Гарри просиял от гордости.

— А как твои дела? Твоя улыбка заставляет меня опасаться за банковские счета джентльменов, которые ты оставил в Лондоне. Что ты затеял?

Эйдан взглянул поверх плеча кузена и встретился с проницательным взглядом брата.

— Абсолютно ничего. Я просто ужасно рад слышать, что намечается еще одна свадьба.

— Я тебя умоляю, — хохотнул Гарри, — не хочешь выдавать секретов, так и скажи.

Эйдан улыбнулся:

— Не собираюсь трезвонить о них раньше времени.

— Если эта тайна заставляет тебя улыбаться, то можешь хранить ее до самой гробовой доски с моим благословением.

Эдвард отнюдь не выглядел таким восторженным, но его сузившиеся глаза не могли испортить Эйдану настроение. Он усмехнулся, усаживаясь в кресло.

— И, — продолжал Гарри, — если этой твой секрет связан с бизнесом, пожалуйста, подари мне долю в качестве предсвадебного подарка. Я ни в коей мере не сочту это сентиментальным жестом.

— Заметано.

Кузен хлопнул в ладоши.

— Ну что ж, пойду переодеваться. Через час мне нужно позировать для портрета.

Эйдан изумленно вскинул брови:

— Для какого же?

— Для свадебного, разумеется. Мне кажется, ваша матушка шептала что-то насчет голубок, грациозно поднимающих его в ту минуту, когда нас с невестой будут представлять за завтраком.

— Господи помилуй, старик, — выдавил Эйдан, представив стайку паникующих птиц, запутавшихся в веревках и затоптанных испуганными гостями. — Ты, должно быть, шутишь.

— Ваша матушка настаивает, а я не настолько храбр, чтобы не повиноваться ей. А ты?

Эйдан содрогнулся, представив миссис Йорк, планирующую его свадьбу. Слава Богу, если дело дойдет до женитьбы на Кейт, все, вероятнее всего, будет тихо и скромно. Хотя, с другой стороны, его матери просто неведомо, что это возможно. Ей нужен размах!

— Бедняга Гарри, — сказал Эйдан, когда кузен ушел. — Мама мстит за поспешную свадьбу Мариссы, полагаю. Интересно, она и вправду заказала ту золоченую карету, о которой говорила?

— И попыталась незаметно подсунуть мне счет, — усмехнулся Эдвард. — Но я разоблачил ее. Ты не ответил на мое последнее письмо, Эйдан. Почему?

Тот растерянно заморгал от такой резкой смены темы.

— Извини. Я уезжал.

— В Кингстон-апон-Халл, не так ли?

Эйдан попытался сохранить серьезное лицо. В конце концов, это серьезно. Кейт — замужняя женщина. Но уголки губ помимо воли приподнялись в улыбке.

Брат настороженно взглянул на него:

— Послушай, расскажи мне все.

— Она оставила своего мужа.

Эдвард резко выпрямился:

— Когда?

— Давно. Я имею в виду, что Кейт вернулась в Англию без него.

— Но у нее все равно есть муж, — напомнил брат.

— Не надо все время твердить об этом! — Эйдан повертел шеей и закрыл глаза, потом положил голову на подголовник кресла. — Я это знаю.

— Тогда о чем ты думаешь?

— Пойми: она снова моя, и я не в силах этого постичь. Эдвард, я не чувствовал себя таким счастливым с тех пор, как попрощался с Кейти много лет назад.

Когда брат не ответил, Эйдан открыл глаза и увидел, что тот хмурится.

— Ты так никогда и не рассказывал мне, что же у вас произошло.

Он пожал плечами, словно это не имело значения.

— Я в свое время попросил ее руки, но ее отец отказал мне. Ты же в курсе дела.

— Но это не все. Порой в пьяном забытьи ты говорил еще кое-что…

Эйдан прокашлялся.

— Мы поссорились. Наговорили друг другу всяких обидных слов. Но теперь это уже не важно. Прошло целых десть лет.

— Эйдан…

Он не дрогнул. Не отвел взгляда от брата. Тот может называть его дураком, если хочет. Ради Кейт он готов на все.

В конце концов Эдвард лишь покачал головой:

— Ладно, не буду зря сотрясать воздух.

— Правильно решил.

Брат засмеялся, лицо его наконец расслабилось.

— Уверен, ты все равно сделаешь по-своему. Как всегда.

— Помнишь, как я говорил тебе, что собираюсь жениться на Кейти?

— Да. А я уверял тебя, что ты еще слишком молод для такого шага.

— А я обвинил тебя в том, что ты просто циник, который ничего не знает о любви, старый холостяк.

— Мне было всего двадцать шесть.

Эйдан улыбнулся:

— Почтенный возраст. Большой жизненный опыт. Но на следующий день ты все-таки дал мне свое благословение.

— Мать вступилась за тебя.

Он этого не знал. Эйдан вскинул голову:

— В самом деле?

— Она сказала, что не надо тебя отговаривать. Что ты искренне ее любишь. Что нашему отцу было всего двадцать два, когда он сделал ей предложение, и что они горячо любили друг друга до самой его смерти.

— Что ж! — Эйдан снова скрестил лодыжки, потом поставил ноги на пол и сел прямо. — Мать всегда обожала хорошую мелодраму.

— Она хотела, чтобы ты был счастлив.

Эйдан потер рукой шею, взъерошив волосы на затылке.

— А то, что произошло потом… Она опасалась причинить тебе еще больше боли.

— Знаю. Я никогда и не думал, что это было намеренно. Просто ее сентиментальность и экзальтированность взяли верх над любовью ко мне.

— Извини, но ты не прав.

От неодобрения в голосе брата его лицо вспыхнуло.

— Ты не знаешь, к чему это привело.

— Почему ты так думаешь?

Эйдан отвел взгляд, устремив его в дальний угол комнаты, лишь бы не встречаться с его глазами. Конечно, Эдвард слышал сплетни и пересуды. А в первые годы он, вероятно, своими глазами видел его распутство и пьянство.

— Но я сам решил извлечь пользу из выдуманной нашей матерью легенды. Молодой человек, горько переживающий смерть возлюбленной. Герой с разбитым сердцем, нуждающийся в утешении. Но когда узнал, что это она разболтала мои тайны… Было таким облегчением ненавидеть еще кого-то, помимо себя самого.

В наступившей тишине было слышно только потрескивание огня. Искры отрывались от языков пламени и медленно уплывали вверх, в дымоход.

— Неужели ты не можешь простить ее? — тихо спросил Эдвард.

— Я уже давно это сделал.

— Не уверен, что мать знает, Эйдан.

Да, скорее всего это так и есть. Он примирился с ее поступками, но со своими — никогда. Ведь он сам во многом виноват. Размышляя над этим, Эйдан вдруг заметил кресло в небольшом алькове рядом с угловым окном. Какой-то серый куль на нем… что это еще там такое?

— Это кто же там? Неужели тетя Офелия?

Они оба поднялись и, подойдя, обнаружили там старенькую тетушку, дремлющую на бледном солнышке. Та открыла один глаз и зло уставилась на них.

— Тетя Офелия; — прокричал Эйдан. — Как приятно снова видеть вас. Могу я отвести вас в вашу комнату?

Она поднялась на ноги, прежде чем кто-то из них успел ей помочь, и зашаркала прочь, не проронив ни слова.

— Думаешь, она что-нибудь слышала?

Эдвард рассмеялся:

— Старая карга уже много лет туга на оба уха.

— Ну да. — Эйдан нахмурился, услышав стук закрывшейся двери дальше по коридору. — Конечно.

От беспокойства его отвлекли донесшиеся из переднего холла оживленные голоса. Он молился, чтобы это была сестра, а не какие-нибудь нежданные гости, и действительно скоро узнал голос Мариссы.

Все домочадцы сбежались приветствовать ее и поинтересоваться, как прошло путешествие, Эйдан крепко обнял сестру, затем пожал руку ее мужу Джуду. Когда-то тот был его хорошим другом. И настолько порядочным, что вызвался жениться на мисс Йорк, когда она оказалась скомпрометированной. Но сейчас Эйдан и Джуд настороженно оглядывали друг друга, ведь они так давно не виделись, пока Марисса рассказывала об их поездке в Оттоманскую империю.

Легкий бронзовый оттенок ее обычно бледной кожи говорил о долгом пребывании молодоженов под палящим солнцем, а глаза сияли как изумруды, когда она словоохотливо делилась своими впечатлениями об их приключениях.

Их мать преувеличенно громко охала и ахала, глядя на Мариссу.

— Моя дорогая! — воскликнула она. — Ты смугла, как наложница-персиянка.

— Уверена, этим особам не часто доводится бывать на улице. Им, к примеру, даже не разрешают прокатиться на верблюде.

— Только не говори, что ты это проделала.

Марисса усмехнулась:

— Ну, если ты не хочешь, чтоб я была откровенной…

— Чепуха! Для меня это невыносимо, но твои братья непременно захотят послушать!

Вот уж неправда. Их мать буквально дрожала от возбуждения, и если ее дочь не поостережется, то в следующем экзотическом путешествии с мужем они окажутся обремененными, чего доброго, нежеланной попутчицей.

Каким бы увлекательным ни был рассказ Мариссы, Эйдан поймал себя на том, что мыслями уносится прочь, как часто с ним бывало. Он давно отделился от семьи и теперь боялся, что эта связь прервалась навсегда. Он наблюдал за матерью, братом, сестрой и кузеном, пока они оживленно разговаривали. Даже тетушка Офелия висла на руке Джуда, улыбаясь какой-то его истории. Эйдан направился к двери.

Он возьмет свою любимую лошадку, чтобы прокатиться с ветерком, а за обедом вновь присоединится к своим родным. К тому времени он уже будет готов вновь предстать перед ними.

— Эйдан, подожди! — окликнула его Марисса, когда он взялся на дверную ручку.

Он замер и неохотно обернулся, но когда она подбежала к нему, крепко обнял ее и еще несколько раз ласково чмокнул в щеку.

— Твое новое положение тебе идет, — честно сказал он. — Ты выглядишь такой красивой. И счастливой.

— Это потому, что я действительно счастлива. По-настоящему.

Ее теплая улыбка растопила его сердце. Два месяца назад он даже не надеялся, что этот брак будет удачным. Ну разве что сносным. Но сейчас сестра вся просто светилась от переполнявших ее радостных чувств.