Джоанна Линдсей - Это дикое сердце

Она была избита, и сильно. Одна сторона лица потемнела и распухла, на другой чернел заплывший глаз. От ключицы до левого плеча тянулся огромный страшный синяк, на обеих руках выше локтя вкруговую виднелись мелкие — следы жестокой хватки. О том, как выглядит ее тело, скрытое под простыней, Чандос не хотел даже думать.

— Где он?

— К… кто? — испуганно спросила она трогательным детским голоском, и Чандос вдруг понял, каким страшным кажется он ей сейчас: заросший щетиной — он не брился с тех пор, как расстался с Кортни, — и с револьвером в руке, по-прежнему нацеленным на девушку.

Убрав револьвер в кобуру, он сказал:

— Я тебя не трону. Мне нужен Смит. Она напряглась. Страх сменился гневом, и в открытом глазу вспыхнул злобный огонек.

— Вы опоздали, мистер. Я сдала подонка. Он избил меня в последний раз.

— Он в тюрьме? Она кивнула:

— Да, черт возьми! Я знала, что в городок приехал рейнджер, иначе не стала бы его сдавать. Местной тюрьме я не доверяю — он оттуда запросто сбежал бы. Поэтому через своего друга Пеппера я попросила рейнджера зайти полюбоваться на меня и сообщила ему, кто такой Уэйд. Видите ли, Уэйд рассказывал мне о той девушке, которую убил в Сан-Антонио. Он пригрозил мне однажды, что точно так же убьет и меня, и я ему поверила.

— И рейнджер забрал его? — спросил Чандос, стараясь не выказывать своего нетерпения.

— Да. Он пришел сюда позже вместе с шерифом и схватил Уэйда со спущенными штанами. Мерзавец хотел меня даже в таком виде. Думаю, так я ему нравилась даже больше.

— И когда это было?

— Три дня назад, мистер.

Чандос застонал. Черт побери, всего три дня! Если бы его не укусила змея, если бы за Кортни не погнались наемные охотники за людьми, он не опоздал бы на встречу с подонком.

— Если вы хотите увидеться с ним, мистер, — продолжала Лоретта, — вам надо поторопиться. Этот рейнджер все знает об Уэйде. Он сказал, что в Сан-Антонио против него достаточно улик и его повесят сразу после скорого суда.

Чандос не сомневался в этом. Он был в Сан-Антонио вскоре после того убийства и все о нем слышал. Там он впервые потерял след Смита.

Чандос кивнул:

— Спасибо, малышка.

— Я не малышка, — сказала она. — Во всяком случае, накрасившись, я выгляжу старше. Вот уже год я работаю в танцзалах.

— Надо бы запретить это законом.

— Да что вы говорите? — язвительно спросила она. — Бандит-проповедник — неслыханно! — Увидев, что Чандос уходит, Лоретта окликнула:

— Эй, мистер! Вы не сказали, почему вы разыскиваете Уэйда.

Чандос оглянулся и посмотрел на нее. Девушка не понимает, как ей повезло, подумал он, ведь она могла стать очередной жертвой Смита.

— Я разыскиваю его за убийство, малышка.

Та девушка из Сан-Антонио не единственная, кого он убил.

Даже стоя у двери, он заметил, как руки ее покрылись мурашками.

— Но… вы же не думаете, что он сбежит от рейнджера?

— Нет.

— Может, мне лучше уехать отсюда, когда заживут ребра? — задумчиво проговорила она.

Чандос вышел и, закрыв глаза, привалился к двери маленького домика. Что теперь делать? Догонять рейнджера? Даже если это ему удастся, законник не отдаст Смита по доброй воле. Придется применить силу, а убивать его Чандосу не хотелось. За что? Человек только выполняет свой долг. Он никогда не убивал невинных людей и не собирался делать это сейчас.

И как же его Кошачьи Глазки? Если он не вернется в Аламеду через четыре дня, как обещал, она решит, что он обманул ее. Она может даже попытаться уехать в Уэйко одна.

Конечно, это было бы Чандосу только на руку, но такой вариант ему совсем не нравился. Как же, черт возьми, случилось, что эта девушка стала самой главной его заботой?

Чандос пошел к конюшне, раздраженный неудачей. Но нет, нельзя списывать Смита со счетов лишь потому, что он опять ускользнул от него. Ничего, он сначала отвезет Кортни в Уэйко, а оттуда двинется в Сан-Антонио. Он не отдаст Смита палачу-висельнику. Подонок должен умереть от его руки!

В субботу днем Кортни писала письмо Матти. Она уехала из Рокли три недели назад. Господи, неужели прошло всего три недели? А кажется, минуло уже несколько месяцев.

Ей хотелось сообщить подруге, что она не жалеет о своем решении. Мама Альварес заверила Кортни, что через Аламеду в Канзас проезжает много народу и нетрудно найти человека, который захватит ее письмецо.

Кортни подробно описала Матти свои дорожные приключения, но не упомянула о том, что влюбилась в своего спутника. В конце письма она выразила надежду, что найдет отца.

По словам Мамы Альварес, отсюда до Уэйко было меньше недели езды, и значит, скоро Кортни выяснит, гоняется ли она за призраком, или интуиция не обманула ее. Кортни старалась не думать о дурном, чтобы не впадать в уныние. Ведь если она не найдет отца, ей придется мыкать горе в Уэйко одной и без денег — все, что у нее осталось, она должна отдать Чандосу. Кортни не представляла, что ее ждет в таком случае.

День прошел тихо. Кортни не сидела уже у окна в ожидании Чандоса. Она хотела было спуститься в ресторан пообедать, но Мама запретила ей это делать, напомнив, что Чандос велел лежать в постели и не напрягать ногу. С ногой уже было лучше, Кортни даже могла немного наступать на нее и передвигаться без костыля, но спорить с Мамой не стала. Мама Альварес искренне заботилась о ней и была сама доброта в отличие от своей злобной дочери.

Расспросив пожилую мексиканку, Кортни узнала, что Калида работает по ночам в салуне, разносит напитки — только это, заверила ее Мама, но Кортни почувствовала, что та не одобряет занятий дочери. Она несколько раз повторила, что Калиде вообще незачем работать и все дело в ее капризе.

— Упрямица. Моя nifia[8] — упрямица. Но она уже взрослая, что я могу с ней поделать?

Кортни понимала, что можно пойти работать, желая приносить пользу, ради лишних денег в конце концов, но работать в салуне при том, что в этом нет никакой необходимости?

Близился вечер, и Кортни, поздравив себя с тем, что этот день обошелся без неприятной встречи с Калидой, забыла о ней.

Спать она легла рано. В доме было тихо Мама ушла в гости, а Калида работала. Зато на улице шумели вовсю. В этот субботний вечер Аламеда ничем не отличалась от других пограничных городков. Мужчины гуляли всю ночь напролет, зная, что завтра воскресенье и можно отоспаться. Немногие жены тащили мужей с утра пораньше в церковь.

Кортни улыбнулась, вспомнив, как часто видела в церкви Рокли клюющих носом мужчин ( заплывшими красными глазами. Наверное, здесь, в Аламеде, то же самое.

Наконец она заснула. Ей снился неприятный сон. Было больно, какая-то тяжесть давила на грудь. Она плакала, воздуха не хватало. А потом появился Чандос и велел ей перестать плакать, успокоив ее так, как умел только он один.

Он целовал ее, и Кортни, проснувшись, поняла, что все это происходит наяву. Значит, это он давил на нее во сне. Кортни не задумалась над тем, почему он не разбудил ее, полностью отдавшись упоительной радости — он опять хочет ее! Он так редко отдавался этому желанию!

Она обвила руками его шею, крепче притянув к себе. Усы защекотали ей лицо, и Кортни похолодела.

— Ты не Чандос! — крикнула она дрожащим от ужаса голосом, отчаянно пытаясь освободиться.

Рука мужчины закрыла ей рот, а бедра вдавились в ее живот. Кортни почувствовала твердую мужскую плоть. Да он голый! Кортни закричала, но его ладонь заглушила крик.

— Ш-ш-ш… Dios! — Она укусила его руку, он резко отдернул ее, но тут же опять закрыл ей рот. — Что с тобой, женщина? — раздраженно прошипел он.

Кортни пыталась заговорить, но мешала его рука.

— Нет, я не Чандос, — сердито сказал он. — А что ты хотела от него? Он muy violento[9]. И его здесь нет. Вместо него я, si?

Она с такой яростью потрясла головой, что почти сбросила его руку.

— Ты не любишь мексиканцев? — резко спросил он, и Кортни, испугавшись его грозного тона, застыла.

— Калида сказала мне, что тебе нужен мужчина, — продолжал он. — Она утверждала, что ты непривередлива. Вот я и пришел, чтобы услужить тебе, я не собираюсь брать тебя силой. Может, хочешь сначала взглянуть на меня? Поэтому ты так недовольна?

Потрясенная Кортни кивнула.

— Ты не будешь кричать, если я уберу руку? — спросил он, и Кортни снова кивнула.

Он слез с Кортни и, не спуская с нее глаз, осторожно поднялся с кровати. Она не издала ни звука, и он немного успокоился.

Кортни знала, что кричать бесполезно. В доме нет ни души, а на улице так шумно, что никто не услышит ее. Она осторожно сунула руку под подушку и нащупала револьвер. Эта привычка спать с оружием осталась после поездки по тропе — спасительная привычка! Конечно, она не собиралась пускать револьвер в ход, надеясь, что до этого не дойдет.

Он чиркнул спичкой и теперь осматривался в поисках лампы. Кортни в это время натянула на себя простыню и нацелила на него револьвер. Увидев оружие, он застыл на месте и затаил дыхание.

— Не бросайте спичку, мистер, — предупредила Кортни, — если свет погаснет, я выстрелю.

Кортни почувствовала, как кровь потеплела у нее в жилах. Власть, которую давало оружие, пьянила. Она никогда не выстрелит, но он-то этого не знал. Зато Кортни уже не боялась, твердой рукой держа револьвер.

— Зажгите лампу, только без резких движений… медленно, медленно, вот так, — потребовала она. — Теперь можете задуть спичку. Хорошо. Ну а теперь говорите, кто вы такой, черт возьми?

— Марио.

— Марио? — Кортни нахмурилась. — Где-то я уже слышала?..

Вспомнила! В ту ночь, в бреду, Чандос упоминал это имя. Что же он говорил? А, чтобы Калида шла в постель к Марио…

— Значит, ты дружок Калиды? — презрительно спросила она.

— Мы родственники.

— Ах, еще и родственники? Очень мило! Ее тон еще больше встревожил Марио.