку сожаления, зная, что она предположила нечто весьма далекое от того, что он имел в виду, но оставил все как есть.

К великому его разочарованию, она, прежде чем выйти, облачилась в ночную рубашку и халат, но он надеялся, что позже они будут сняты. В конце концов, у них впереди целый день.

Пока они пили уже порядком остывший кофе и лакомились вкусными булочками, Эйдан все время наблюдал за ней. Он был очарован ею, своим чувством к ней и не желал пропустить ни единой мелочи. При мысли о том, чтобы она вошла в его семью, он не сумел сдержаться и выпалил:

— Я люблю тебя, Кейт.

Глаза ее расширились, и он увидел, как сжалось горло, когда, она нервно сглотнула.

— Ты ведь это знаешь, — добавил он.

— Нет, — выдохнула она. Голова ее слегка качнулась из стороны в сторону. — Ты впервые мне об этом объявил.

— В моем доме никогда не было никакой другой женщины. Ты единственная, кто переступил его порог. Мое чувство к тебе — не что-то призрачное, Кейт. Оно настоящее, реальное. Я не стану притворяться, что это не так.

— Думаешь, я этого не чувствую? — отозвалась она с внезапной горячностью.

Слава Богу! Эйдан расслабился на стуле и облегченно выдохнул.

— Если б это было не так, я бы никогда не приехала сюда. Но все намного сложнее, чем ты думаешь. Мой муж…

— Я кое с кем поговорил, — прервал он ее, в возбуждении вновь подавшись вперед, — и поднял вопрос о разводе.

Кейт оцепенела, краска отхлынула от ее лица.

— Это вполне возможно, — заверил он ее. — Мариссин свекор — герцог и…

— Как ты посмел?

Она вскочила на ноги.

Он поднял руку, чтобы остановить ее, но Кейт ее резко отшвырнула.

— Я же просила тебя никому не говорить. А ты выдал меня! Что ты наделал?

— Ты не права, я просто спросил, не может ли он поддержать твой…

— Эйдан! Ты не имел права поступать так! Никакого! Если родные моего мужа узнают… или он сам, разумеется… Я же просила тебя не предпринимать ничего.

Эйдан встал и прошел к окну, пытаясь овладеть собой, но не мог понять причину ее гнева.

— Значит, ты хочешь остаться замужем? — Горло сдавил спазм. — Тебе нравится быть миссис Гамильтон? А я буду… кем? Любовником, которого ты будешь тайком принимать иногда?

— Нет! Не надо все видеть в черно-белом цвете.

— Я не понимаю тебя, Кейт!

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Когда мой отец не дал тебе разрешения на наш брак, ты решил, что так тому и быть. Мы не можем пожениться, и дело с концом.

Волна негодования поднялась в нем.

— Но мы действительно не могли сделать этого! Ты единственная, кто не понимал серьезности ситуации. Если б мы сбежали в Гретна-Грин, твоя жизнь была бы погублена! Ни от твоей, ни от моей репутации не осталось бы камня на камне. У меня не было ни денег, ни дома. Разве…

— Разве могло быть что-то хуже этого? — закончила за него Кейт.

Мягкость ее голоса перечеркнула обидные слова, которые он собирался сказать. Как заставить эту упрямицу понять, что она ошибается? Кейт смотрела на него глазами, полными печали и усталости.

— Ты права, конечно. Но что я мог предпринять тогда?

— Ничего. Так же, как и сейчас. Я просто хочу, чтоб ты уяснил наконец: не надо все решать за меня. Теперь я буду действовать сама. Всегда!