Более того, когда совсем потеплело, она перестала носить свои ужасные чулки, и ее красивые загорелые ноги только подчеркивали ее красоту.

— Если ты сделаешь то, о чем я прошу, это многое будет значить для меня. — Его тон сделался более конфиденциальным. — Сейчас я расскажу тебе, чем ты можешь помочь мне в достижении моей личной цели. Я надеюсь попасть в правительство, поэтому контакты, которые у меня налажены в настоящее время, впоследствии могут стать исключительно полезными.

— Но для этого тебе придется вступить в фашистскую партию, — произнесла она, не подумав. В тот же момент до нее дошло, что он уже давно связан с нацистами, и она разозлилась на себя. Она совершенно забыла, что работает среди врагов.

— Я вступил в партию, — сказал он, пожав плечами. — Именно поэтому я и занимаю сейчас это положение. Иначе я был бы не я. Я не собираюсь давить на тебя, уговаривать стать членом партии, так как догадываюсь, что ты еще не вполне готова. Я понимаю тебя, потому что тоже не сразу пришел к этому. — Он почувствовал, что между ними возникают все более и более доверительные отношения. — Хорошо, что мы можем быть с тобой откровенны, и я хочу, чтобы ты доверяла мне, Джоана, впоследствии, ты могла бы поехать со мной в Осло. Как насчет того, чтобы стать секретарем преемника Квислинга в будущем?

Джоана улыбнулась.

— Спросишь меня об этом как-нибудь потом. Думаю, тебе до этого предстоит пройти еще большой путь.

— Я должен его пройти. Послушай, я был бы тебе очень признателен, если бы ты сопровождала меня на вечеринку в офицерский штаб сегодня вечером. Нам нужно лишь нанести короткий визит, остаться там на часок-другой, но тем самым ты дашь понять, что не брезгуешь немецкой компанией.

Быстро подумав, она ответила:

— С удовольствием, Том.

— Вот умница. Так, значит, мы идем вместе сегодня вечером? Отлично.

Вернувшись к работе, она смотрела на печатную машинку невидящим взглядом. События начали развиваться слишком быстро. Астрид, которая никогда ничему не удивлялась, и сейчас осталась верной себе, задав необходимый вопрос:

— А что ты собираешься надеть?

— Это проблема. Том сказал, что женщины будут одеты красиво, а свое единственное вечернее платье я оставила в Осло. У меня есть только белое платье.

— Я думаю, что смогу помочь тебе. Пойдем в мою комнату.

Джоана последовала за ней наверх.

— Ты можешь что-нибудь поискать здесь. — Астрид открыла шкаф с одеждой и показала вечерние платья, юбки которых отливали коралловым, розовым, серым и зеленым. На них поблескивали золотые и серебряные нити вышивки. — Что скажешь? Думаю, они подойдут тебе, мы с тобой носим один размер.

— Они фантастические. Позвольте мне примерить, — сказала Джоана, уже надевая через голову одно из платьев.

У Астрид оказалось двенадцать вечерних платьев, и все они были неповторимы по своей красоте, сшиты из шифона, крепдешина и шелка.

— Эти туалеты всегда были моими любимыми, и до оккупации я надевала их в театры и на банкеты.

Джоана не могла отказать себе в удовольствии перемерить все туалеты, ведь за три года войны она не видела ничего подобного. Она примеряла каждый наряд, изображая модель на подиуме, а Астрид сидела на краю кровати и аплодировала, как потенциальный покупатель.

Том подъехал к дому вовремя. Как оказалось, он бывал на вечеринках, устраиваемых немцами в соседней части дома, и поэтому хорошо знал адрес. Выйдя из машины, он подошел к калитке, а Джоана как раз направлялась ему навстречу. Позже он признался, что если бы был моложе, то точно свернул бы шею, оборачиваясь, завидев такую красавицу. Она выбрала платье из крепдешина, которое выгодно подчеркивало ее миниатюрную фигуру, уложила волосы по-новому, зачесав золотые шелковые пряди назад и заколов их заколкой из слоновой кости. На ней не было никаких украшений, из аксессуаров она захватила с собой только шаль.

— Привет, Том. Я знала, что ты будешь пунктуален. Это твоя машина? Очень красивая.

Он подскочил, чтобы открыть перед ней дверь, и она плывущей походкой подошла к автомобилю. Когда они выехали на дорогу, она заметила, что он улыбается.

Вечеринка устраивалась в штабе гарнизона, располагавшемся на окраине города. Джоана с Томом появились на пороге длинной комнаты, где когда-то проходили общественные мероприятия. До них доносилась веселая болтовня, звон бокалов, которые наполняли официанты в белой одежде, и слышалась музыка. Джоана поймала себя на мысли, что уже начала привыкать к своей работе в офисе среди немцев, к их форме и флагам но, войдя сюда, она взглянула на все по-новому, и ярость охватила ее. Никто не приглашал их в ее страну. Выражение ее лица стало отчужденным.

Офицеры оказывали ей навязчивые знаки внимания, и она вспомнила фразу Астрид, которую та сказала ей перед выходом:

— В таком наряде тебе можно встречаться с самим королем.

