Мэг Кэбот - Эти синие глаза

Паромщик был мертв.

На этот счет сомнений быть не могло. У малого не прощупывался пульс, кожа его была как лед, зрачки расширены, глаза остекленели и уставились в одну точку.

— Что у него за хворь? — спрашивал старик.

Рейли Стэнтон не нуждался в медицинской лицензии на право практиковать, чтобы понять, что этот парень покинул мир живых.

Но сомнения, по-видимому, мучили старого рыбака, склонившегося над телом, дыхание его, вырываясь изо рта, превращалось в облачко пара.

Вопрос рыбака хором повторили еще несколько его товарищей по ремеслу, пришедших поглазеть на тело, а заодно и на Рейли, имевшего глупость ринуться в ледяную воду, чтобы спасти утопающего.

— Боюсь, — сказал Рейли, — что он преставился.

— Преставился?

Старший из рыбаков, недоуменно моргая, смотрел на него:

— Что вы хотите сказать?

— Ну, отошел в лучший мир.

Видя все то же недоумение на лицах столпившихся вокруг него людей, Рейли предпринял новую попытку объяснить им, что произошло:

— Он испустил дух.

Дома, в Мейфэре, вердикт «испустил дух» всегда хорошо понимали родственники пациентов Рейли. Однако было ясно, что такая изысканность речи и деликатность в настоящем случае пропадают зря, потому что публика здесь была особой, и Рейли, наконец решившись, сказал, с трудом разжимая зубы, от холода уже начавшие выбивать дробь:

— Боюсь, что ваш друг умер.

— Умер? — Старики обменялись недоверчивыми взглядами. — Стабен умер?

Еще недавно щегольские штаны Рейли были пропитаны морской водой и задубели на ветру. Он с тоской посмотрел на таверну невдалеке от пирса. Видное ему отсюда строение походило на питейное заведение. Оно было расположено возле пирса, и сквозь туман Рейли мог различить, что над дверью раскачивается па ветру вывеска, а в окнах сияют приветливые огоньки. Теперь ему было совершенно все равно, трактир там или бордель, потому что единственное, о чем он сейчас мечтал, — это добраться до тепла, обсохнуть, согревшись у огня, и посидеть у камина желательно со стаканчиком виски в руке.

Но сначала надо было, разумеется, позаботиться о мертвом паромщике.

— Но этого не может быть, — прошамкал беззубым ртом старый рыбак, — Стабен не может умереть. Прежде с ним этого никогда не случалось.

— Но ведь такова природа смерти, — сказал Рейли, пытаясь изобразить сочувственную улыбку. — Когда-нибудь такое случается с каждым.

— Нет, не со Стабеном.

И склонившиеся над телом усопшего лохматые седые головы дружно закивали.

— Он столько всего пережил, наш Стабен. а прежде никогда не умирал, ни разу.

— Ну, — ответил Рейли, пытаясь тем временем вообразить в подобной ситуации кого-нибудь из своих ученых собратьев, например, Пирсона с его вечной сигарой или Шелли со смешной тростью с серебряным набалдашником. Он представил, как они стоят на этом самом месте у пирса и спорят о значении слова «смерть», а также о разных способах описания этого состояния с пестрой живописной группой местных рыбаков. Но фантазия его подвела.

Впрочем, и у Пирсона, и у Шелли было достаточно здравого смысла, чтобы отказаться от такого назначения. Они обладали ясным умом, и у них не было такой синеглазой и золотоволосой движущей силы, как у Рейли.

— Ну, джентльмены, — сказал он. — Боюсь, что на этот раз ему не удалось выкрутиться. Мне очень жаль, что вы понесли такую потерю. Но он был весьма и весьма под хмельком…

Это, разумеется, была величайшая неточность. Паромщик был мертвецки пьян. Рейли уже готов был спросить, нет ли какой другой лодки, которую можно было бы нанять, чтобы переправиться на остров, но в последний момент передумал. Что было самым худшим, так это предчувствие, что от такого пьяного перевозчика следует ждать беды. Он опасался, что лодка может сесть на мель или затонуть.

Итак, он и сам мог бы погибнуть в этой ледяной бурной воде у берегов горной Шотландии. И что же? Он считал, что мало что от этого потеряет. Напротив, Кристина в Лондоне услышит о том, что он утонул, и будет всю оставшуюся жизнь мучиться раскаянием, оттого что Рейли Стэнтон умер, пытаясь заслужить ее любовь.

Конечно, когда этот глупец потерял равновесие и соскользнул в воду как раз в тот момент, когда они причаливали, Рейли не думал о своей безопасности и о том, как отнесется к этому мисс Кристина Кинг. Он не колеблясь ринулся в ледяную воду и вытащил старика на берег, но тот уже не дышал.

И только теперь, стоя здесь в насквозь промокшей одежде и дрожа от холода, как бездомный пес, Рейли подумал о том, что упустил еще одну прекрасную возможность заставить Кристину пожалеть о содеянном. Он был так близок к романтической смерти! Он настолько живо представил себе, о чем судачили бы леди в Мейфэре, что почти слышал их голоса.

— Слышали, дорогая? Молодой доктор Стэнтон, восьмой маркиз Стиллуорт, погиб на Гебридах, пытаясь спасти жизнь какого-то бедняка. Интересно, о чем сейчас думает эта бессердечная Кристина Кинг, погубив такого человека?! Должно быть, она сошла с ума от горя. Я слышала, что это такой самоотверженный, благородный, такой красивый джентльмен.

