— Но только не для тебя. Наш брак никогда не работал в полную силу. Разве не так?

Он, конечно, прав. Что-то в совместной жизни не очень клеилось. В глубине души я это понимаю, но вот сказать вслух вряд ли осмелюсь. Вовсе не надеюсь, что Адам примет меня обратно, такого просто не может быть. Но и признать семью несостоятельной не готова: слишком страшно.

— Того страстного союза, о котором я мечтал, не получилось, — продолжает Адам печально.

— Неужели я так разочаровала?

— Вовсе нет. Но совместная жизнь оказалась не такой, какой я ее представлял. Так долго любил тебя издали…

— И что же, вблизи я оказалась намного хуже?

— Дело не в том, лучше или хуже. — Адам качает головой. — Сейчас речь совсем о других проблемах.

Я смотрю вниз, на плитки, которыми вымощен пол патио. Между квадратиками пробивается трава.

— Правда заключается в том, что ты вышла за меня с горя. Я это отлично понимаю, да в глубине души и ты тоже. Прыгнула в новые отношения, чтобы забыть боль и обиду. Я вовремя оказался под рукой. Тэкери рос, срочно требовался отец. Но все произошло слишком рано. Я обрадовался твоему вниманию. Если в чем-то тогда и провинился, то только в том, что идеализировал тебя. Но ты меня никогда не любила. Мы всегда просто дружили. Поэтому секс у нас был без страсти. Наверное, поэтому и ребенка у нас не получилось. Не было химии. — Он снова печально вздыхает. — Химии не было никогда. Наверное, я всегда это понимал, но не хотел признавать и обманывал самого себя.

— О, Адам! — Хватаю его за обе руки и внезапно оказываюсь на коленях. Вот уж не ожидала ничего подобного. Стерпеть крики и оскорбления было бы легче. А сейчас… хочется крепко обнять и утешить. Невыносимо сознавать, что по твоей вине человек так страдает. — Наверное, чувствуешь себя обманутым? — бормочу я. — Никогда даже в мыслях не было ничего подобного, никогда не хотела тебя использовать.

— Знаю. — Адам грустно улыбается и вытирает слезы. Оказывается, он плачет! Всегда был таким нежным!

— А знаешь, что я и сейчас тебя люблю? — уточняю тихо.

— Знаю. Но не так, как жена должна любить мужа, а иначе: по-дружески. Не зря ведь у древних греков существовало пять слов для обозначения любви. Они чувствовали, что одним словом невозможно передать разные понятия.

Мы держимся за руки, а пальцы наши крепко переплетены, как и прежде, на протяжении нескольких лет. И все же он прав.

— Появился бы Бретт или нет, наш брак все равно бы рано или поздно развалился, — продолжает Адам. — Мне казалось, что общий ребенок сблизит, но сам посыл оказался ошибочным. Зря старался.

— О, Адам! — снова восклицаю я. Других слов не находится.

— Дело в том, что надо найти ту, которая действительно полюбит, а не будет убеждать себя, что любит.

— Это так очевидно?

— Знаю, что ты меня любила. Но не той огромной любовью, о которой ты постоянно читала в своих сентиментальных романах. Такого чувства не было. И вот пришла пора посмотреть правде в глаза. Ни за что не поверишь, но во многом я даже признателен Бретту.

— Невыносимо сознавать, какую боль я тебе причинила.

— Да, больно, обидно и тяжело, но мы взрослые люди. Мне хотелось, чтобы ты любила меня так же, как любила Бретта. Вряд ли повторение возможно. Ты постоянно рвешься к нему. Вижу это в глазах и даже в сердце. Как могла новая любовь расцвести в тени прежней, незабытой? Хочешь, чтобы Тэкери узнал, кто его настоящий отец? Рассказывай, я не в силах противостоять. Жизнь складывается так, как складывается.

— Но Бретт больше ничего для меня не значит. — Адам, кажется, не верит. — Честное слово, так и есть.

— Только ты одна способна разобраться в собственных чувствах, — вздыхает он.

— Хочу забыть о том ужасном дне, хочу навсегда стереть из памяти. Жестокая и несправедливая ошибка. И не только потому, что я тебе изменила, но и по сотне других причин. И все же я решила, что хочу ребенка. Тебе не придется меня поддерживать. Справлюсь сама, без посторонней помощи. Уже арендовала небольшой дом. Продала сценарий и твердо намерена вести независимый образ жизни.

— Подожди-ка, что ты сказала? — Адам откровенно изумлен, словно услышал, что я слетала на Луну.

— Намерена вести независимый образ жизни.

— Нет, до этого?

— Сказала, что продала сценарий. За два миллиона.

— За ш-ш-шесть недель успела написать и продать сценарий?

— Вообще-то даже за месяц.

— Н-н-но это же невероятно.

— Почему невероятно? Ты же это делаешь.

— Да, но…

— Но не думал, что я способна повторить твой подвиг?

