Джоанна Линдсей - Это дикое сердце

Наверное, он заслужил это, и даже больше, но она не могла смотреть на его мучения. Она понимала, что испытывала бы совсем другие чувства, если бы у него получилось ее изнасиловать, или если бы погиб Чандос. Как бы то ни было, страдания Траска удовольствия ей не доставляли.

А Чандосу? Этого она не знала. Лицо его, как всегда оставалось непроницаемым. Он готовил ужин и ел с совершенно невозмутимым видом. Однако не сводил глаз с Траска ни на секунду.

Когда она попыталась заговорить с Чандосом, он велел ей помолчать, сказал, что нужно прислушиваться, на тот случай, если остальные решат вернуться. Она замолчала.

Потом он велел ей собирать вещи и седлать лошадей. Они уезжали, и Кортни была рада этому. Но, когда она все приготовила и подвела лошадей, – свою, Чандоса и Траска – Чандос, похоже, передумал. Костер он не погасил, наоборот, подбросил в огонь еще хвороста. Траска он тоже не отвязал.

Чандос повернулся и посмотрел на нее с таким серьезным видом, что у нее внутри все сжалось.

– Ты, что хочешь… ты… да, ты этого хочешь. – Она и сама не знала, как, но догадалась, чего он хочет.

Взяв Кортни за руку, он отвел ее на край поляны.

– Не нужно понапрасну расстраиваться, леди. Я просто хочу, чтобы ты выехала первой. Но не гони лошадей. Я тебя догоню через несколько минут.

Он опять начал называть ее леди. И вид у него был крайне серьезный.

– Ты собираешься его убить? – спросила она.

– Нет.

– Значит, будешь пытать.

– Женщина, – сказал он, – где то спокойствие, с которым ты забалтывала четырех головорезов?

– Ты меня отправляешь туда, где полно индейцев, и хочешь, чтобы я была спокойна? Твои выстрелы наверняка услышали. Тут вокруг теперь наверняка десятки… может, даже сотня дикарей.

– Ты правда думаешь, что я отправил бы тебя туда, где опасно?

Он произнес это так тихо и спокойно, что она осеклась.

– Прости, – пристыженно произнесла она. – Просто я такая трусиха.

– Ты храбрее, чем думаешь, леди. Теперь вперед, я догоню через пару минут. Мне нужно сказать Траску кое-что, чего тебе лучше не слышать.

Коричневые волосы, коричневые глаза – такие могли быть у кого угодно, но два недостающих пальца указывали на то, что этот человек – Дэйр Траск. Чандос стоял перед своим врагом, пытаясь сдерживаться, пытаясь не поддаться воспоминаниям. Дэйр Траск изнасиловал его мать. Он не убил ее, но надругался над ней. Из тех, кто это сделал, он был последним, кто еще оставался в живых.

Еще Дэйр Траск был одним из тех трех, кто изнасиловал жену Прыгающего Волка. И это нож Траска вспорол живот молодой женщины, когда он закончил развлекаться с ней – не смертельным ударом, а специально рассчитанным на то, чтобы она еще больше помучилась перед смертью.

За одно это Траск заслуживал смерти, а за остальное он заслуживал смерти медленной и мучительной. И он умрет, сегодня или завтра, быть может, даже послезавтра. Только Чандос этого не увидит. Да он и не хотел этого видеть. За четыре года желание отомстить в значительной мере утихло… только не в отношении Уэйда Смита. Уэйд Смит должен умереть от руки Чандоса. Что же касается Траска, это просто было завершением дела, которое он поклялся довести до конца. Если не считать этого, Чандосу было плевать на Траска.

Траск не понял бы, почему должен умереть, без объяснения Чандоса. А Чандос хотел, чтобы Траск все понимал, чтобы он знал, что пришло время отвечать за совершенные зверства.

Чандос вытащил кляп изо рта Траска. Потом отошел на несколько футов и посмотрел на него. Траск плюнул на него, выказывая презрение. В его глазах не было страха.

– Я знаю, полукровка, ты не убьешь меня, – прохрипел Дэйр. – Я слышал, как ты это сказал своей женщине.

– Уверен, что не ослышался?

Воинственность Траска слегка поуменьшилась.

– Какого черта тебе нужно? Я не трогал твою женщину. Тебе не за что…

– Женщина тут ни при чем, Траск.

– Значит, Ромеро был прав? Она тебе нужна как предлог. Для чего?

– Твоим друзьям не обязательно знать, что произойдет между мной и тобой. Они никогда тебя больше не увидят, но решат, что я просто слишком ревнивый человек. Они никогда не узнают, что здесь произошло на самом деле.

– Как бы не так! Они вернутся, и очень скоро! Они не бросят меня здесь.

Чандос медленно покачал головой.

– Могу с тобой поспорить. И это будет последнее пари в твоей жизни. Твои друзья наверняка уже заметили индейцев, и теперь несутся во всю прыть к границе.

– Вранье, – выпалил Траск. – Мы не видели никаких… Ты видел здесь индейцев?

– Мне не нужно было их видеть. Я знаю, что они близко. Мы обычно ездим вместе, но на этот раз из-за женщины они держатся на расстоянии. Понимаешь, индейцы ее пугают.

– Она едет с тобой? – Траск мотнул головой в сторону Кортни.

Чандос кивнул, ничего не объясняя.

– Я знаю, чего ты хочешь, полукровка, – процедил его противник. – Дэйра Траска так просто не запугаешь. Мы слишком близко к границе, чтобы тут шатались краснокожие.

Чандос пожал плечами.

– Мне не нужно тебе это доказывать. Когда они тебя найдут, ты это узнаешь. Я оставляю тебя им, можно сказать, в качестве подарка.

– Подарка? – вскричал Траск, в его взгляде появился неподдельный страх. – Если хочешь меня убить – убивай. Или кишка тонка?

Но Чандоса это не проняло, ему уже надоел разговор с этим подонком.

– У меня есть желание тебя убить, – негромко промолвил он, подходя ближе. – Посмотри на меня. Посмотри в мои глаза. Ты раньше уже видел эти глаза, Траск, хотя это были не мои глаза. Или ты изнасиловал так много женщин, что сейчас не вспомнишь женщину, о которой я говорю? – Траск вздрогнул, и Чандос добавил ледяным голосом: – Вижу, ты вспомнил.

– Дьявол, это было четыре года назад!

– Ты думал, если прошло так много времени, месть команчей тебя не настигнет? Ты знаешь, что случилось с остальными, кто был с тобой в тот день?

Траск знал. Его лицо побледнело. До сих пор он думал, что все кончено, что дикари, нашедшие остальных, уже упились местью и не станут его искать. Но он ошибся.

Траск задергался, пытаясь освободиться от пут, но веревки были затянуты крепко. Чандос почувствовал запах его страха, умоляюще глядевшие на него глаза были полны осознания скорой смерти.

Чандос удовлетворенно развернулся и сел на лошадь. Поймав поводья чалой Траска, он сказал:

– Теперь ты знаешь, почему я хочу твоей смерти. Но вспомни и юную женщину-команча, которую ты сначала изнасиловал, а потом оставил умирать медленной мучительной смертью.

– Да это всего лишь какая-то индианка!

Если Чандос и испытывал какие-то угрызения совести, эти слова заглушили их.

– Это была красивая, ласковая женщина, мать ребенка, который тоже умер в тот день, и жена, чей муж до сих пор оплакивает ее. Она за всю свою жизнь не обидела ни одной живой души. Хороший и добрый человек. А ты убил ее. Поэтому я отдаю тебя ее мужу. Ты нужен ему, а не мне.

Чандос ускакал, не слыша криков Траска, который умолял вернуться и убить его. В эту минуту Чандос слышал крики женщин и детей, над которыми издевались, которых насиловали и убивали. Они были близко, так же как индейские воины, хоть он и не видел их. Но он чувствовал, что они наблюдают за ним, и знал, что они его поймут.

Через какое-то время Чандос увидел в отдалении Кортни, и призраки покинули его. Она прогоняла прошлое. Эта милая, невинная женщина посреди жестокого мира исцеляла его душу, как чудодейственный лечебный бальзам.

Она остановилась посреди широкой открытой равнины. И она, и ее кобыла были окутаны плащом из серебряного лунного света. Чандос пустил лошадь быстрее.

Когда он подъехал, Кортни расплакалась. Чандос улыбнулся. Она никогда не прятала своих чувств, но сегодня справилась с этим чудесно. Она была спокойна и уверена, когда это было нужно. Теперь же, оказавшись в безопасности, не сдержала слез.

Он одним движением снял ее с лошади и усадил перед собой. Продолжая плакать, она уткнулась лицом в его грудь, и Чандос обнял ее, радуясь тому, что со слезами из нее выходит страх. Когда она наконец затихла, он нежно приподнял ее лицо и поцеловал.

Кортни почти сразу поняла, что этот поцелуй не случаен. Жаркая кровь бросилась в лицо, у нее закружилась голова, она испугалась и отпрянула.

Не дыша, Кортни посмотрела на Чандоса. Его совершенное спокойствие задело ее.

– Только не говори, что этим ты хотел закрыть мне рот.

– Ты спрашиваешь, почему я тебя поцеловал? – вздохнув, произнес он.

– Я просто…

– Не надо, котенок, потому что, если я тебе отвечу, мы с тобой ляжем вместе прямо здесь, и утром ты будешь уже не такой невинной, как сейчас.

Кортни разинула рот от удивления.

– Я… я не думала, что ты считаешь меня… привлекательной.

Чандос заворчал. Ничего не сказал, не подтвердил и не опровергнул, просто заворчал. И как, позвольте узнать, это понимать?

– Думаю, тебе лучше посадить меня обратно на мою лошадь, Чандос, – неуверенно произнесла она.

– Это будет «подобающе»?

Всеми фибрами души ей хотелось оставаться рядом с ним, но его сарказм неприятно уколол ее.

– Да, – сухо произнесла она. – Подобающе.

Он рывком пересадил Кортни в ее седло, и она едва успела ухватиться за поводья, когда ее лошадь потрусила следом за лошадью Чандоса.

Всю дорогу до следующей остановки у нее голова шла кругом. Чандос хотел ее!

Чандос хотел ее! Это было первое, о чем она подумала следующим утром, проснувшись, когда ночной благостный туман еще не выветрился из ее головы. Но потом ее как будто окатили холодной водой. Истина была до невозможности очевидной! Какая она мечтательная дура! Конечно же, он хотел ее. Она – тут единственная женщина, а он – мужчина. Насколько она знала, мужчины не разборчивы и берут то, что есть. На самом деле он хотел не ее. Он с самого начала показывал свое безразличие. Это просто похоть, он поддался ей, как поддаются все мужчины, не задумываясь о женщине, пробудившей это чувство.