Эйвери


Я пристально вглядывалась в глаза Даниэля. Никто никогда не смотрел на меня так, как он. Как он был прав в этот момент. Его синие глаза были переполнены теплом, потребностью, желанием - любовью.


И все это было направлено на меня.


Была еще одна эмоция, плавающая в глубинах его взгляда.


Страх.


Он открыл мне свое сердце и не был уверен, что его чувства взаимны.


Не было слов описать мои чувства к Даниэлю.


Его тихое признание и последняя мольба ошарашили меня. Ворочаясь без сна прошлой ночью, я поняла, что влюбилась. Бесповоротно. Занятие любовью с ним сегодня только доказало мне это. Вместе мы были правильными. Мы подходили друг другу как две части головоломки.


Наше время вместе накануне вечером показало мне еще больше нежности в Даниэле. В ресторане как - будто только я существовала для него. С увлеченным вниманием он слушал все, что я рассказывала ему, задавал вопросы, делал комментарии или замечания, которые показывали мне, что он слушал. На самом деле слушал. Грант говорил мне, что обычно он приспосабливался ко мне, так как у меня никогда не было ничего интересного, чтобы рассказать. Даниэль думал по-другому.


Его безупречные манеры проявлялись в том, как он вел себя со мной. Открывал двери, пропуская меня вперед, всегда следил, чтобы мне было комфортно, беспокоился, достаточно ли мне тепло, и предлагал свою куртку, если мне это нужно. Он не пытался выставлять свои действия напоказ. Даниэль был просто Даниэлем.


После ужина во время нашей прогулки он прижимал меня к себе, направляя вокруг препятствий, убеждаясь, что я не споткнусь о бордюры. Я чувствовала себя защищенной в его объятиях. Когда я остановилась поговорить с бездомным, он в защитном жесте держал ладонь на моей пояснице, пока я наклонилась к мужчине.

Каждый раз, когда кто-то приближался к нам с собакой, мы останавливались, и он вставал на колени, позволяя животному обнюхать его руку, затем гладил его шерсть, тихо разговаривая со своим новым мохнатым другом. Когда я купила выпечку для моих соседей и сказала парню, что мне нравится угощать их, он пробормотал что-то о том, что считает меня удивительным человеком. Тепло в его глазах, когда я остановилась угостить бездомного выпечкой, согрело меня до глубины души.

Гордость и нежность, тлеющие в его взгляде, оставляли меня бездыханной. Даниэль видел меня в ином свете.


Точно так же  видела его я.


Я знала, люди подумают, что мы сошли с ума, и  будут слухи и разговоры. Я знала, есть шанс, что его семья не примет меня. Я бы не хотела вставать между ним и его семьей. Однако  уже слишком глубоко увязла.


Мне было все равно.


Я обхватила его обеспокоенное лицо, разглаживая маленькую V между глаз, успокаивая уставшую кожу.


- Я принадлежу тебе полностью.


Выражение его лица было прекрасным, наполненным светом, когда одна слеза медленно стекла по его щеке.


- Ты останешься со мной, Эйвери?


- Так долго, как ты хочешь.


- Тогда я бронирую все твое время на ближайшие девяносто лет.

___________

Удовлетворенная и завернутая в объятия Даниэля, я крепко прижалась к его груди, целуя влажную кожу. Занятие любовью с ним было за гранью нежности, его прикосновения и поцелуи стали еще более глубокими и поклоняющимися. Он окружил меня своей любовью, пропитывая этим чувством, пока неторопливо двигался, утверждая на меня свои права  даже больше, чем его более активные усилия раньше.

Его прикосновения клеймили меня, его собственнические губы и тело заставили меня принадлежать ему всеми возможными способами.


Я больше никогда не смогу принадлежать кому-либо еще. Даниэль создан для меня.


Его пальцы выводили ленивые круги на моем голом плече.


- Могу я убедить тебя завтра переехать ко мне?


Огромная часть меня хотела обнять его и выкрикнуть «да!». Более разумная часть заставила  с сожалением покачать головой.


- Рано?


Это казалось неизбежным. Я хотела этого. Однако  знала, что мне нужно попытаться оставаться рациональной.


- Почему бы нам не встретиться завтра с твоей семьей, прежде чем мы обсудим это?


- Я не сомневаюсь, что они полюбят тебя, - заверил он.


- Твои мама и папа знают обо мне?

- Уверен, Кейтлин уже сообщила им. Поздний завтрак - ее любимое время, и я знаю, что она умирает от желания рассказать все маме.


