Уколы. Капельницы, перевязки. Операция. Я до последнего не верила, что все это происходит со мной. А потом потянулись унылые дни похожие один на другой. Проблемы с рукой: какое-то нагноение. И повторная операция. Больно, неприятно, но это рука, а не нога. Я могла ходить, я видела, правда зрение упало на одном глазе на две единицы, но это корректировалось очками.

Сильно меня приложила машина. Пьяный водитель не справился с управлением. Мне повезло, а вот женщине, что шла рядом, нет. Ее он протащил несколько десятков метров. Она не выжила. Мне это следователь рассказал. Я мало, что помнила о том вечере. Даже не увидела ту машину. Только звук тормозов и удар. В кошмарах это всплывало. Тогда я просыпалась и долго не могла уснуть. Смотрела в потолок и думала. Что еще оставалось делать в больнице? Только думать.

Роман ни разу не навестил меня в больнице. Он почти не звонил. Мама сказала, что часть денег на операцию он дал. Часть вложила она. Немного подкинул Гриша. От бывшего мужа я не ожидала такого участия в моей судьбе, поэтому откровенно говоря была удивлена. Я не строила иллюзией по поводу Романа. Больше не строила. Да, он походил на героя из книг, но это был не мой герой. Чтоб это до меня дошло, пришлось побывать в аварии.

— Нам надо поговорить. — Роман встречала меня около больницы. Прошел месяц с той аварии. Меня выписали. Потом еще предстояла долгая реабилитация. Но это были уже мелочи.

— Надо. — согласилась я. Мы шли по парку. Почти у всех больниц рядом находился парк. Странно, что он не повел меня к машине, а предложил прогуляться. Я не отказалась. Я так давно не была на улице, что соскучилась по ней. По деревьям, воздуху и слякоти, что хлюпала под ногами.

— Я думаю нам нужно расстаться. — он выглядел растерянным. Посмотрел на меня. Я лишь улыбнулась. Думает, что буду ему помогать? Нет, это его разговор. — Понимаешь, я терпеть не могу больницы. Не люблю запах лекарств. Меня это просто бесит. А сколько ты еще будешь по врачам кататься? Ты сама говорила, что руку восстановить сможешь только через полгода. Про лицо я вообще молчу. Ты сейчас на Франкенштейна похожа из фильма ужасов.

— Спасибо. — Я лишь улыбнулась. Небо. Серое небо мрачно нависало над верхушками сосен. Интересно, будет дождь или снег? Уже ноябрь. Это капризный месяц. Никогда не угадаешь, что он принесет. Роман что-то говорит. Надо прислушаться. Иначе пропущу еще что-то из его важной речи.

— Сонь, ты ведь знала, что у нас нет будущего. Мы совершенно разные люди. Теперь наши дороги разошлись. — продолжил он. Какие дороги? О чем ты?

— Ром, верни деньги и вали куда хочешь. — ответила я. Не угадала. Снег с дождем. Он падает мне на щеки, а мне хочется лишь улыбаться. Как хорошо жить! Просто жить! Чувствовать влагу, дышать воздухом, смотреть как ветер играет с непогодой.

— С этим проблема. Они все в деле. Я могу дать тебе сейчас лишь тридцать тысяч. Всю сумму верну лишь через полгода. Может год.

— Это прекрасно, а жить-то мне как все это время? — спросила я. Он молчал. — Хорошо, сколько ты мне сможешь выплачивать в месяц, пока не вернешь всю сумму?

— Пятнадцать тысяч. Больше не получится. Все в дело пущено. — ответил он.

— Хоть какие-то деньги. Но через полгода ты мне возвращаешь всю сумму, без вычета этих выплат.

— Я думал, ты будешь требовать деньги немедленно.

— Надо было так поступить, но тогда все это затевалось бы зря. Надеюсь у тебя получится сделать компанию такой, о которой ты мечтаешь.

Мы шли молча. Ни друзья, ни любовники, ни враги. И чего столько времени жили? Нет, его я понимала. Мужик потерял все. Жить негде, а тут я подвернулась. Вот и сошелся со мной, чтоб время тяжелое пережить. А когда наступили тяжелые времена, когда мне понадобилась поддержка, он слился. Хоть без оскорблений и насилия.

Вещи собирать было не нужно. Они уже оказались у мамы. Это взбесило. Не люблю, когда люди ковыряются в моем белье, будь то мама или не состоявшийся любовник. Но ругаться по этому поводу глупо и мелочно. Жизнь можно и на другое потратить, чем на такие мелочные склоки и ссоры.

Вот я вновь дома. Ванька не отходил ни на шаг. Вцепился в меня и не отпускал весь вечер. На кухне горячий терпкий чай и сдобное печенье. Вкусное, сладкое, так и таящее во рту. Артур смотрел на меня хмуро. А мама рада. Качает головой, что Роман не вернул деньги. Она ему мало верила, в отличие от меня. Я верила, потому что другого мне не оставалось. Все равно выбить деньги мне бы не удалось. Не в том я была состояние.

— Что будешь делать? — спросила она.

— Жить. — пожала я плечами. А что еще оставалось? Жить и верить, что черная полоса рано или поздно закончится.

