Джоанна Линдсей - Это дикое сердце

– Но если бы не я, ты поскакал бы с ним? Да, конечно. Не удивительно, что ты не хотел брать меня с собой.

Брови Чандоса сомкнулись над переносицей.

– Я уже рассказывал тебе, почему я не хотел.

– Да, рассказывал, – холодно повторила она. – Прости меня за то, что я больше не верю и половине твоих слов.

Вместо того, чтобы попробовать переубедить ее (на что Кортни в душе надеялась), Чандос замолчал. Кортни одновременно хотелось и плакать, и кричать на него. Но она не сделала ни первого, ни второго. Расправив плечи, она развернулась, собираясь уходить.

– Я иду на реку мыться. Если не вернусь через несколько минут, считай, что я встретилась с твоим другом и лишилась чувств.

Чандос смотрел, как Кортни разогревает похлебку, которой весь день пыталась насильно его накормить. Вечернее солнце играло с ее волосами, расцвечивая густые пряди золотистыми бликами. Ему казалось, что он может любоваться ею бесконечно. Он понимал, что заслужил наказание, ведь нехорошо обошелся с нею, со своими Кошачьими Глазами. Но он не мог вести себя иначе. Она была не для него. Если бы Кортни узнала о нем все, она бы это поняла. Если бы ей каким-то образом стало все известно, говорил он себе, она смотрела бы на него со страхом.

Сейчас же в ее глазах он видел огонь и ярость обиженной женщины. Если бы только ее злость перестала подпитывать его мужскую гордость… Но нужно было признать – ее реакция ему нравилась. Если бы она приняла его притворное безразличие, ему было бы очень неприятно. Но Чандос видел, что пренебрежение с его стороны выводит ее из себя, и это его радовало.

Он не хотел становиться тем, кто лишит ее девственности. Он изо всех сил старался, чтобы этого не произошло. Но, проиграв эту битву с самим собой, сделав Кортни своей на одну волшебную ночь, он решил, что огонь вожделения погаснет. Как же он ошибался. Стоило ему увидеть, как она моется в реке, и все принятые им решения пошли прахом.

Он был почти благодарен змее, которая положила конец его безумию. Ведь он несомненно снова занялся бы любовью с Кортни, если бы не утратил силы. А это ни к чему хорошему не привело бы. Расстаться с ней и так было очень трудно, и любое новое сближение только усугубило бы положение.

Она, конечно, пока не понимала этого, находясь в плену своей первой страсти, и очень сердилась на него. Она думала, что он ее использовал, утолив животное желание. Чандос вздохнул. Лучше пусть так и думает. А еще лучше – пусть возненавидит его.

Если бы у него хоть на миг появилась надежда, что он сможет сделать ее счастливой, он никогда не отпустил бы ее. Но какую жизнь он мог ей предложить? Четыре года назад Чандос принял решение покинуть мир бледнолицых и снова зажить жизнью команчей. Пятнадцать выродков изменили эту жизнь навсегда, и когда все закончится, с чем он останется? Он скитался так долго, что уже перестал верить, что сможет снова осесть где-то, даже в кругу команчей. Способна ли белая женщина принять такую жизнь? Пойдет ли его Кошачьи Глаза на такое? Он знал, что не имеет права спрашивать ее об этом.

Из задумчивости его вывела Кортни, когда присела рядом с ним и протянула кружку с горячей похлебкой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Так же паршиво, как в прошлый раз, когда ты спрашивала.

Она нахмурилась.

– Боже, Чандос, обязательно быть таким невоспитанным?

– Невоспитанным? Тебе хочется невоспитанности? Я покажу ее тебе…

– Спасибо, не надо, – прервала она его. – Вчера ночью я услышала достаточно, чтобы понять, на что ты способен.

– Жаль, что я не увидел, как ты краснеешь, Кошачьи Глаза? – усмехнулся он. – Ты же знаешь, как мне нравится, когда ты краснеешь. Если для этого нужно немножко невоспитанности…

– Чандос!

– Так-то лучше. Чтобы смутить тебя, и стараться не надо, да?

– Человек, который одной ногой стоит в могиле, не будет таким противным, значит, тебе еще рано умирать, – строго заметила она и вдруг спросила: – Так скажи, ты наполовину индеец?

Немного помолчав, Чандос ответил:

– Знаешь, ты хорошо справлялась с ролью врача до тех пор, пока не решила, что этот суп может придать мне сил.

Кортни вздохнула.

– Я хочу услышать простой ответ: да или нет. Но, если не хочешь отвечать, не отвечай. Мне все равно, кто ты, даже если ты наполовину индеец.

– Надо же, какая ты великодушная.

– Надо же, какой ты лицемерный, Чандос.

Его лицо сделалось непроницаемым, словно захлопнулась дверь.

– Думаешь, я не знаю, что ты до смерти боишься индейцев?

Она вздернула подбородок.

– Что еще я должна о них думать, если имела с ними дело всего один раз, и ничего хорошего от них не увидела. Но ты совсем на них не похож.

Чандос едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Я говорил тебе не гадать, женщина. Если ты хочешь сделать меня индейцем, я могу стать индейцем и буду вести себя, как индеец.

– Значит, ты не…

– Нет, но мне не нужно быть индейцем, чтобы быть дикарем, правда? Доказать?

