Он выложил кусок торта на лист вощеной бумаги, прикрепленный снизу, и подвинул его к краю стойки ближе к ней.

— Тебе должно не хватать её особенной еды. Эта женщина умеет готовить.

Навык, который она не передала своей дочери — не то, чтобы Остин когда-либо жаловался. Кэрри за очень многое любила его. Туда входила и готовность мириться с её дерьмовым мясным рулетом без рвотного рефлекса.

Остин настаивал, что Кэрри делает все лучше с каждым приготовленным ею блюдом. Она же была рада, что случайно не отравила их обоих.

— Когда ты сможешь попробовать их снова? — спросил он.

Кэрри подхватила свой завтрак, но остановилась, почти укусив.

— Что?

— Когда ты приедешь домой навестить свою семью? — Он сделал глоток кофе, глядя на нее поверх кружки.

— Теперь ты говоришь, как моя мама.

— Она скучает по тебе.

Кэрри бросила торт на стойку, в её желудке забурлила кислота.

— Не делай этого. Не используй вину перед моей семьей, чтобы заманить меня обратно в Холлоуэй.

— Хорошо. — Он оттолкнулся от плиты, на которую облокачивался, и направился прямо к ней.

— Как насчет этого? Я скучаю по тебе.

Слова, которые Кэрри жаждала услышать. Те самые, которые рвались из неё, причиняя одновременно боль и удовольствие. Ее сердце измучилось, а в животе затягивался узел.

— Остин... — Она выставила обе руки, в несмелой попытке удержать его на расстоянии.

Когда он обернул пальцы вокруг ее запястий, поднося те к своим щекам, Кэрри не смогла бороться с ним. Его запах затопил ее разум, освещая каждую клеточку огнем. Она ощущала холодный воздух на его коже, едва уловимое сочетание сосны и мыла с оттенком свежей древесины.

Мягкие пряди его волос скользили между ее пальцев, когда тело Кэрри расплавлялось в нем. Халат, его одежда — все исчезло. В ее голове ее мягкая кожа оглаживала его резкие очертания.

Его рот скользил, прокладывая дорожку к её уху и вниз к горлу. Ее сердцебиение усиливалось в ответ.

— Я должен притворяться, что не скучал по тебе? Ни за что я не смогу противостоять этому притяжению. — Его хриплый голос рокотал у ее обнаженной кожи.

— Ты не должен быть здесь.

— Но я здесь, — выпустил он слова поверх ее губ.

Кэрри не знала, насколько сильно хочет ощутить его рот на своём, пока он не провел языком по своим губам.

Поцелуй начинался до боли медленно, легкими касаниями с одного края к другому, пока его рот не накрыл её, и тело Кэрри заискрилось жизнью.

Требовательный и горячий, Остин целовал ее, пока весь воздух не покинул легкие, а пальцы не впились в его плечи. Когда он скользнул руками вниз по спине и сильнее прижал к себе, волна потребности нахлынула на Кэрри.

С ее губ сорвался стон, резко возвращая в реальность. Вспышки и шум в ушах прекратились, а звуки живого мира вернулись. Резкий треск кухонных часов отбивал минуты, когда она отодвинулась сначала эмоционально, потом физически.

Кэрри оттолкнула его плечи.

— Остин, остановись.

Он так и сделал, в чем она и не сомневалась. Остин был тверд как камень, но никогда не применял силу, кроме того раза, когда она взяла два шнура и попросила его сделать с ней все, что хочет мужчина.

Медленным движением его руки скользнули по ее бокам, пока не опустились на бедра.

— Ты в порядке?

Оглупевшая и наполовину смущенная от его поцелуя. В остальном, в ужасе. Когда женщина свалилась с ног от одного прикосновения мужских губ, она бы все время хотела это ощущение. Знание, что это только временное явление, наполнило ее слабостью, как от простуды, которая проникла в её кости.

Кэрри прочистила горло.

— Конечно.

— Я должен сожалеть?

Она пристально посмотрела в глаза цвета безоблачного летнего дня.

— Ты сожалеешь?

— Нет.

Она ждала, что ее больно хлестнет пощечина сожаления, но этого не произошло. У нее был, как минимум, этот момент.

Наслаждаться им.

— Я тоже.

Его руки сжались в кулаки, как если бы он заставлял пальцы не сжимать ее слишком крепко.

— Тогда?

Отступать из его рук было, словно отрывать полоску кожи на дюйм за один раз. Она почти кричала от боли, когда оставила теплый круг его объятий.

— Мне нужно идти на работу.

Он кивнул.

— Ах, да. Музей.

Печаль расползлась над ней. Она ощущала, как та распространяется, отравляя все вокруг них.

— Я не хочу ссориться с тобой из-за этого.

— Теперь нас двое.

— Я знаю, что моя карьера ничего для тебя не значит.

— Ох, Кэрри. Перестань. — Остин отклонил голову назад и уставился в потолок. — Это несправедливо.