Однако ее ждала встреча с капитаном СС. Она уже успела разглядеть их формы, мелькавшие в зале. Один из них наклонился к ней, и ей пришлось улыбнуться.

— Фройлен, так приятно видеть вас. Что я могу принести вам выпить? Вы не откажете мне в танце?

Она танцевала со многими, улыбаясь им всем, и пыталась уловить хоть что-то важное для себя из их разговоров.

Том был знаком с несколькими другими женщинами, присутствовавшими на вечеринке, но он не танцевал, предпочитая сконцентрироваться на ликере и беседе с теми, кого знал, и с теми, с кем хотел познакомиться получше. Когда подали ужин, он отыскал Джоану, чтобы убедиться, что с ней все в порядке и она не скучает.

Она стояла с подвыпившими офицерами, которые развлекали ее своими шутками, и, хотя она смеялась, он заметил, что она обрадовалась при его появлении.

— Я думаю, нам пора уходить, Том. — Она не дала ему возможности предложить поужинать. — Я только возьму шаль. Всем приятного вечера.

Молодые офицеры шутливо пытались удержать ее, но она решительно взяла под руку Тома и повела его из зала.

— Разве ты не проголодалась? — спросил он, с сожалением подумав об ужине.

Там подали обжаренную холодную свинину, ветчину, красную капусту и салями, а еще яблочный пудинг и много всего вкусного.

— Я перекусила с Астрид, когда выходила из дома.

От вида стола у нее закружилась голова. Изобилие еды шокировало ее больше, чем враги в униформах. Она подумала о своем народе, который почти голодал. Астрид никогда не жаловалась, не считая шутливого тона, когда рассказывала, как в магазине прямо перед ней был продан последний кусок мяса. Сейчас у нее перед глазами стояла огромная чаша с апельсинами. Норвежские дети уже успели забыть, какие они на вкус, а те, кто родился после захвата страны, и вовсе не знали, что это такое. Джоана резко остановилась, когда они подошли к лестнице.

— Я бы хотела один апельсин.

— Я возьму пару, — ответил он.

Это спасло им жизни, потому что, когда он вернулся в зал, а она осталась ждать его в холле, на выходе прогремел мощный взрыв. Взрывной волной убило охранников, а припаркованные машины разбросало как игрушки. Окна в здании повыбивало, и стекла хрустели под ногами Джоаны и Тома, когда они спускались вниз. Зеркало, висевшее на стене, разбилось вдребезги. Послышались крики, женские вопли и топот. В воздухе стоял запах гари и пыли, которая забивалась в нос и оседала в горле.

— Джоана, ты в порядке? — закричал Том.

— Думаю, да. — Повернув голову, она увидела кровь, стекающую по его щеке. — Ты ранен!

— Наверное, в меня попал осколок. Не о чем беспокоиться. Дай мне руку, пойдем посмотрим, чем мы сможем помочь. — Они снова вернулись в толпу офицеров. Сейчас здесь царил хаос, у одной из женщин началась истерика. Залепив ей пощечину, чтобы привести ее в чувство, Джоана догнала Тома. У нее были кое-какие навыки поведения в подобных ситуациях. Вскоре появился доктор, которого подняли с кровати, и он зашел в помещение в белом халате, надетом прямо на пижаму. Том нашел уцелевшую бутылку бренди и предложил Джоане выпить.

Она сделала глоток, не дыша, и вернула бутылку Тому.

— Доверяй мне, когда нужно найти что-то самое лучшее. — Он со смехом стал предлагать выпить остальным.

Когда они вышли, Том увидел свою искореженную машину.

— Придется добираться пешком.

Том совсем не привык ходить пешком. К тому же дорога поднималась в гору. В суматохе Джоана потеряла туфель и шла босиком по обочине дороги, поросшей травой. Повсюду были немецкие солдаты, проверявшие у прохожих документы, Джоана с Томом не вызвали у них подозрений. Когда они подошли к дому Астрид, Том достал из кармана апельсин.

— Я захватил его, когда ходил за бренди.

— О, Том. — Она взяла апельсин, не понимая, как ее дядя может вызывать в ней столь противоречивые чувстве. — Спасибо, что не забыл.

Войдя в дом, она наткнулась на Астрид, которая вышла из комнаты в ночной рубашке.

— Иди сразу в подвал, Джоана, — прошептала она. Потом у нее вырвался вздох, когда она увидела, на кого похожа Джоана. Босая, в порванное платье, лицо перепачкано грязью. — Я слышала, где-то был взрыв. Ты была рядом?

Джоана кивнула и внезапно почувствовала, как она устала.

— Я взяла апельсин для соседского мальчика, — произнесла она, отложив его в сторону. — И я боюсь, что ваше изумительное платье теперь в ужасном виде.

— Ты жива, моя девочка, а все остальное неважно. Сейчас спустись в подвал, а утром расскажешь мне обо всем, что случилось. Ты еле стоишь на ногах.

— А вы знаете, кто в подвале?

— Был Гунар, а есть ли с ним кто еще, не знаю.

Подавив тяжелый вздох, она нашла под лестницей потайной ход. Свет фонаря ударил ей в лицо, и она не успела опомниться, как ее схватили и бесцеремонно швырнули на стул. Из темноты раздался голос Гунара: