Но почему он так смущает ее? Садись на поезд, Эйдан, твердил себе, что Кейти теперь замужем и больше не испытывает к нему никаких чувств, но сейчас, когда злость прошла, это казалось бессмысленным. Если он был ей безразличен, если б она любила другого, его присутствие вообще никак не трогало бы ее. Не имело бы ни малейшего значения. Но он волнует ее, а это значит, что она не забыла его.

Глаза его следовали за прогуливающейся парой, не спеша шагающей по тротуару мимо его дома, но мыслями он был по-прежнему далеко от Лондона.

Возможно, Эйдан преждевременно покинул поле боя. Эта история про мужа — чушь собачья. Ни один мужчина не позволит своей жене жить одной за тридевять земель, если он любит ее. И ни один порядочный супруг не позволит ей ишачить в магазине, когда у него достаточно денег, чтобы владеть плантацией.

Наверняка Кейти оставила своего мужа. Иначе и быть не может.

Однако к нему, Эйдану, это не имеет никакого отношения. Надо провести вечер с Миссис Ренье, чтобы доказать себе, что он прав.

Он приказал себе прекратить таращиться в окно и плодотворно потрудиться. А потом он примет ванну, оденется и пойдет в дом своей любовницы за несколькими часами забытья. Он так сильно устал.

Усталость давила и тянула, словно гири, привязанные к рукам и ногам. В сущности, это ощущение должно было быть знакомым. Он никогда хорошо не спал, но обычно привычное чувство было неспокойной тянущей болью. Сегодня же больше походило на давящую свинцовую плиту.

Он взглянул на часы. Семь вечера.

Вероятно, бессонные ночи в Халле в конце концов дали о себе знать.

Эйдан позвал секретаря.

— Вы можете быть свободны на вечер.

— Но, сэр…

— А по пути скажете Уайтстоуну, чтобы приготовил ванну.

— Конечно, но нельзя ли…

Пенроуз поднял руку с пачкой бумаг.

Вверху первой страницы Эйдан заметил печать. Важный контракт во Франции. Тот, который он ждал. Но голова его, казалось, вот-вот лопнет, а глаза готовы были вылезти из орбит.

Он потянулся к графину и плеснул себе еще виски.

— Нет, — наконец сказал он. — Не сегодня.

— О, конечно.

Пенроуз секунду помедлил, словно ждал, что Эйдан признается, что пошутил. Но как только секретарь отвернулся, тот поддался еще одному, последнему порыву.

— Вы еще не послали записку миссис Репье?

— Пока нет, сэр.

Пенроуз продемонстрировал маленький четырехугольник бумаги.

— Я передумал, Дайте ей знать, что приду на обед завтра.

— Хорошо, сэр, — покорно сказал его секретарь и удалился.

Облегчение растеклось по мышцам Эйдана. Сегодня он просто пообедает, примет ванну и отправится в постель, потому что не нуждается в женской ласке. Ему не требуется доводить себя до изнеможения, он уже и так вымотан до предела.

Он долго нежился в теплой воде, потом слишком много выпил, напрочь забыв про обед, и рухнул в кровать. Поразительно, но Эйдан проспал всю ночь без сновидений, зато проснулся с четкой целью. Впервые она не имела никакого отношения к работе.

Он должен поехать домой, в свое родовое гнездо, но не для того, чтобы навестить мать или дюжину других родственников, наверняка околачивающихся там. Надо было обязательно найти коробку, которую спрятал на чердаке много лет назад. Потому что ее содержимое даст ему повод вновь увидеться с Кейт.

Глава 9

— Эйдан, мой дорогой мальчик!

Мать порывисто обняла его, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Очень рад видеть тебя.

Её руки сжались крепче.

— Слава Богу, что ты приехал. Происходит какое-то безумие!

Эти слова не вызвали никакой тревоги. Его мать — женщина эмоциональная и все принимает чересчур близко к сердцу.

— Что стряслось на этот раз?

— Твой кузен Гарри, — запричитала она, — собирается сделать предложение кому-то, и я уверена, что он выбрал мисс Сэмюел, правда, упрямец отказывается это подтвердить.

— Что подтвердить?

— Что он намерен просить ее руки!

Эйдан покачал головой:

— Но Гарри же еще не сделал официального предложения, правильно? Может, он хочет получше узнать свою избранницу.

— Ох, но ведь надо же все как следует распланировать! Мы должны устроить прием, чтобы объявить о помолвке, и это должно быть до моего дня рождения. А что я могу сделать, если не знаю, кто невеста? Сплошное расстройство!

Он нахмурился:

— Ведь у миссис Сэмюел две дочери, верно? О какой из них идет речь?

— Да в том-то и дело, что я не знаю! Если б твоя сестра была здесь, мы, конечно, смогли бы разузнать больше. Я попросила ее немедленно приехать.

Это известие даже Эйдана застигло врасплох. Он протянул руку к буфету, чтоб налить виски, но остановился и нахмурился.

— Ты попросила Мариссу раньше вернуться из свадебного путешествия? Я правильно понял?