— Это работа моей мечты. Должность в престижном музее, общение с людьми из мира искусства. Находиться так близко к шедеврам и видеть работы, с которыми кто-то ознакомится когда-либо только лишь в учебниках.

Когда Остин наконец-то снова посмотрел в ее глаза, Кэрри вложила всю силу в слова, чтобы он понял.

— Я живу ими, стоя там и чувствуя, как эмоции художников протекают сквозь меня.

— Ладно.

Воздух покинул Кэрри, забирая последние надежды с собой. Она боролась, ища новый способ, чтобы он понял, и снова потерпела неудачу.

— Забудь.

Она оставила Холлоуэй, чтобы избежать сцен вроде этой. Кэрри бы продолжала объясняться, а он бы дальше закрывался. Остин не сказал этого, но она знала — он рассматривал её работу в музее как хобби, которое она перерастет. Что она согласится с ним и снова примчится домой.

Чтобы не ссориться, она направилась в спальню. Это была ее территория, и она могла отказаться от боя, если необходимо, а ее эмоциям, настолько близким к поверхности, это сейчас было нужно.

— Эй, постой минутку. — Нежно потянув, он развернул ее, пока они снова не оказались лицом к лицу.

— Я сказал всего лишь «ладно», а ты уже убегаешь.

— Да брось, Остин. Эта часть моей жизни для тебя ничего не значила. Ты никогда не провел и секунды, стараясь узнать, что значит для меня работа.

— Это твой мир — не мой. Я не сижу и не разговариваю с тобой о влезании на деревья.

Кэрри положила руку ему на грудь и ощутила устойчивый стук его сердца под пальцами.

— Ты действительно думаешь, что это одно и то же?

— Разве нет?

— Ладно, слушай. Я не могу это сделать. У меня есть обязанности, и мне нужно их исполнять. — Она отступила назад, борясь с желанием сбежать.

Остин выдохнул, обдувая горячим воздухом ее щеку.

— Не используй эту отговорку. Поговори со мной.

Этот спор никуда их не приведет. Они ходят по кругу, разбрасываясь одними и теми же обвинениями и аргументами. Искра между ними не погасла, но этого недостаточно, чтобы удержать их вместе.

Ему нужно уйти, прежде чем Кэрри ее потеряет.

— Спасибо за кофе, но на будущее: я не нуждаюсь в «звонке-будильнике». Я купила машину для приготовления «латте», когда переехала сюда. — Поцеловав его в щеку, она дотянулась до стены позади себя, чтобы не соскользнуть на пол.

— Мэри Кассат.[1]

Все заледенело внутри нее. Все силы отняло, чтобы повернуть голову и посмотреть на него.

— Что?

— Прямо сейчас ты отвечаешь за серию лекций, сопровождающих выставку Мэри Кассат в «Национальном Музее Женщины в Искусстве».

— Как ты...

Он взял свой кофе со стойки.

— За всю свою жизнь я и десяти минут не провел в музее. Споры по поводу искусства заставляют меня искать перо, чтобы воткнуть себе в глазницы. Честно говоря, я лучше посмотрю европейский футбол, чем буду слушать что-то о художниках — и это должно говорить тебе о чем-то, поскольку я считаю этот футбол довольно скучным.

Безо всякого труда Остин перечислил некоторые «камни преткновения» между ними.

— Видишь, вот что...

— Но это важно для тебя, поэтому я сделал приоритетной задачей узнать что-то об этом.

Слова резанули ее.

— С каких это пор?

— С тех пор, как ты ушла, и я осознал, что сделаю все, чтобы тебя вернуть. — Категоричность его тона сочеталась с суровым отчаянием в глазах.

— Остин.

Он указал в сторону кухни.

— На дне пакета есть салат. Судя по виду, ты пропускала обеды. Может быть, это городские штучки, но ты прекрасна и без всяких чертовых диет. Ешь.

Затем он ушел, и ее окутала пустота внутри. 

Глава 4

Следующим вечером Кэрри всю дорогу готовилась к тому, чтобы увидеть Остина. Не то, чтобы она выслеживала его или что-то еще. Не то, чтоб их разговор весь чертов день прокручивался в голове, пока ей не пришлось отдать свой телефон стажеру, чтобы удержаться от звонка. Кэрри лишь пропустила поход в тренажерный зал и направилась после работы прямиком к участку, чтобы посмотреть доставленные деревья. М-да. Это была ее история.

Одетая в пальто и «ужасно сексуальное» сочетание из скромной темно-синей юбки и белых кроссовок, она перешла переулок, оббежав вокруг машины, незаконно припаркованной возле здания уже два дня, и прошла под рядами белых огоньков, отделяющих участок с деревьями.

Группа людей собралась вокруг Остина. Будучи шести футов ростом, он возвышался над большинством, улыбаясь, смеясь и почти полностью их завоевав историей про рысь и трактор. Его энтузиазм был заразителен.

Когда он смеялся, у нее словно всё оживало внутри.

Его восхищенные слушательницы улыбались и хлопали... постойте, слушательницы? Добилась, что его компания — одни женщины.