— Нет… я… я…

— Продолжай, не стесняйся. Не думал, что я достаточно умна?

— Нет же. Я… я п-п-просто поражен. Продала за два миллиона?

— За два миллиона.

— Д-д-два миллиона. — Заикание вернулось. Судя по всему, Адам действительно под впечатлением.

— Да. Видишь ли, не так давно состоялась весьма интересная и полезная встреча со Стивеном.

— Со Стивеном?

— Да, со Стивеном. Будешь повторять каждое слово?

— Нет.

— Ну, так вот… — Встаю с колен и снова сажусь на стул — ноги уже затекли. Рассказываю о бурной беседе с мистером Шо. Адам слушает внимательно, старается не пропустить ни единой подробности. А мне вдруг становится ясно, что мы с ним действительно все время были просто хорошими друзьями и, что самое забавное и приятное, друзьями и останемся. Не важно, он ли отец будущего ребенка или нет, он всегда будет рядом. Да, Адам Зисскинд не захочет уйти из жизни Перл Сэш.

— Так о чем же сценарий? — Адам добирается до самого актуального и интригующего момента в развитии сюжета.

— О рок-звезде и о любви. По пути в Австралию знаменитый певец встречает в самолете красивую модель. На Гавайях обоим приходится задержаться на двадцать два часа. Зарождается чувство. Он женат, а потому они пытаются забыть друг друга, но не могут и целый год пишут друг другу письма.

— А потом?

— А потом, разумеется, женятся. Счастливый конец, хеппи-энд. Ты же знаешь, я не могу без благополучной развязки. Сценарий называется «Двадцать два часа».

— Потрясающе, Перл! Просто потрясающе. И что же, «Нью-Лук» дала зеленый свет?

— Не только дала зеленый свет, но и заказала следующий сценарий. — Даже рассказ об успехе вызывает бодрящий прилив адреналина.

— Поверить не могу! — Адам сражен наповал. — Просто невероятно! Разумеется, ты всегда отличалась богатым воображением.

— Честно говоря, я почти ничего не выдумала. Такова история мамы и папы. Ты ведь слышал об их отношениях, правда?

Адам на секунду теряется, а потом его осеняет.

— Конечно, так и есть. Как я сразу не догадался? — Он задумывается. — А ты уверена, что хочешь поведать миру тайну?

— Никто не узнает, что это рассказ о моих родителях. Возможно, несколько человек догадаются. Знаешь, пока писала, испытывала странное, близкое к восторгу чувство. Очень хотелось показать, что папа был романтиком с любящей душой и всегда стремился поступать так, как считал правильным. Лидия пытается представить его расчетливым бабником, но я никогда не сомневалась, что он другой.

— Ты права. — Адам замолкает и в задумчивости потирает подбородок. — Хотя… — Продолжать он не осмеливается.

— Что?

— Нет, нехорошо так говорить.

— Говори.

— Дело в том, что… брак твоих родителей трудно назвать счастливым концом.

— В традиционном смысле, наверное, так и есть. Но ведь семья все-таки существовала. Странная, необычная. Необычная — не обязательно плохая. В любом случае фильм заканчивается свадьбой.

Мысль о папином уходе снова доставляет боль. Если бы он был рядом! Наверняка сейчас гордился бы мной. Адам, видимо, сочувствует и кладет руку на плечо.

— Нам пора, — говорю я и только сейчас замечаю, что уже действительно поздно. Солнце село, а небо на западе окрасилось в причудливые золотисто-розовые тона. Прощаться почему-то неловко.

— Но нам необходимо еще многое обсудить, — серьезно замечает Адам. — Например, предстоит решить практические вопросы.

— Мне ничего не нужно. Я же сказала, что абсолютно самостоятельна и независима. — Встаю и вешаю на плечо сумку. — Тебе вовсе незачем меня поддерживать. — Ах, до чего же приятно говорить такие слова!

— А вещи из дома? Здесь много твоего.

— Делить все пополам? Ужасно. К тому же не настроена осложнять быт лишним имуществом. — Поворачиваюсь, чтобы уйти. — Хотя, может быть, возьму что-нибудь из одежды. Чувствую, что уже немного пообносилась. Да и Тэкери скорее всего захочет перевезти любимые игрушки.

— Но ведь мы с ним будем видеться? — Адам внезапно пугается.

— Неужели думаешь, что я способна отобрать у тебя сына? — Я улыбаюсь, и Адам с облегчением вздыхает. — С ума сошел? А как насчет маленького? — показываю на свой живот. — Он ведь может быть твоим.

— Вряд ли. Мы целых четыре года пытались сделать ребенка. Так с какой стати ему вдруг объявиться в самый неподходящий момент? Нет уж, заслуга наверняка принадлежит Бретту. — И в лице, и в голосе Адама столько боли, что хочется зажмуриться.

— Как бы там ни было, а мы с детьми будем семьей, пусть и необычной. