– Если у тебя будут какие-то проблемы, позвони мне, ладно, Эл?

– Хорошо.

– Дать тебе адрес моей тети?

– Нет. Со мной все будет в порядке, – уверяю я ее, уставившись на чек с нацарапанным адресом. У меня дрожат руки.

– Думаешь, он будет там? – кротко спрашивает она.

– Ну, я это выясню, – вздыхаю я.

– Будь осторожна и позвони мне, когда доберешься туда. Не делай ничего, за что можно сесть в тюрьму, – она болтает всякие пустяки.

– Не буду, Хилл, – говорю я, пока она продолжает говорить. – Я отключаюсь. Скажи всем, что со мной все хорошо.

Уверена, что Хилари продолжает говорить после того, как я повесила трубку и рассматриваю адрес на чеке. Беру свою карту и вижу, что адрес, который мне дала Хилари, есть на ней. Я кладу адрес и карту на пассажирское сиденье и упираюсь головой в руль на пару секунд, чтобы подумать.

Кэл никогда не рассказывал мне ничего о своих родителях. Все, что я знаю – это то, что они усыновили его, когда он был маленьким, и что они жили раздельно.

Все это бессмысленно.

Он не бросил бы меня, чтобы вернуться домой. Это не может быть его дом. Он говорил мне, что вырос в Чикаго. Я никогда даже не думала, что у него есть близкие родственники. Он ничего о них не упоминал.

На нашей свадьбе единственными гостями с его стороны были Декстер и Хелен, и совсем немного партнеров по бизнесу. Все это ложь. Всему этому должно быть какое-то объяснение. Я не могу даже представить, что он скажет, когда увидит меня... если он вообще будет в этом доме. А что скажет эта женщина, когда я приду, и буду расспрашивать ее о сыне? Это вообще его мать? Все эти вопросы роем проносятся в моей голове.

Я выравниваю спину и делаю несколько глубоких вдохов, стараясь прочистить голову и избавиться от своих спутанных мыслей. Что ж, есть только один способ выяснить все это. Я поворачиваю ключ и завожу машину.

Глава 30

8 марта 2011 года

– Откуда ты знаешь, что с ним все в порядке, Декстер? Почему он не отвечает на мои звонки? Я уже готова вызвать чертовых копов! – бешено говорю я в трубку, меряя комнату шагами. Тон его голоса меня бесит. Он спокоен и весел, очевидно невозмутимый, в то время как я уже теряю рассудок.

Я не видела и ничего не слышала о Кэле уже четыре дня. Нет ответа на мои текстовые и голосовые сообщения. Сначала я пыталась изображать спокойствие. Я не хотела казаться заскучавшей сумасшедшей женой. Особенно если учитывать тот факт, что это всего лишь вторая поездка с тех пор, как мы поженились.

День первый: я не звонила ему весь день – ну в любом случае какое-то долгое время. На самом деле, я правда хотела убедится, что он там, где должен был быть. Я отправила ему смс, но ответа не получила. Так что в тот вечер я ему позвонила. Без ответа. Я звонила снова, и вызов переключился прямо на голосовую почту.

День второй: я снова звонила, как и любой другой здравомыслящий человек, но телефон выключен, и вызов направлялся на голосовую почту.

День третий: я по-прежнему попадала на голосовую почту, и я должна была вот так просто с этим мириться? Я не знала, где Кэл и в порядке ли он. Надо ли пустить все на самотек? Кэл ведь не в чертовой армии. Уверена, где бы Кэл ни был, там можно зарядить телефон, если он выключился.

День четвертый: ору на Декстера, я знаю, что это не его вина, но из-за того, что Декстер не воспринимает ситуацию всерьез, мне приходится кричать на него, как до этого на Кэла. По словам Декстера, это все нормально. Не о чем беспокоиться! Что ж, если все в порядке, Кэлу уж точно придется поволноваться, как только он приедет домой.

­– Лорен, я тебя уверяю, с Кэлом все в порядке. Это его работа, – говорит Декстер. – Кэл не сможет отвечать на каждый твой звонок, если бы что-нибудь случилось, я бы знал, и тогда, конечно, ты узнала бы первой, – вновь заявляет он мне. Вообще-то, если бы Декстер знал первым, то я бы узнала уже второй, но не собираюсь сейчас спорить по этому поводу.

– Я не жду, что он будет отвечать на каждый звонок, но я должна хоть что-то услышать от него хотя бы один раз за эти четыре дня. Почему ты можешь до него дозвониться, а я нет? Я действительно...

Я замолкаю, так как внизу открывается дверь, и заходит Кэл.

– Ладно, не важно, – говорю я и резко бросаю трубку. Декстер не заслуживает допросов от меня или возможной злобы, исходя из объяснения от его лучшего друга, но прямо сейчас мне все равно. Заходит Кэл с сумкой за плечом и бросает ее на пол. Когда он видит меня, на лице расплывается широкая улыбка. Должно быть, Кэл совсем неверно понял выражение моего лица, которое на самом деле было между обеспокоенным и супер-взбешенным.

­– Привет, красотка! ­– говорит Кэл, притягивая меня к себе.

Я позволяю ему наспех чмокнуть меня в губы, но затем отстраняюсь. Кажется, Кэла задела моя реакция. О, вот сейчас он поймет.

Я хлопаю его по груди и дотрагиваюсь до его лица, рассматривая его то с одной, то с другой стороны.