Кортни вскочила и поспешила стать с другой стороной костра. Когда между ними оказалась преграда, она, уперев руки в бока, посмотрела на Чандоса.

– Тебе доставляет какое-то извращенное удовольствие пугать меня?

– Я испугал тебя? – невинно спросил он.

– Конечно, нет, – ответила она. – Но ты пытался, да?

– Конечно, нет, – передразнил ее Чандос.

Ему нравилось злить ее, и он ничего не мог с собой поделать. Она была чертовски красива, когда ее медовые глаза загорались огнем.

Теперь он увидел, какова она в гневе. Ей это путешествие шло на пользу. Кто может предсказать, что нового она еще узнает о себе до того, как они доберутся до Техаса. Еще неделю назад она была до того застенчива, что начинала заикаться в его присутствии. Теперь же… и он это прекрасно понимал, она не упадет в обморок даже при виде Прыгающего Волка.

– Мне интересно, Чандос, что, по-твоему, ты можешь сделать со мной, когда с трудом поднимаешь голову, чтобы поесть суп?

Это задело его за живое.

– Осторожнее, леди. Ты удивишься, на что способен мужчина, если его дразнить.

Кортни пожала плечами.

– Мне просто любопытно, – заверила она его.

– Так подойди сюда, и я удовлетворю твое любопытство, – вкрадчиво произнес он, и ее глаза вспыхнули.

– Может, тебя не беспокоит твое состояние, но мне не все равно, что с тобой будет. Тебе нужно набираться сил, а не драться. Теперь, пожалуйста, поешь суп, Чандос, и отдохни, пока я буду готовить на обед что-то поплотнее.

Он кивнул. Расстраивать ее еще больше не имело смысла.

Будет дождь. А если судить по сгущающимся тучам, возможно, и с грозой.

Это было первое, что заметила Кортни, когда проснулась. Потом она увидела, что Чандос еще спит, и решила сходить на реку за водой, чтобы поставить кофе, пока он не проснулся.

Из-за отсутствия утреннего солнца тропинка, ведущая к реке, казалась темнее обычного. Мрачная погода настроения не улучшала, и ей уж точно не хотелось весь день провести в седле под дождем, если Чандос решит ехать. Впрочем, пересиживать дождь, просто завернувшись в плащ, тоже не лучшее времяпрепровождение. Но жаловаться она не осмеливалась. Долгое путешествие по открытому пространству имеет свои минусы.

Наклонившись, чтобы наполнить фляги, Кортни бросила на мрачное небо недружелюбный взгляд. Дождь. Ничего, это не конец света, сказала она себе. Чандос шел на поправку, и за одно это нужно быть благодарной. Ей за столько всего нужно благодарить небо, что расстраиваться из-за такого пустяка, как небольшой дождик, просто глупо.

– Ты Кортни Хорте?

Она так и застыла, наклонившись над рекой и держа фляги в воде. Все тело ее словно окаменело, и она перестала дышать.

– Ты оглохла, дорогуша?

Тут ее осенило, и она с удивлением откликнулась.

– А он сказал, ты не разговариваешь по-английски.

– Кто? О ком это ты?

Кортни повернулась, ее глаза впились в лицо мужчины. От облегчения у нее чуть не подкосились ноги.

– Слава Богу, а я подумала, что вы – команч! Тут ходит один по округе, – пролепетала она.

– Откуда ты знаешь? Ты его видела?

– Нет.

– Я тоже. Наверное, он уже куда-нибудь убрался. Итак, ты – Хорте?

Что происходит? Внешность этого человека не вызывала опасения. Доброе лицо, привыкшее улыбаться, заметные складки у рта и глаз – лицо с округлыми щеками и глазами цвета бледного дыма. Мужчина был среднего роста, полноватый, на вид лет тридцати пяти.

– Кто вы? – спросила она.

– Джим Эванс. Охотник за головами.

– Но вы не похожи на… то есть…

– Да, знаю, – широко улыбнулся он. – В моем деле это полезно. Я не вписываюсь в привычный образ. Так ты скажешь мне, кто ты?

Если бы он не сказал, кем является, она, может быть, и представилась бы. Но сейчас у нее была только одна мысль: наемный убийца мог появиться здесь, только если искал Чандоса.

– Я не Кортни Хорте.

Он снова усмехнулся.

– Ты же не станешь обманывать меня, правда? Как думаешь, какова вероятность, что здесь могут оказаться две женщины, подходящие под описание, которое мне дали? Я готов поклясться, что я нашел единственную и неповторимую Кортни Хорте.

– Тогда зачем спрашиваете?

– Приходится. Не могу позволить себе ошибиться. За ошибки мне не платят. А за тебя дают приличный куш, уж поверь.

– За меня? Так значит, вы не за… Что значит, за меня дают? К вашему сведению, мистер Эванс, я преступлений не совершала, и меня никто не разыскивает.

– Я этого и не говорил.

– Но вы же охотник за головами.

– Я получаю вознаграждение не только за тех, кого разыскивают за нарушение закона, – пояснил он. – Я буду искать кого угодно, если меня устроит цена. Цена за тебя меня устроила. Твой муж очень хочет, чтобы ты вернулась домой, дорогуша.