- Ах.


- Что? Скажи мне, что творится в твоей голове.


- Что, если они будут против? Или я не понравлюсь им? Я не могу встать между тобой и твоей семьей, Даниэль. Я не смогу это сделать.


Его рот был теплым на моем.


- Тебе не придется. Они полюбят тебя. У меня нет никаких сомнений.


- Я…


- Нет, Эйвери. Тот факт, что ты так беспокоишься об этом, говорит мне о многом. Мне не придется выбирать, - он потянул меня ближе. – А если пришлось, я бы выбрал тебя.


- Нет, ты не можешь так говорить.


- Ты. Мы. Во-первых. Всегда, - настаивал он. - И моя семья поймет, но это не будет проблемой. Нет ни одного человека на этой планете, кто мог бы встретиться с тобой и не полюбить.


 Я фыркнула.


- Ну, я могу назвать несколько. Я думаю, что ты предвзят.


- Тогда ладно. Никто, кого я люблю, не сможет не любить тебя. Лучше?


- Лучше.


Мой желудок выбрал именно этот момент, чтобы заурчать, Даниэль засмеялся и сел, увлекая меня за собой.


- Давай, Спрайт. Мне нужно накормить и напоить тебя.


- Накормить и напоить меня? Как Дзена? Получу ли я мешок корма?


Он натянул штаны, протягивая мне длинную футболку, его плечи тряслись от смеха.


- Прости. Неправильная терминология. Как правило, в выходные дни мне нужно только кормить животных, за которыми я присматриваю в клинике или конюшне. Мне нравится заботиться о другом человеке, - он наклонился, губами касаясь моих. - Мне особенно нравится заботиться о тебе.


- Спасибо, - выдохнула я. - Мне тоже это нравится.


- Хорошо. Потому что это моя новая любимая работа.


Затем, засмеявшись, он подхватил меня и перекинул через плечо, хихикая всю дорогу до кухни.


Я схватила его за задницу и держала.


Для безопасности.


Это не имело ничего общего с тем, что мне нравилось, как его упругая задница ощущается под моими пальцами; как мышцы напрягаются и перекатываются при ходьбе.


Ни в коем случае.


Даниэль




Если я думал, что Эйвери нервничала, когда мы встретились в студии - или вчера в конюшне, это было ничто по сравнению с тем, как она выглядела сейчас. Она была зеленой, и я подумал, не вырвет ли ее в моем грузовике. Позади меня на заднем сидении лежал плед, я оглянулся и  подумал, может быть, нужно положить его ей на колени. Не то, чтобы в ее желудке сейчас было что-то больше глотка кофе, который она едва отхлебнула утром, но это может пригодиться. Протянув руку, я стащил плед с сиденья и перебросил его через консоль. Эйвери даже не шелохнулась.


Она была так напряжена, я был уверен, что одно мое неверное прикосновение к ней, и она разобьется на миллион маленьких Эйвери прямо передо мной.


Я повернулся на сидении, скользнув рукой по ее затылку как можно осторожнее, и позвал ее по имени.


Ее глаза остались закрытыми, а тело жестким. Машины уже были припаркованы перед домом моей сестры. Я знал, что родители приехали, Стивен был дома, и рядом был припаркован любимый джип Кейтлин. Я снова попытался пальцами немного размять ее шею.


- Эйвери… Спрайт. Посмотри на меня.


Ее глаза встретились с моими - тревожные серебристо-зеленые, наполненные паникой, что мое сердце болело за нее.


- Эй. Мои родители полюбят тебя. Моя сестра уже тебя любит. Пожалуйста, не смотри на меня так. Все будет хорошо. Я обещаю.


- Это ее день рождения? – начала она.


- Что? Чей?


- Твоей племянницы - это ее день рождения?


Я покачал головой, совершенно запутанный.


- Нет. Почему ты спрашиваешь?


Дрожащим пальцем Эйвери указала на фургон, припаркованный на дороге, который я не заметил. Я подавил угрожающий вырваться смех. Посмотрев вниз по улице,  указал на соседний дом, его передние ворота были украшены воздушными шарами.


- Это дом Уилсонов. Кейтлин рассказала мне, что сегодня день рождения их дочери. Я уверен, клоун сейчас у них. Не волнуйся.


- Не… не у твоей сестры?


- Нет. Не у Кейтлин.


- О, - она слабо мне улыбнулась, и с губ слетел дрожащий вздох. - Не думаю, что смогла бы справиться с клоуном и твоей семьей одновременно.