– Открой рот, – говорю я, положив руки на бедра.

Он высовывает язык, и через секунду Кэл обхватывает меня и облизывает мою щеку. Я отталкиваю его, приказывая себе не смеяться. Я все еще злюсь, и все его маленькие выходки сегодня не сработают.

­– Если хочешь поиграть в доктора, так и скажи, – говорит Кэл, сжимая мои ягодицы.

Я убираю его руку.

– Нет. Я пытаюсь выяснить, что с тобой такое. Что-то должно быть не так, ведь я не разговаривала с тобой четыре дня, – резко говорю я, скрестив руки на груди. Он смотрит на потолок, словно его утомила моя речь. – Алло? – говорю я, раздраженная его беспечным поведением.

– Я слушаю, – говорит Кэл, отходя от меня.

Я иду следом за ним.

– Ты знаешь, как я переживала? – признаюсь я, пытаясь сделать так, чтобы в голосе слышалась искренность.

Я следую за ним на кухню. Кэл устремляется прямиком к холодильнику, очевидно, что он больше внимания уделяет тому, что собирается съесть, а не моим словам, и я чувствую, как во мне начинает расти злость.

– Когда я уезжал, я сказал тебе, что волноваться не о чем, – говорит Кэл, роясь в холодильнике. – Черт, я так хочу есть, – Кэл закрывает дверцу, явно не довольный содержимым холодильника.

– Где ты был? – язвительно спрашиваю я.

– Я говорил тебе. В Колорадо, работал, – Кэл запихивает в рот булку, а затем усаживается на кухонную тумбу.

– Работал. Серьезно? – немного с сарказмом спрашиваю я.

– А-что-еще-мне-там-делать? – медленно произносит Кэл, как будто я не понимаю его.

– Не надо быть со мной снисходительным, Кэл. Сейчас действительно неподходящее время для этого, – мое терпение становится все тоньше, пока продолжается этот разговор.

– Это ты снисходительна. Я уже третий раз говорю тебе, где я был. Не знаю, как еще ты хочешь это услышать, ­– с сарказмом говорит Кэл, спрыгивая со стола и направляясь обратно к холодильнику за газировкой.

– Почему ты не отвечал на телефон? – спрашиваю я.

– Я просто не мог до него добраться, – нетерпеливо говорит он, обыденно пожимая плечами. «Пожимая плечами!»

Я прикусываю губу.

– И все? Ты просто не мог до него добраться? – резко говорю я.

– Да, – просто констатирует Кэл, его голос звучит так же резко, как и мой, я не могу поверить, что его раздражают мои вопросы. Это почти как если бы он не понимал, почему я их задаю. Я разочарованно качаю головой и отхожу от него, подавляя неутолимое желание разразиться на него словесной атакой.

– Что это за допрос? Раньше в этом не было никакой проблемы. Почему сейчас? – направляясь за мной, спрашивает Кэл.

Я останавливаюсь на полпути и поворачиваюсь, смотря ему прямо в лицо.

– Ой, извини. Это я не перезваниваю тебе, оставив на три дня и не отвечая на звонки, и не звоню, – говорю я.

– Я уже уезжал раньше, и ты не бесилась так, как сейчас.

Я складываю руки на груди.

– В этот раз все по-другому, – говорю я.

– С чего бы это? – возражает он.

– Потому что это ненормально! Все было нормально, когда ты уезжал по работе, но обычно хоть как-то связывался со мной. Я так переживала за тебя. Я не знала, все ли с тобой в порядке, и вообще долетел ли ты. Как ты не понимаешь, что я сейчас чувствую? Это были три дня переживаний, отчаяния и беспокойства. Думаешь, я так хочу себя чувствовать, когда ты едешь на работу? – говорю я, стараясь, чтобы голос не звучал так злобно, я только лишь хочу, чтобы Кэл услышал мою проблему, но возможно, у меня плохо получается, потому что прямо сейчас я в бешенстве.

Кэл быстро отводит взгляд, рассматривая свои ноги.

– Детка, такое будет иногда случаться. Я думал, ты понимаешь это, и что ты не против, – с ноткой неверия в голосе говорит Кэл.

Я не знаю, откуда у него появилась мысль, что я когда-либо была не против, чтобы он со мной не общался во время этих своих «поездок». В первый раз он уехал в командировку на неделю после нашей свадьбы. Кэл позвонил мне, когда приземлился, и потом каждую ночь, пока был там. Кэл присылал мне смски, в которых писал, как сильно скучает по мне. До свадьбы Кэл звонил мне и всегда оставался на связи. Теперь Кэл ведет себя так, будто это также естественно, как перейти дорогу.

– Не знаю, откуда у тебя взялось впечатление, что я не буду против, – говорю я, не веря своим ушам. Кэл вздыхает и обхватывает руками свой затылок.

– Я пойду прилягу. Перелет был долгим. Я скучал по тебе. Думал, ты тоже скучала. Но я не буду это выслушивать, – сухо говорит Кэл, отходя от меня.

– Ты скучал по мне? – с сарказмом спрашиваю я, идя за ним. – О, как это мило. Я бы так не сказала, ведь я ничего от тебя не слышала. Один раз, – продолжаю я, поднимаясь за ним по лестнице. Кэл тих, как мышка. Вообще ничего не отвечает, типа того, как тогда, когда он уехал. Как только мы заходим в спальню, Кэл вздыхает так, будто сердится. «Кэл сердится?»