– Уилл, сегодня четверг! Кажется, я знаю, что это за сюрприз! Мы что, едем в клуб «ДЕВ9ТЬ»?

– Возможно.

– Ты что-нибудь для меня прочитаешь? – улыбается она.

– Возможно, – подмигиваю я и беру ее за руку.

– А мы не рано едем? Или сначала заскочим в ресторан? А как же горячие бутерброды с сыром?

– Возможно, – повторяю я.

– Уилл! Это будет самое отстойное свидание в моей жизни, если ты не станешь чуточку разговорчивее! – закатывает глаза она.

– Да, мы едем в клуб «ДЕВ9ТЬ»! – со смехом отзываюсь я. – Да, сначала мы будем ужинать! Да, я написал для тебя стихотворение! Да, мы рано уедем из клуба, чтобы успеть вернуться ко мне домой и заняться кое-чем интересным в темноте!

– Ой, беру свои слова обратно! Это самое отпадное свидание в моей жизни!

* * *

– Значит, из всех ресторанов Детройта ты выбрала бургерную?! – качаю головой я.

Держась за руки, мы идем к входу в клуб. Мне хочется над ней поиздеваться, но на самом деле я в восторге от ее выбора.

– Ну и что? Я люблю бургеры!

– А я люблю тебя, – обнимая ее и целуя в шею, отзываюсь я.

В холле я продолжаю обнимать и целовать ее. Она сбрасывает мою руку с талии и уворачивается от поцелуя:

– На людях ты должен вести себя по-джентльменски! Пока не вернемся в машину, больше никаких поцелуев!

– В таком случае, – возмущаюсь я, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, – нам здесь делать нечего. Пошли отсюда!

– Ни за что! – отталкивает меня она. – Если ты собираешься соблазнить меня на своем диване, то сначала должен соблазнить меня словом, а уж потом телом! Ты обещал мне выступить, и я никуда отсюда не пойду! – заявляет она, уверенно ведя меня к кабинке, где нас уже ждут Эдди и Гевин. Она садится рядом с Эдди, я – рядом с ней.

– Привет, – здоровается с нами Эдди, с любопытством глядя на нас во все глаза.

– Привет! – отзываемся мы в один голос, и выражение лица Эдди становится еще более любопытным.

– Странно! – наконец провозглашает она.

– Согласен, – кивает Гевин, – и правда странно!

– А что тут странного? – недоуменно спрашивает Лейк.

– Видеть вас вместе, – отвечает Эдди. – Знаю, вы встречаетесь уже пару недель, но я впервые вижу тебя с ним. Вот так, по крайней мере. Типа вы такие влюбленные и все такое! Странно…

– Ох, перестань! – хмурится Лейк.

– К этому надо привыкнуть. А то пока кажется, что вы делаете что-то противозаконное! – не унимается Эдди.

– Мне двадцать один год, – оправдываюсь я. – И теперь я даже не учитель! Что тут странного?!

– Не знаю. Странно – и все тут! – отвечает она.

– Да, правда странно, – поддерживает ее Гевин.

Я, конечно, понимаю, о чем они, но, по-моему, ребята немного перегибают палку. Особенно Гевин. Он-то еще несколько месяцев назад знал о моих чувствах к Лейк.

– А что именно странно? – спрашиваю я, обнимая Лейк за плечи. – Вот это?

Повернувшись к Лейк, я целую ее в губы, пока она не начинает смеяться и не отталкивает меня. Мы оба поворачиваемся к Эдди и Гевину, но они смотрят на нас как на сумасшедших!

– Фу! – морщит носик Эдди.

– Знаешь что… – Я беру пакетик сахара и бросаю в нее. – Иди тогда и сядь от нас подальше!

– А мы сюда первые пришли! – швыряет в меня сахар Гевин.

– Тогда терпите! – парирую я.

За столиком воцаряется молчание. Лейк и Эдди не подозревают, что мы с Гевином просто шутки шутим.

– Лично я считаю, – наклоняется вперед Гевин, – что вы с миссис Алекс смотрелись бы куда лучше!

– Она меня отвергла, – пожимаю плечами я и киваю на Лейк. – Пришлось довольствоваться запасным вариантом.

Лейк фыркает, и тут к микрофону подходит ведущий:

– Сегодня жертва была определена заранее, поскольку время нашего выступающего ограниченно. Уилл Купер, на сцену! Поприветствуем!

Зрители начинают хлопать, я встаю с места и вижу, как Лейк иронично приподнимает бровь:

– Время ограниченно?!

– Я же предупреждал, – шепчу ей на ухо я, – мы тут ненадолго. У нас с тобой еще куча очень интересных дел!

