Кейт Лондон - Это случилось в полночь

О мужчинах Лэнгтри говорили, что они очаровательные дикари, о женщинах – что они столь же храбры, как их мужчины, а сердца их мягки и нежны, как летняя дымка над горным лугом. Говорили, что, если дикое сердце Лэнгтри попадает в плен, оно останется верным навсегда.

Шайло, Вайоминг

Незваная гостья допела старую колыбельную Лэнгтри – времени оставалось мало, нужно было торопиться. Как она ждала этой ночи, как готовилась к ней, а теперь, ведомая ненавистью, она будет действовать!

Преданная семейству Лэнгтри служанка, конечно же, должна была умереть, и теперь тело Марии Альварес лежало в машине. Два пса, охранявших дом, мирно спали – мясо, щедро и незаметно сдобренное снотворным, стало тем угощением, от которого они не смогли отказаться.

Резкое шипение прорезало ночной воздух, потревожив тишину детской, и гостья осознала, что именно она издала этот звук. Вокруг нее сгустились ненависть и темнота. Замужество не принесло счастья – не было ничего, кроме ссор и горечи. У Фейт и Джейкоба Лэнгтри есть все. И было всегда. И есть два очаровательных ребенка, которые спят сейчас в другой комнате. Рурк и Микаэла.

Кроха шести недель от роду, спящая в своей колыбели, тоже была очаровательная – уменьшенная копия Фейт Лэнгтри с ее изумительными голубыми глазами. Кроткой Фейт Лэнгтри не дано знать, как испепеляет ненависть, как сильно могут дрожать руки от желания убить. Губы женщины сжались, зубы заскрежетали. Ей хорошо было известно, как много мужчин желали обладать этой «артистической натурой с небесно-голубыми глазами».

Женщина слегка улыбнулась, жестко и холодно. Она владела тайной, ради сохранения которой Джейкоб Лэнгтри отдал бы жизнь, но она сделает лучше – заберет частичку сердца его жены, эту кроху.

Джейкоб Лэнгтри, крепкий и сильный человек, потомок южанина и дочери индейского вождя, был уроженцем Запада, способным на все, когда дело доходило до защиты его семьи. Но сегодня вечером, ужиная, танцуя и занимаясь любовью, они с женой оставили свой выводок на попечении няни – с ней справиться оказалось легко.

В детской женщина мурлыкала песенку, которую она не раз слышала в доме Лэнгтри. Ее в незапамятные времена сочинил Захария Зенос Лэнгтри, ветеран-южанин, служивший на западной границе.

Женщина была другом семьи Лэнгтри и знала все их семейные традиции, предания и легенды. О мужчинах Лэнгтри говорили, что они очаровательные дикари, о женщинах – что они столь же храбры, как их мужчины, а сердца их мягки и нежны, как летняя дымка над горным лугом. Говорили, что, когда дикое сердце Лэнгтри попадает в плен, оно останется верным навсегда…

Легендарные дневники Захарии дышали любовью к своей жене Клеопатре, которая была лишь наполовину белой: в ее жилах текла кровь североамериканских индейцев. Незапятнанное и благородное, пользующееся уважением в обществе имя Лэнгтри терзало ночную гостью, но голос, подпитывающий се ненависть, нашептывал: «Мужчины не способны любить, и мужчины не способны на благородство».

А Захария Лэнгтри был дезертиром. Он сбежал с войны – трус и дезертир.

Женщина едва не расхохоталась, придя в необычайное возбуждение от транквилизаторов и охватившей ее дикой радости: после сегодняшней ночи Лэнгтри больше не будут такими безупречными.

Лунный свет скользил через окно и отражался от металлического кружочка, лежащего на столе, который стоял возле кресла-качалки. Волна исступленного восторга накрыла женщину, когда она протянула руку к большой монете, прикрепленной к тяжелой цепочке. Она схватила монету – металл обжигал ее дрожащую руку – и замерла, прислушиваясь к шепоту осеннего ветра и легкому стуку, с которым падающие листья ударялись об оконное стекло детской.

Безупречные Лэнгтри должны быть разделены.

Женщина бережно взяла ребенка и поспешно скрылась в ночи Вайоминга.

Двадцать семь лет спустя

«Я совершила ошибки, а теперь я за них расплачиваюсь». Микаэла Лэнгтри, потомок легендарного уроженца горного Запада Захарии Лэнгтри, бродила по своей нью-йоркской квартире. Некого было винить за собственный выбор – не тот мужчина, не те ценности. Ее поступки были продиктованы скорее соображениями карьеры, чем полнотой жизни.

В отличие от Микаэлы ее родители открыли для себя эту глубину, эту полноту, смысл и истину. Единственной незажившей раной, оставшейся на их линии жизни, стало похищение новорожденного ребенка.

