Розмари Роджерс - Это неистовое сердце

– Но неужели этот детектив не смог ничего сделать?

– Он услышал все это от очевидца, – мрачно вздохнул Марк, – и к тому времени как попытался провести расследование, никто не смог объяснить, куда делась Фло. Говорят – уехала вместе с игроком.

После того как ужасные новости о том, что произошло с Фло, дошли до нас, Тодд вел себя как безумный. Марк признавался, что боится подходить к дяде, а я старалась держаться подальше от большого дома.

Тодд казался занятым своими мыслями и не обращал на меня внимания, чему я была очень рада – теперь можно откладывать свадьбу до бесконечности.

– Я привезу тебе лучшее подвенечное платье в мире, – сказал как-то Тодд, когда был в немного лучшем, чем обычно, настроении. – И бриллианты – кольцо и в волосы.

– О нет, – невольно вырвалось у меня, – только не бриллианты! – Но, увидев несчастные глаза, быстро добавила: – Мне никогда особенно не нравились бриллианты. Я люблю сапфиры и изумруды.

– Все, что захочешь, девочка. Только не спорь со мной по каждому поводу.

Он сжал меня в объятиях, и разговор на время прекратился. Этим всегда кончалось. Но временами, оставшись одна, я не могла поверить, что скоро выйду замуж, ведь так часто повторяла, что не буду рабыней ни одного мужчины! Неужели именно я сдалась так быстро и покорно?

Наступила весна, дел на ранчо было так много, что я видела Тодда все реже и реже, хотя иногда еще до рассвета вставала и, оседлав лошадь, ехала посмотреть, как идет работа – трудная, тяжелая – отлов и клеймение скота, который потом собирали в гурты. Казалось, подготовка к трудному перегону до ближайшей железной дороги займет несколько месяцев.

Как член вновь образованной ассоциации скотоводов, Тодд не будет совершать этот перегон один – слишком участились в последнее время набеги и ограбления; все ранчерос решили в этом году перегонять гурты вместе. Сначала Тодд хотел взять Марка с собой, но потом решил оставить его дома присматривать за тем, как идут дела. Я знала, что Тодд думает о случившемся много лет назад, когда он с моим отцом отправился искать серебро, а возвратившись, узнал о том, что потерял всех, кого любил, и все, во имя чего трудился. Но мне было очень жаль Марка – ведь он адвокат, а не ранчеро! Когда я сказала Тодду об этом, он только фыркнул:

– Марк знает, с какой стороны хлеб маслом намазан! Он мой наследник и, значит, должен знать, как управляться со скотом! – Но тут же, весело подмигнув, добавил: – Конечно, ты можешь это изменить, солнышко! Роди мне сына – и Марк может возвращаться в Бостон, к своим книгам.

– Тодд Шеннон, я не племенная кобыла!

– Ты для этого слишком хорошенькая! И перестань беспокоиться о Марке, или я начну ревновать!

– Немного поздно начинать, не находите? – кокетливо ответила я, но Тодд, как всегда, только рассмеялся.

Да, Тодд был уверен во мне, но была ли я сама в себе уверена? В своих чувствах? Я приехала сюда, чтобы обрести себя, но обрела не мир и покой, а насилие и смятение чувств. Несколько раз я напоминала себе, что богата и потеря ранчо ничего не значит – останется достаточно денег, можно путешествовать, развлекаться, делать все, что заблагорассудится. Но как можно уехать?! Здесь Тодд, к которому меня так неудержимо влекло, и хотя притяжение было чисто чувственным, не затронувшим сердце, но какое это имеет значение?! Может, именно это люди и называют любовью?

И еще не оставляли мысли об отце, который, не зная меня, любил и верил, был человеком, видевшим в людях только хорошее, а те уважали и почитали его. Зачем ему понадобилось, чтобы его дочь прожила год в Нью-Мексико?

Я старалась не думать о таинственных намеках Рамона Кордеса и о его негодяе брате. Но потом новости, полученные из Нового Орлеана, вновь возмутили покой семьи.

Фло погибла. Убита в драке шальной пулей в каком-то убогом салуне. Бедная Фло! Так хотела жить!

– Он убил ее, так же точно, как будто сам приставил к виску пистолет! Они уничтожили все, что принадлежит мне! Но клянусь Богом, на этот раз я выжгу все гнусное змеиное гнездо!

Давно поняв, что во время подобных приступов ярости бессмысленно пытаться урезонить Тодда, я возвратилась к себе, в темноту спальни и непрестанно повторяющимся ночным кошмарам. Фло. Бедная глупенькая Фло!

Пришлось вновь обратиться к дневникам отца: на этот раз тем, в которых рассказывалось о его юности. Молодой человек с мятежным честолюбивым характером, его надежды и мечты… Как случилось, что он превратился в одинокого старика, искавшего забвения в бутылке бренди? Может, я приехала слишком поздно, но не по своей вине. Чего же ожидали от меня?

После отъезда Тодда Марк и я проводили вместе столько времени, сколько позволяли приличия. К этому моменту я почти забыла о том, что он признавался мне в любви, и совершенно не соображала, что столь теплые отношения могут истощить терпение даже такого джентльмена, как он. Но вскоре мне пришлось обо всем вспомнить. Я пригласила Марка к ужину и легкомысленно добавила, что тот может остаться на ночь, поскольку Марта в доме и все приличия будут соблюдены. Мы как раз играли в шахматы; Марк резко вскочил, испугав меня, доска опрокинулась, фигуры рассыпались по полу.

– Что с тобой, Марк? Я как раз собиралась объявить шах королю!

– Ты же знаешь, я не могу остаться, – выдавил он.

– Но почему? Что на тебя нашло?

– Ровена!.. Боже, я, по-твоему, железный? Или вовсе не мужчина: неужели не понимаешь, что значит целыми днями постоянно быть рядом и знать, что ты невеста дяди и я никогда не буду владеть тобой?!

– Прости, Марк… Я не подумала… то есть считала, ты забыл о своем несчастном увлечении.

– Это не увлечение, и я изо всех сил пытаюсь быть джентльменом и тем другом, которого тебе так недостает! Но не испытывай мою выдержку предложением провести с тобой ночь под одной крышей. Если бы я думал, что ты любишь дядю, все могло быть по-другому – я не такой болван и постарался бы примириться с тем, что ты можешь полюбить еще кого-то. Но ты его не любишь. Тебя влечет к дяде Тодду, я вижу, ты никогда не встречала таких людей, сильных, безжалостно-неукротимых, и поэтому заинтригована, но его самого ты не любишь… как, наверное, и меня!

Я глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться.

– Ну что ж, может, мне не нравится все, что ты сказал, но спасибо за откровенность! Марк, прости меня, я и в самом деле эгоистка! Не думаю о твоих чувствах, только о том, как я счастлива, что ты мой друг и поддерживаешь меня. А что касается моего отношения к Тодду… это я не могу обсуждать даже с тобой. Мы по-прежнему останемся друзьями?

Он долго молча стоял, наконец, печально покачав головой, как-то сразу сгорбился.

– Мы всегда останемся друзьями. Прости за то, что так взорвался. Только не приглашай больше провести с тобой ночь, хорошо?

Я сожалела о своем легкомыслии, очень боялась, что наши отношения изменятся, но его обращение со мной не стало другим, так что, выбросив из головы неприятные мысли, я возвратилась к утомительным повседневным делам. Мы вместе ездили верхом, играли в шахматы, корпели над счетными книгами и никогда не говорили о том, что произошло в тот вечер. Поскольку наша дружба была совершенно невинной, я вовсе не обращала внимания на то, что могут подумать другие люди. Казалось, я так давно пренебрегала этикетом, что вовсе забыла о его существовании. А кроме того, мы не жили под одной крышей, и Тодд сам оставил Марка… Марк его племянник, я – партнер и невеста. Мы почти родственники.

И все же…

Легко спрашивать себя после того, как все случилось: почему поступила так, а не иначе? Но помню, что в ту ночь легла спать особенно рано и поэтому проснулась тоже раньше обычного. За завтраком я перечитывала письмо, полученное от миссис Пойнтер, с приглашением погостить несколько дней в форту Селден. Она слышала, что Тодд в отъезде, и поняла, что я расстроена известием о смерти Фло и нуждаюсь в утешении. Кроме того, она и полковник собирались в Эль-Пасо, возможно, я тоже захочу посетить этот знаменитый приграничный город.

Я решила обсудить приглашение с Марком. Он пообещал заехать к полудню, но если я выеду сейчас, может, успею перехватить Марка, пока он еще не отправился смотреть, как обуздывают диких мустангов, а еще лучше – поеду вместе с ним.

Марта подозрительно покачала головой, узнав, что я собираюсь ехать одна.

– Лучше бы подождать сеньора Марка!

– Не могу! Не хмурьтесь, Марта, вы же знаете, как я упряма!

И, не слушая бормотания старой женщины, вышла. Какое это прекрасное чувство – лететь как ветер, одной, без постоянного присмотра, когда волосы разметались по плечам, а голова кружится от непонятного счастья! Не все ли равно, уехал Марк или нет? Я оставлю коня в стойле, прикажу оседлать другого и поеду Марку навстречу. Может, и пообедаем вместе с ковбоями. В такой день даже бобы кажутся райским блюдом.

Миновав высокий кактус, на котором болтался когда-то красный лоскут, я не почувствовала обычного отвращения. Ничто не нарушит моего покоя! Я поднялась на небольшой холм. Отсюда уже совсем недалеко. И тут увидела его. Высокого всадника, загородившего конем дорогу.

– Приветствую, мэм! Прекрасное утро для прогулки, не так ли? Но если ищете Марка, он уже уехал!

– Марка? – высокомерно повторила я, подняв брови.

– Ну да, так я его называю, – хмыкнул ковбой. – С чего я должен величать его мистером? Денежки-то мне платит хозяин!

Он вынудил меня остановиться и явно не желал дать проехать.

Я терпеть не могла этого человека с того памятного утра в Силвер-Сити, когда он так оценивающе оглядывал меня, а сейчас невзлюбила еще больше, но страха не было. Пока…

– Я плачу вам жалованье, Джил Парди, и попросила бы отъехать в сторону. Мне некогда, – холодно объявила я.

Но Парди, склонив голову, открыто глазел на меня, не пропуская ни одной детали.