Я целую ее в щеку и иду на сцену, даже не нуждаясь в подготовке. Я начинаю декламировать, едва подойдя к микрофону, чтобы не потратить зря ни единой секунды:

– Мое стихотворение называется «Дар».

Если бы мой папа был жив, то сидел бы здесь

и смотрел на сцену с улыбкой на лице.

Он гордился бы мужчиной, которым я стал.

Он гордился бы тем, что я занял его место.

Если бы моя мама была жива, то ждала бы меня дома

и учила бы моего брата всему, чему научила меня.

Она гордилась бы мужчиной, которым я стал.

Она гордилась бы тем, кем я стал.

Но их здесь нет. Уже довольно давно.

На это требуется время, но постепенно приходит понимание.

Я все еще тоскую по ним с каждым вздохом.

Их отсутствие всегда будет заметно.

Но каждая улыбка на твоем лице как будто стирает

каждое воспоминание о том, о чем я хотел бы забыть.

Твой смех заполняет собой пустоту,

твои поцелуи исцеляют раны моей души.

Если бы мой папа был здесь, он сидел бы рядом с тобой

и обнимал тебя, повторяя: «Спасибо…

Спасибо, что спасла моего мальчика.

Спасибо за то, что принесла свет в его жизнь».

Если бы моя мама была здесь, она была бы очень счастлива,

что у нее наконец появилась дочь.

Она любила бы тебя так же сильно, как люблю тебя я.

Она заставила бы меня пообещать однажды жениться на тебе.

Но их здесь нет. Уже довольно давно.

Но я чувствую их гордость. Вижу, как они улыбаются.

Слышу, как они говорят: «На здоровье, Уилл!»,

когда я благодарю их за то, что они послали мне тебя с небес.

 * * *

Я возвращаюсь в кабинку. Лейк пытается обнять меня в знак благодарности, но я быстро хватаю ее за руку, тяну к выходу и машу рукой Гевину и Эдди:

– Увидимся, ребята!

Даже не дождавшись ответа, мы выходим из зала. Всю дорогу до машины я иду на пару шагов впереди Лейк и практически тащу ее за собой. Не могу думать ни о чем, кроме того, что скоро мы останемся наедине! Нам никак не удается улучить для этого время, и мне до смерти хочется провести с ней пару часов, чтобы нас никто не отвлекал. А то я с ума сойду!

Запихнув ее в машину, я быстро сажусь за руль, завожу двигатель, поворачиваюсь к ней и впиваюсь в ее губы страстным поцелуем, умудряясь одновременно выехать задом с парковки.

– Уилл, ты хоть понимаешь, что мы уже едем? – протестует она, пытаясь высвободиться из моих объятий.

Взглянув в зеркало заднего вида, я быстро выкручиваю руль вправо и снова поворачиваюсь к Лейк.

– А то! Мы спешим! Тебе же скоро домой, у нас остается всего два часа!

Я снова прижимаюсь ртом к ее губам, но она отталкивает меня, упираясь рукой мне в лоб.

– Тогда перестань со мной целоваться и езжай! Не думаю, что мне понравится с тобой обниматься, если ты погибнешь в автокатастрофе!

* * *

– Тормози! – просит Лейк за несколько домов до нашего.

– Почему?

– Пожалуйста! Доверься мне!

Я торможу и паркуюсь у обочины. Лейк целует меня, а потом вытаскивает из зажигания ключи.

– Если мама увидит твою машину, то поймет, что мы вернулись. Она просила прийти вместе с тобой к нам, если мы вернемся рано. Не хочет, чтобы мы оставались наедине у тебя. Давай зайдем с черного хода, а машину заберем позже.

– Кажется, я влюбился в поразительно умную девушку! – Я восторженно смотрю на нее.

Мы оба выходим из машины и забегаем за дом, перед которым припарковались. Идем за забором, потом пригибаемся и быстро пролетаем следующие три двора, пока не оказываемся на задворках моего дома. Я беру у нее ключи и открываю заднюю дверь. Почему я чувствую себя взломщиком? Это же мой дом!

– Свет не включай! А то она поймет, что мы вернулись, – прошу я, провожая ее по темному коридору.

– Я ничего не вижу, – ворчит она.

– Разрешите вам помочь! – Я с готовностью беру ее за талию и подхватываю на руки.

Лейк верещит от удовольствия, обнимая меня за шею. Я несу ее в гостиную и аккуратно кладу на диван. Снимаю куртку и ботинки, а потом на ощупь нахожу ее в темноте. Провожу рукой по ногам, снимаю с нее обувь, а она тем временем скидывает куртку.