Микаэла бросила взгляд на нью-йоркский людской поток: внизу, под окнами, двигалась непрерывная лента черных зонтов, осыпанных каплями дождя. В час пик подземка и пригородные поезда всегда переполнены. Но теперь Микаэле уже не нужно волноваться из-за общественного транспорта, ловить такси или протискивать свой зонтик в море других зонтов. Без грима, который совершенно необходим для телевизионной камеры, ее лицо было напряженным и задумчивым, но не выдавало бурных эмоций, бушующих в сердце. Говорят, что бойцовский характер она унаследовала по отцовской линии, получив от своего предка Захарии огромное чувство собственного достоинства. Знавшие Захарию рассказывали, что, если ему случалось вспылить – это был ад.

Мимолетный взгляд, брошенный на свое отражение в окне, обнаружил туже самую первозданную свирепость. Внешне Микаэла никак не проявляла своих сильных эмоций, они всегда жили внутри – ей хватало сил, чтобы скрывать чувства.

Теперь наступил момент истины: ее будущее зависит только от нее. И Микаэла вспоминала о сосновых иголках высоко в Скалистых горах, замороженных ледяными кристаллами туч. Тонкие и хрупкие иголки были покрыты льдом – как ее сердце.

Под ладонями ощущалась холодная гладкая поверхность оконного стекла, такой была и жизнь Микаэлы, из которой ушли весь смысл и все чувства. Она должна найти утраченный смысл. Она обязана выжить.

Микаэла сжала старинную монету, согревая ее, – так же она должна вдохнуть тепло в свою жизнь. Девушка провела пальцем по выгравированной на металле литере «Л» и прижала талисман к груди. Это была одна из шести золотых фамильных монет. Отец подарил ее Микаэле девять лет назад, когда ей было двадцать два и она покидала дом.

Микаэла никогда не верила в легенду о том, что монеты Лэнгтри защищают тех членов семьи, которые их носят. Предание гласило, что, когда все шесть монет будут собраны вместе, их владелец станет еще более могущественным. В последнее время, после стольких разочарований, Микаэла начала сомневаться даже в легендарной любви Захарии Лэнгтри – сына бывшего плантатора – и коренной американки Клеопатры.

Говорили, что, когда дикое сердце Лэнгтри пленено, оно останется верным навсегда… Может ли любовь быть такой сильной, что каждый из любящих готов отдать все, чтобы обладать любимым?

Напротив окна, наполненного серостью мартовского дня, стояла женщина – бывший телевизионный метеоролог, высокая и стройная, полная разочарования и неудовлетворенности. Волнистые черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, обрамляли ее лицо с идеально прорисованными чертами. Микаэла была борцом – женщиной, осмелившейся противостоять сексуальному домогательству, но перевес оказался не на ее стороне. Она была чужой среди своих в мире бизнеса, к тому же ярлык «скандалистки» намертво приклеился к ней.

Порыв ветра ударился о стекло, в котором отражалось бледное лицо девушки. Микаэла внимательно рассматривала в отражении свои изогнутые черные брови, убранные со лба блестящие волосы. «Фотогеничная» и «живая» – так обычно говорили о Микаэлс, передавая впечатление от се лица, которое на весь Нью-Йорк транслировали телевизионные камеры. Поразительный эффект ее сверкающих голубых глаз вновь удивил Микаэлу. У нее были глаза матери, только в обрамлении черных, a не каштановых ресниц. Сейчас глаза, блестящие от слез, которые Микаэла так и не прольет, были особенно изумительны.

Микаэла стояла, скрестив на груди руки, ногти впились в кожу, но она видела лишь телевизор и женщину, которая с такой легкостью заменила ее на телеканале. Тина Томас держалась хорошо: она непринужденно двигалась на фоне погодных карт, ее жестикуляция и движения были выразительны. Ее научили правильно пользоваться косметикой и одеваться, она только начинала свою карьеру, которую Микаэла, увы, закончила. Но Тина полагалась только на компьютеры, любила поболтать о своей собаке и легко забывала об облаках, о ветрах и о влаге, собирающейся на внешней поверхности стекла – верном признаке холодных рос.

Микаэла захотела почувствовать дождь на своей коже. Оказаться внутри его и очиститься благодаря ему. Она хотела услышать бурю, разыгравшуюся в своем сердце, принять то, что совершила, и с этим строить свою дальнейшую жизнь.

Рывком распахнув окно, Микаэла протянула ладони под струи дождя. Ее предку не нужны были компьютеры и метеозонды; он мог предсказывать погоду по тому, как ветер переворачивает листья на деревьях, по тому, как выглядят облака на небе. Микаэла скучала по первобытности диких Скалистых гор, тосковала по просторному ранчо Лэнгтри.

Она зашла так далеко, пробиваясь и борясь за свое место под солнцем, в то же время скучая по своей семье. И ради чего? Ради более доходного места и больших денег?

Два года Микаэла прожила с близким человеком, надеясь, что он поддержит ее и защитит от домогательств шефа. И так ошиблась. Озабоченный своей карьерой ведущего теленовостей, Дольф Морроу не просто отошел в сторону – убежал, когда она решилась противостоять Джеймсу Чарису и его сексуальным притязаниям. Джеймс, обладавший огромным влиянием в телевизионном мире, способен был испортить жизнь любому, а Дольф дорожил своей карьерой больше, чем Микаэлой, и не стал поддерживать ее в этом противостоянии.