— Ну, она же лучшая подруга этих девушек.

В гостиную вошел его брат Эдвард, и Эйдан обменялся с ним озадаченным взглядом.

— А, ну тогда все совершенно логично. И что ответила Марисса?

— Представь себе, она даже не упомянула про мою просьбу в своем следующем письме. Одни сплошные восторги по поводу необыкновенной красоты пейзажей Оттоманской империи.

Эдвард фыркнул достаточно громко, чтобы мать его услышала.

— Молодец! Это говорит в пользу нашей сестры. Умница!

— Барон, — приструнила его леди Йорк. — Прекратите язвить. Если б вы только приказали Гарри все рассказать нам, он бы наверняка послушался.

— Знаешь, дорогая, — отозвался Эдвард, протягивая руку мимо Эйдана, чтобы стащить виски, которое тот налил. — Я и сам вроде не дурак, поэтому не собираюсь ничего подобного предпринимать.

Мать подхватила юбки и решительно промаршировала к двери, похоже, забыв, как была рада видеть своего дорогого младшего сына.

— Вы все такие упрямые! — Она уже почти скрылась за дверью, но в последнюю секунду развернулась со счастливой улыбкой на лине. — Эйдан, насколько ты приехал? Я бы хотела устроить праздничный обед в твою честь.

— Боюсь, только на день. Я же навещал вас меньше трех недель назад, так что вряд ли стоит отмечать мой приезд, дорогая.

— Для меня это всегда большая радость, Эйдан. Ты же знаешь.

Высказав эту ободряющую истину, она ушла, оставив братьев молча таращиться на пустой дверной проем. Это был излюбленный способ их матери удаляться из комнаты.

— М-да, — пробормотал Эдвард через минуту после того, как ее шаги стихли. — Почему ты вернулся так скоро?

Эйдан налил себе другой стакан и плюхнулся в кресло.

— Мне сказали, тут критический случай.

— Не припомню, чтобы такая причина когда-то приводила тебя домой.

Он махнул стаканом, соглашаясь.

— Что верно, то верно. Мне надо кое-что забрать.

— Ты вполне мог просто изложить просьбу в письме.

— Нет, я не мог поручить это никому.

Эйдан помолчал, пока они оба цедили виски.

— Значит, твое дело в Халле прошло хорошо?

Эйдан прекрасно сознавал, как и всегда, что его отношения с родными сократились до вежливых и сдержанных разговоров. Не то чтобы он этого хотел, просто как- то так само получилось. Первый год он был так страшно зол. На себя, на свою семью и на весь этот треклятый мир. И вместо того чтобы рассеяться, это чувство со временем запряталось глубже, как барсук, зарывающийся в нору. Он использовал его как баррикады, дабы удерживать всех на расстоянии, но как быть со случаями вроде этого, когда так нужен кто-то рядом?

Он скучал по Эдварду, осознал Эйдан. Скучал по дружбе брата, не нуждающейся в лишних словах.

— Только ничего не говори маме, пожалуйста, — предупредил он.

— О чём же я должен молчать? — спросил Эдвард, откинув голову на спинку кресла.

— Все слишком серьезно.

Глаза Эдварда медленно открылись, и он поднял голову и встретился со взглядом Эйдана.

— Слушай, хватит тянуть кота за хвост.

Эйдан тут же пожалел, что затеял этот разговор. Он и не предполагал, как это будет трудно. И опустил глаза в стакан, словно надеялся найти там ответы на терзающие его вопросы.

— Она не умерла, — пробормотал он.

— Да кто же это, наконец?

— Кейти.

Глухой стук последовал за этим словом. Стакан Эдварда выскользнул у него из пальцев и приземлился на ковер.

— Что ты сказал?

— Кейти жива.

— Но… я не понимаю.

— Я тоже, но это так.

— Она спаслась во время кораблекрушения?

Эйдан наконец нашел в себе смелость встретиться со взглядом брата.

— Не было никакого кораблекрушения. Ее отправили в Индию, чтобы выдать за какого-то богатого плантатора, и она вполне благополучно добралась туда. Родители Кейти солгали мне.

На лице Эдварда было написано такое же смятение, какое царило в душе Эйдана.

— Но зачем?

— Понятия не имею. Она утверждает, что ничего об этом не знала. Возможно, они сделали так потому, что я упорно являлся к ним домой, желая увидеть ее, и меня надо было отогнать как назойливую муху. А может, тем самым хотели скрыть позор семьи, что продали дочь какому-то фермеру без имени, но с кучей денег.

Брат подался вперед, широко раскрыв глаза.

— Постой-ка. Так ты видел ее?

— Воплоти. Она держит кофейную лавку в Кингстон-апон-Халле.

— Кейти Тремонт? Держит лавку? Ерунда какая-то.

— Да нет, — возразил Эйдан. — Это правда. И она больше не Кейти Тремонт. Она теперь миссис Кейт Гамильтон.

— О! Нуда, разумеется.

Брат был явно потрясен.

— Я должен просить тебя никому об этом не рассказывать. Ее семья не знает, что Кейти вернулась в Англию.