Ирис Ленская - Это мой ребенок

Сестра… неожиданно для себя мужчина понял, что уже, оказывается, говорит о ней в прошедшем времени. Будто уже оплакал, похоронил и даже… забыл.

Он поспешно отбросил от себя эти мысли. Лишнее, лишнее — всё это сейчас не к месту. Об этом можно будет задуматься потом, много позже. Он ещё раз взглянул на пакет в своих руках.

«В топку», — пробормотал про себя Алексей, а вслух произнёс:

— Спасибо, я заберу её вещи с собой и завтра привезу новую одежду.

Мужчина поднялся и направился к палате, смутно представляя, как правильно построить разговор, чтобы не травмировать психику новоиспечённой сестры. Стараясь держаться как можно более уверенно, он зашёл в помещение и слегка нахмурился. Сидя на кровати, девушка вертела в руках лаково блестящий женский журнал. При этом её бледное лицо выражало крайнюю заинтересованность, будто там действительно могло быть что-то познавательное. Чёрт возьми, неужели роль Виктории будет разыгрывать глупая пустышка из провинциального городка? Его сестра — образованная и начитанная молодая женщина. Вдруг эта девчонка двух слов связать не может, и как тогда быть? Особенно, когда к ней вернётся память. Разве что продолжать разыгрывать карту амнезии, из-за которой произошло появление альтер-эго. Доктор же говорил, что такое вполне возможно при диссоциативной амнезии, когда человек забывает прошлое. Это может повлечь серьёзные изменения в поведении и привычках, так что у людей, которые знали Вику прежде, может сложиться впечатление, что перед ними совершенно другой человек, хотя внешне очень похожий на неё.

Со смешанными чувствами замешательства и досады Батурин подошёл ближе и положил перед ней на столик снятую «Полароидом» фотографию, которую всегда носил с собой в бумажнике. Это был школьный снимок, где они с Викторией стояли, взявшись за руки.

— Прости, не хотел тревожить тебя сразу же после осмотра. Может, это поможет кое-что вспомнить.

Встрепенувшись, девушка отложила журнал и уставилась на фото. Затем подняла на Алексея растерянный взгляд. В глубине светло-голубых глаз таилось любопытство и ещё кое-что непонятное… совсем не такое, как у сестры.

Теперь ему подумалось, что она не так проста, как показалось вначале.

— Это что, мы в детстве? Даже не верится, что мне хватило терпения отрастить такие длинные волосы.

Даже голос её похож на Викин. Чуть более низковатый, грудной, но такой же мягкий. Чудеса, да и только! Он, стараясь, чтобы это не слишком бросалось в глаза, пристально рассматривал девушку. Подмечая всё новые и новые детали, поначалу ускользнувшие от него мелочи. Подмечая и сравнивая её с Викторией.

— Да, — наконец, вымолвил Батурин и не сдержал тяжёлого вздоха: — Я так хочу, чтобы ты хоть что-то вспомнила…

«Естественнее! — шепнул внутренний голос. — Ты должен окружить её заботой! Заставить поверить, что вы брат и сестра!»

Изящная тонкая рука девушки потянулась, чтобы взять фотографию со столика. А Алексей так и прикипел взглядом к её коротким обкусанным ногтям, едва удерживаясь, чтобы не выдать своей досады. Особым шиком Виктории всегда был безупречный французский маникюр, которым она гордилась не меньше, чем своей великолепной гривой. Эту девчонку нужно как можно скорее привести в порядок. Как только можно будет покинуть больницу.

— Вика, память скоро вернётся. Доктор сказал, что ты абсолютно здорова, нужно только прийти в себя после стресса.

— Лёша, что со мной произошло? — тоненько и растерянно сказала вдруг она.

И от того, как эта незнакомая девушка с внешностью Виктории произнесла его имя, мужчина ощутил непривычную теплоту в груди.

— Лайнер, на котором ты находилась, налетел на скалы и чуть не перевернулся. Тебе повезло, моя хорошая, — последнее вырвалось как-то резко, неожиданно для него самого. Мужчина присел на стул и попытался смягчить свой голос. — Не представляю, что бы с нами было, если бы с тобой случилась беда! — Новая Виктория, чуть наклонив голову, смотрела на него пытливыми большими глазами. — Ты жива и здорова — это самое главное! — он накрыл её руку ладонью и продолжил: — Не хочу тебя пугать, но отец очень болен. Ждёт не дождётся, когда сможет увидеть и обнять…

На этом их снова прервало появление пожилой медсестры с подносом в руках. Она поставила его на прикроватный столик.

— Вам нужно перекусить, Виктория. Здесь суп и гренки.

— Что-то пока не хочется, — девушка покачала головой, высвободила руку и решительно отодвинула столик в сторону. — Я хочу поговорить с братом наедине.

Нина

Суп с гренками выглядел аппетитно, даже очень. Мне кажется, в другое время я бы с удовольствием накинулась на него. Но не сейчас. Сейчас кусок в горло не лез. Голова разрывалась от мыслей, всё смешалось. Казалось, от мыслей некуда деваться. Кто я, где, что случилось?

А ещё этот молодой человек, я совершенно его не помнила, но называла братом. Потому что он так сказал. И до чего странно, ни внешность его, ни имя ничего не говорили мне, не задевали ни одной струны в душе. Трогала только его приятная внешность, а кого бы она не тронула? С одной стороны, рядом с ним было хорошо, с другой — я ощущала себя так… Будто мы совершенно чужие друг другу люди, которые встретились, чтобы продолжить знакомство за чашечкой кофе.

Очень и очень странно. Может, попробовать зайти с другой стороны? Какие-то факты обо мне всколыхнут воспоминания?

— Вик, прошу тебя, успокойся. — Алексей неверно истолковал моё минутное молчание. — Понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

— Да? Ты когда-то терял память? — не удержалась я от колкости.

Он потёр лоб.

— А как же, конечно, терял! Однажды после вечеринки, когда напился до чёртиков. На следующее утро абсолютно ничего не понимал и не помнил…

— Кто я? — резко прервала я мужчину, глядя в глаза цвета тёмного шоколада. — Что делаю по жизни? Кем работаю?

Алексей вытянул вперёд руку и принялся демонстративно загибать пальцы.

— Тебе принадлежит сеть кафе «Му-му», треть акций компании отца…

— Стоп! — вырвалось громкое, и брат застыл с протянутой рукой.

У меня на секунду возникла перед глазами чёрно-белая картинка: официант, наклонившийся над столиком, с чашкой кофе в одной руке и мороженым в другой, ставит их на стол со словами «Ваш заказ “Му-му” с кокосовой стружкой и сиропом…»

— Я кое-что вспомнила!

Встревоженное выражение лица Алексея сменилось настороженным:

— Что именно?

— Своё любимое мороженое с кокосовой стружкой и сиропом… — я облизнула губы, словно пытаясь почувствовать его вкус. — Кажется, оно так и называлось, «Му-му».

Он как-то неестественно улыбнулся и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки:

— Вот видишь, кажется, к тебе уже возвращается память.

Почему-то мне в его голосе послышалась хрипотца, будто он больше растерялся, чем обрадовался. Но я не собиралась останавливаться на достигнутом. Может, ещё немного — и вспомню всё одним махом…

— Расскажи о семье. Об отце и матери, есть ли и другие братья или сёстры?

Послышался лёгкий вздох:

— У нас разные матери, и обе давно умерли, есть сводный брат Макс. Он помогает отцу управлять фирмой…

Мама умерла? Я тряхнула головой, пытаясь в который раз хоть что-то вспомнить, но тщетно.

В кармане брюк Алексея раздалась телефонная трель, но он проигнорировал звонок.

— …А ещё есть Фриска, твоя любимица.

— Кто?

На красивом лице брата вновь появилась улыбка, в этот раз естественная и открытая.

— Бишон-фризе. Ты без этой собаки даже в круиз не хотела ехать! Всё твердила, куда я без Фриски…

При упоминании о собаке в моей голове что-то щёлкнуло и тут же исчезло. Невольно я поёжилась.

— Тебе холодно? Может, попросить поднять здесь температуру?

— Нет, просто мне кажется, что я боюсь собак.

Алексей покачал головой.

— Это всё из-за амнезии. Фриска тебя обожает! Вот увидишь её — и всё сразу вспомнишь.

— Ты говорил про лайнер и кораблекрушение… Я что, путешествовала одна? Но это невозможно, Лёша.

— Почему?

— Я точно помню, что не выношу одиночества. Кто-то ещё был со мной… Может, кто-то из знакомых? — почему-то эта уверенность появилась сразу. Из тёмных закоулков памяти на секунду всплыло чьё-то лицо и тут же растворилось во мраке. Я даже не успела понять, мужское оно или женское…

— Скорее всего, ты встретила кого-то на борту, с кем подружилась, — Алексей неожиданно закашлялся и, взяв со столика мой стакан с водой, сделал пару глотков. — Мы с отцом изначально были против этой поездки, но ты убедила нас, что хочешь наконец стать взрослой самостоятельной девочкой.

— Что-то не сходится, — я упрямо покачала головой. — Мне принадлежит сеть кафе и пакет акций — о какой тогда самостоятельности идёт речь?

Голос Алексея сделался глуше, выдавая волнение:

— Понимаешь, отец уже начал делить состояние. Ему действительно очень плохо. Двусторонняя пневмония дала осложнение на сердце. Сейчас его лечат дома, ты же знаешь… — он запнулся и закашлялся, — прости. Он ненавидит больницы… Лежит и твердит «Алекс, привези мою девочку обратно…»

Мне внезапно стало тяжело дышать.

— Господи, — прошептала, чувствуя, как комок слёз медленно подступает к горлу. — Только этого не хватало! Он, наверное, с ума сходит, зная, что дочь потеряла память. Ты ведь рассказал ему?

— Пришлось…

Происходящее больше напоминало дурной сон. Кораблекрушение, потеря памяти… умирающий отец, которого я не помню… Слезинка медленно скатилась по щеке. Стало очень горько. А что, если память не вернётся?

Я прижала ладонь к виску, словно пытаясь вдавить в голову реальность.