Возможно, когда-нибудь, слезы потекут и из его глаз. И тогда он перестанет слышать ее крики. Быть может, тогда она наконец обретет покой. Вот только вряд ли из его памяти когда-нибудь сотрется образ Белого Крыла, его маленькой сводной сестры, которую он обожал, и которая боготворила его. Убийство этого ребенка иссушило его душу – переломанные ручки, следы от зубов, перекрученное, окровавленное тело. Изнасилование матери еще можно было понять, она была красивой женщиной. Но изнасилование Белого Крыла было чудовищной, невообразимой мерзостью.

Лишь двое из пятнадцати человек, повинных в этом ужасе, были еще живы. Прыгающий Волк и пятеро воинов, присоединившихся к Чандосу, нашли и казнили большинство убийц в течение первого года. Отчим отправился за братьями Коттл и позже был найден мертвым рядом с их трупами. Только когда ублюдки попрятались в городах, где индейцы не могли до них добраться, Чандос остриг волосы на манер бледнолицых и пристегнул пистолеты, чтобы иметь возможность входить в эти города и выгонять этих убийц оттуда.

Ковбои, известные только по именам Тэд и Карл, сбежали из города, как только услышали, что Чандос ищет их. И угодили прямиком в руки Прыгающего Волка. Позже Чандос встретился с Цинциннати и Керли. Обоих уже не было в живых.

Но больше всего Чандос хотел найти Уэйда. Уэйда Смита, который продолжал ускользать от него, как и Траск.

Джон Хандли рассказал намного больше, чем жирный фермер перед смертью, он даже назвал всех по именам, и кто чем занимался. Молодую жену Прыгающего Волка убил Траск, и команч не знал покоя, пока Траск был жив. Чандос тоже не мог оставить поиски, до тех пор пока не найдет Смита. Если Чандос не сможет отдать Траска Прыгающему Волку, он убьет его сам, вместо своего друга.

Но Уэйд Смит пытал Белое Крыло, а потом перерезал ей горло, поэтому Чандос сам хотел с ним поквитаться.

Друзья индейцы всегда ездили вместе, когда была такая возможность. Они вместе отправились в Аризону, где Чандос нашел Керли. Они не раз, идя по следу, пересекали Техас и заезжали в Нью-Мексико, бывали даже севернее, в Небраске. В дороге Чандос был одним из них, но потом опять становился Чандосом, когда ему приходилось отделяться от них перед въездом в очередной город. В последний раз они приехали из Техаса вместе, и он бы вернулся туда с ними, если бы не Кортни.

– Его не было в Ньютоне, – тихо произнес Чандос.

– А теперь?

– Я слышал, Смит прячется в техасском Парисе.

После короткого молчания:

– А женщина?

– Она тоже едет в Техас.

– Значит, с нами ты ехать не захочешь.

Чандос улыбнулся.

– Не думаю, что она поймет, нет. Она сегодня и так изнервничалась, когда тебя заметила. Если она увидит остальных, у нее будет истерика.

– Тогда знай, если мы будем тебе нужны, мы рядом, – заверил его Прыгающий Волк и скользнул в ночь так же бесшумно, как и вышел из нее.

Чандос еще долго стоял на том месте, глядя в черное небо и чувствуя себя опустошенным. Это чувство не покинет его до тех пор, пока не умрет последний из убийц. Только после этого те, кого он любил, обретут покой и перестанут кричать в его снах.

Вдруг случилось такое, отчего его сердце сковало ледяным холодом. Он услышал крик, кто-то звал его по имени, и это был не сон.

Чандос испытал страх, какого не чувствовал с того дня, когда вернулся домой в лагерь. Он помчался как ветер и не останавливался, пока не добежал до нее.

– Что случилось? Что?

Кортни повалилась на него, крепко прижалась к его голой груди.

– Прости, – залепетала она. – Я проснулась, тебя не было рядом. Я не хотела кричать… правда, не хотела… Но я подумала, что ты меня бросил. Я… я так испугалась, Чандос. Но ты же не бросишь меня, правда?

Его ладонь зарылась в ее волосы, отклонила назад ее голову. Он крепко поцеловал ее. Его губы, те самые губы, которые казались ей такими чувственными, касались ее губ совсем не нежно. В том, как он ее целовал и держал, не было ничего нежного.

Через миг к ее замешательству примешалось какое-то другое чувство. Странное ощущение внутри живота, то самое ощущение, которое она чувствовала раньше. Когда она поняла, что это она не дает поцелую закончиться, крепко прижимаясь к Чандосу. Кортни подумала было отстраниться, но не сделала этого. Оборвать поцелуй было последним, что ей сейчас хотелось сделать.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Чандос наконец отпустил ее, а потом даже отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки, отчего и ей пришлось отпустить его. Кортни, встретив напряженный взгляд его небесно-голубых глаз, была ошеломлена. Разбираться в собственном поведении было поздно, но его поступок заставил ее задуматься.

– Зачем… Зачем ты это сделал?

Это было единственное, что Чандос мог сделать, чтобы сохранить какое-то расстояние между ними, а она еще спрашивает, зачем! Хотя чего еще ждать от девственницы. Она спрашивает зачем? Эта налитая, мягкая грудь, обжигающая его кожу. Эти шелковистые голые руки, цепляющиеся за него. Лишь тоненькая ткань рубашки и нижняя юбка защищают его от ее тепла. Зачем? Боже правый!

– Чандос? – повторила она.

Он не знал, что мог бы тогда сделать, если бы вдруг не заметил у нее за спиной Прыгающего Волка. Его друг, видимо, услышал крик и пришел на помощь. Что он успел увидеть? «Многое», – сказала многозначительная улыбка индейца, прежде чем он развернулся и исчез.

Чандос вздохнул.

– Не бери в голову, – сказал он ей. – Так было проще всего заставить тебя замолчать.

– Ох!

Черт побери, обязательно ей произносить это с таким огорченным видом? Догадывается ли она, что еще немного, и он уложил бы ее на спину? Нет, об этом она не догадывалась, напомнил он себе. Она не понимала, что делает с ним.

Чандос подошел к костру, со злостью подбросил в огонь ветку.

– Ложись спать, леди, – сказал он, не поворачиваясь.

– Где ты был?

– Я услышал шум, и пошел посмотреть, что это. Ничего серьезного. Но тебе, прежде чем делать какие-то выводы, нужно было проверить, на месте ли моя лошадь. В следующий раз помни это.

Кортни мысленно застонала. Какой же дурой она себя выставила! Не удивительно, что он так вышел из себя. Наверное, он уже думает, что связался с истеричкой, с которой хлопот не оберешься.

– Это не повторится… – начала Кортни и замолчала, когда Чандос процедил одно из тех иностранных слов, которые часто произносил, когда бывал расстроен. После этого он вдруг развернулся и пошел к своей лошади.

– Ты куда?

– Раз уж я не сплю, пойду помоюсь.

Он достал полотенце и мыло из седельной сумки.

– Чандос, я…

– Ложись спать!

Кортни снова закуталась в скатку, провожая взглядом удаляющуюся к реке фигуру. Теперь уже и у нее характер взыграл. Она просто хотела извиниться. Ему не обязательно было огрызаться. А потом ее взгляд упал на аккуратную стопку одежды рядом со скаткой… ее одежды. Горячая кровь прилила к ее щекам. Она даже не подумала о том, что… О, нет! Она бросилась ему на грудь в одном белье! Как она могла?

Кортни не понимала, плакать теперь от стыда или смеяться над тем, как нелепо она, должно быть, выглядела в глазах Чандоса. Впрочем, смешного тут было мало. Не удивительно, что он повел себя именно так. Наверное, он смутился даже больше, чем она, если такое вообще возможно.

Вздохнув, Кортни повернулась лицом к костру и реке, видневшейся за ним. Чандоса не видно и не слышно, но она знала, что он там. Ей вдруг захотелось пойти к реке и искупаться так, как это делает он, а не просто слегка ополоснуться, не снимая одежды, как она привыкла делать. Наверное, ее уставшим мышцам это пошло бы на пользу.

Когда Чандос вернулся в лагерь, она все еще не ощущала никакой сонливости, но притворилась, что спит, испугавшись, что ему, освежившемуся в реке, захочется с ней поговорить. Впрочем, Кортни следила за ним через густую бахрому ресниц, даже не удивляясь своему желанию делать это.

Его манера двигаться, его гибкая грация напомнили ей сильное, но осторожное животное. На самом деле, в нем было что-то хищное, не в его привычках, а в том, как уверенно он держался, в его готовности принять любой вызов, справиться с любой неприятностью. От этой мысли у нее стало теплее на душе.

Она следила за ним взглядом, когда он набросил полотенце на куст, чтобы оно высохло и спрятал мыло в седельную сумку. Потом он присел у костра, подбросил веток. Она подумала, почему он не посмотрел в ее сторону, хотя бы проверить, спит она или нет. Но потом он посмотрел на нее, и у Кортни перехватило дыхание, потому что он не отвел взгляд. Он смотрел на нее неотрывно, так же, как она на него, только он не знал, что она смотрит. Или знал?

О чем он думал, глядя на нее? Возможно, о том, что от нее одни хлопоты, и что без нее ему было бы куда проще. Но, что бы он там ни думал, ей лучше этого не знать.

Когда он наконец встал и повернулся к своей скатке, у нее внутри неприятно кольнуло – почему он вдруг утратил к ней интерес, когда ее по-прежнему сильно влекло к нему? Она заметила, что его спина была все еще влажной после купания, по крайней мере, во впадине между лопатками. И ее охватило сильнейшее желание вытереть его кожу насухо голой рукой.

«Господи, Кортни, спи уже!»

Глава 17

– Доброе утро! Кофе готов, и я разогрела тебе еду.

Чандос простонал, услышав ее веселый голос. Черт, чем она занималась, пока он не проснулся? Потом он вспомнил, что почти не спал прошлой ночью из-за нее.

Он хмуро посмотрел на нее.

– Будешь есть сейчас?

– Нет! – рявкнул он.

– О, Бога ради, только не откуси мне голову.

– Бога ради? – повторил он и засмеялся. Он не мог сдержаться, таким забавным ему это показалось.

Кортни смотрела на него в полном недоумении. Она никогда раньше не видела, как он смеется, никогда не видела даже его улыбку. Она была поражена. Жесткие линии его лица расслабились, и он стал еще красивее, прямо-таки убийственно красивым.