Опять начались конфликты с Ликой. Я не смогла ей давать деньги, поэтому общаться со мной она отказалась. Она сильно изменилась. Повзрослела и в то же время вела себя как капризный ребенок лет пяти. Оставалось лишь принимать ее такой, какая она есть и напоминать себе, что переходный возраст рано или поздно пройдет. Она ведь не понимала, что своим поведением мне просто делала больно. Но не мне ее в этом было винить. Это я ее воспитала так. Значит где-то ошиблась, раз воспитала эгоисткой и хамкой. Вроде старалась дать все самое хорошее, объяснить про уважение и любовь. Но не получилось. Одни ошибки в жизни. Только как их исправить, если я их не вижу? По сути, у меня была идеальная семья. Никто ни пил, ни ругался. Благополучная семья. Или не было этого благополучия, а была фальшь? Может дети ее просто чувствовали? Может не надо было их обманывать и претворятся? Кто бы подсказал как надо жить правильно.

Только через три дня я смогла заставить посмотреть на себя в зеркало. Раны уже затянулись. Остались лишь некрасивые шрамы, что уродовали лицо. Как должно было "везти", чтоб упасть лицом на разбитую бутылку? Это просто немыслимо. Стекло сильно порезало правую часть лица. Два крупных шрама рассекали бровь и щеку. Россыпь мелких отходили от основных шрамов. Создавалось ощущение, что я смотрелась в разбитое стекло. Некрасиво. Тональником это не скрыть. И что теперь делать? Чтоб убрать шрамы надо тысяч двести. И где их взять? Придется ждать, когда Роман деньги вернет. Пока все равно работать не могла из-за руки, поэтому время было. Все это поправимо. Главное в живых осталась. Только слезы все равно скользят по щекам.

Долго жить в однокомнатной квартире с мамой и Артуром было нельзя. Тем более, что начались конфликты. Естественно, он был против меня. Слишком маленькая площадь и слишком много народу. Дошло до того, что он стал в открытую говорить, что не хочет меня видеть. Я слышала, как они ссорились с мамой. Она была на моей стороне. Она часто говорила, что Артура только терпит, но при этом его не бросала. Видимо он ей чем-то нравился. Мне нужно было уезжать. Только куда? Снимать квартиру в Москве на пятнадцать тысяч, которые мне обязался переводить Роман каждый месяц, было чем-то из ряда фантастики. Идти было некуда. Отец предлагал переехать на время к нему. В Леснове можно было и за шесть тысяч снять квартиру с удобствами и центральным отоплением, а не печным. Мне-то было все равно где жить и ждать, когда заживет рука, но Ваня… У него здесь была школа, друзья.

— Мне придется уехать на какое-то время к дедушке. — я долго решалась на этот разговор. Ванька только пришел из школы и ел суп.

— Я с тобой. — сразу сказал он.

— Вань, у тебя здесь школа. Тебе придется какое-то время пожить у бабушки или у папы. А потом…

— Хочешь меня бросить, как папа? — он готов был разреветься. — Почему? Не надо меня бросать!

И суп был сразу забыт. Ванька прижался ко мне. Не думала. Что он так крепко обнимать мог. Шепчет, что будет себя вести хорошо, что учиться будет на отлично. Только чтоб я его не оставляла. А я не знала, что делать. Хоть самой плачь.

Глава 17

Поезд с каждой минутой увозил меня все дальше от Москвы. Я смотрела в окно и не могла поверить, что решилась на такой поступок. Сомнения не оставляли. Снимать Ваньку с Московской школы среди учебного года и везти в глушь было рискованно. Я утешала себя лишь тем, что это всего второй класс. Хотя у нас в некоторых школах начинали изучать второй иностранный, а что в Леонове?

Но я не могла оставить Ваню. Не могла и все. Гриша не был против нашего отъезда. Меня его равнодушие порой просто убивало. Ему было все равно где учится будет Ваня, куда поступит Лика. Как будто человек жил одним днем. На Лику прямо я влиять не могла. Оставалось надеяться, что она послушает бабушек.

И опять Леонов. Изменилось ли что-то за полгода, пока меня не было? Нет. Казалось, время в городе остановилось. Вокруг мир осваивал новые технологии, а сюда лишь недавно поставили хорошую вышку и наладили интернет. А вот у отца произошли изменения. Недалеко от дома у тети Маши было четыре сотки земли. Отец на них построил небольшую баньку. Так что теперь можно было нормально мыться. Они предложили остаться пожить у них. Места хватит, а деньги лучше на еду потратить. Это было логично, потому что я не представляла, как буду жить на девять тысяч, плюс еще и готовить. С одной рукой это была проблема.

Потянулись однообразные дни. Тетя Маша каждый будний день ездила на работу. Она работала санитаркой в больнице. Отец работу найти не мог. Он каждый день уходил на рыбалку. Возвращался к обеду. Забирал Ваньку из школы, а потом с ним уроки делал. В нем пропал хороший отец и педагог. Он умел заинтересовать и объяснить на доступном языке самые сложные вещи.

— Тебе надо было в учителя идти. — как-то сказала я ему.

— Это не престижно и денег не заработать. — ответил он. — Мужик семью содержать должен, а не быть иждивенцем. На зарплату учителя не прожить.

— Но это лучше, чем всю жизнь по тюрьмам сидеть.

— Так кто же его знает, что лучше? Мы ведь будущего не видим. — хмыкнул он. — Я пытался подняться, как умел. Честный способ выбиться в люди не видел. Проще было отобрать что-то у другого. Я и отбирал. На этом ведь многие поднимались. Мне просто не повезло.