Да уж, конечно, он попал впросак. И оттого что этот старый простофиля взял и умер, несмотря на все старания привести его в чувство, Рейли даже не мог написать письмо домой, вскользь упомянув в нем, что в первый же день своей работы здесь он спас человеческую жизнь. Черт возьми!

Когда же пройдет эта полоса неудач?

— Мне жаль мистера Стабена, — сказал Рейли друзьям лодочника. — Но он уже ничего не чувствовал, когда отошел, если это вас хоть сколько-нибудь утешит. Он был пьян до бесчувствия. А теперь, если вы, мои добрые друзья, не возражаете, я хотел бы убраться с этого ветра, потому что замерз и промок…

— Это дело.

Несколько седых голов качнулись в знак согласия.

— Надо убрать его с этого ветра. Кто-нибудь сбегайте-ка к мисс Бренне.

— Уже сделано, — заверил всех беззубый джентльмен. — За ней побежал мальчишка. Я послал его, как только увидел, что Стабен ушел под воду.

— Ты славный парень, — со вздохом признал самый старый из рыбаков. — Ну, давайте-ка, беремся ты за ноги, я за голову. Готовы? Отлично!

Узловатые руки рыбаков подхватили тело паромщика и подняли его. Процессия с приличной случаю торжественностью и приводящей в ярость медлительностью двинулась к ближайшему дому, тому самому, который, как надеялся Рейли, окажется трактиром.

Оставшись один, Рейли огляделся. Подбрасываемая ветром и волнами, лодчонка паромщика с глухим стуком ударялась о пирс.

Его собственные пожитки: саквояжи и чемодан — все еще находились в ней. Это был единственный груз, если не считать пустых бутылок, принадлежавших утопшему и теперь с шумом катавшихся по палубе туда-сюда. Кругом не было ни души, если не считать друзей почившего паромщика да огромной стаи голосистых чаек, проносившихся над головой. Рейли, собственно говоря, и не рассчитывал, что его кто-нибудь встретит. Связь с большой землей была не слишком постоянной, но он надеялся, что найдется хоть кто-нибудь, готовый нести его веши…

Ну и ладно. В конце концов только что умер человек. Рейли решил, что его вещи никуда не денутся. Он завернулся в плащ, хотя задубевшая ткань не могла защитить его от ветра, и направился вслед за печальной процессией.

Теперь он шел вровень с рыбаками, и когда один из них пожаловался на усталость, Рейли сменил его и взялся нести утопленника, держа его за голову.

Потом и второй из стариков остановился, схватившись за грудь, и оказалось, что Рейли уже не только держит усопшего за голову, но и весь вес верхней части его тела приходится на него одного.

Наконец и третий рыбак наклонился, разразившись приступом судорожного кашля, сотрясавшего все его тело. Не прошло и минуты, как Рейли, взвалив труп на спину, тащил его один, а друзья Стабена криками выражали ему свое одобрение. Слава Богу, мрачно думал Рейли, что об этом не станет известно Кристине. Возможно, его смерть она сочла бы романтической, но в этой ситуации не было и намека на романтическое приключение.

Шатаясь, он приближался к трактиру. Теперь уже стало очевидно, что это трактир. Хотя его название на побитой всеми ветрами вывеске — «Истерзанный заяц» — не вызывало особенно приятных ассоциаций, как только распахнулась дверь, Рейли окутала волна тепла, напоенного запахом пива, и он с облегчением подумал, что там тепло, сухо и можно получить кружку пива или стакан виски.

В трактире было полно людей. И как только один из его новообретенных приятелей провозгласил, что «Стабен умер по пьянке, а этот малый его выудил», послышался гул возбужденных голосов, и возникло кое-какое движение.

Люди, сидевшие в трактире, убрали свои пивные кружки с дороги, освободив ее для женщин, бросившихся вперед, чтобы положить поперек нескольких скамей огромную доску, а мужчины поставили это сооружение возле огня.

— Положите его сюда, — скомандовала крупная пожилая женщина в безупречно чистом переднике и чепце. — Вот сюда, прямо на стол.

Рейли подчинился, хотя слово «стол» не слишком подходило для этой конструкции, на которую уложили холодное безжизненное тело. Как только человек, которого при жизни звали Стабеном, был помешен на жесткие доски, женщина поспешила сорвать с него мокрую одежду и голосом, больше похожим на лай, выкрикивала при этом указания всем, находившимся в пределах слышимости.

— Принеси бутылку виски. Флора, а ты, Мейв, одеяла из комнаты наверху. В задней кухне, Нэнси, на огне стоит большая кастрюля с водой. Принеси ее и найди каких-нибудь тряпок. Кто-нибудь пошел за мисс Бренной?

— За ней послали мальчика, — заверил ее один из рыбаков.

— Хорошо, — сказала женщина.

Опять мисс Бренна! Кто, черт возьми, эта мисс Бренна, недоумевал Рейли. На редкость безобразное имя, по его мнению, и это мнение разделили бы его друзья Пирсон и Шелли, объявившие бы, что имя Бренна чуть ли не самое уродливое в английском языке, если, конечно, не считать имени Меган. Они бы, разумеется, сказали, что у женщины, носящей имя Бренна, должно быть по крайней мере несколько подбородков, огромные передние зубы и лошадиное лицо.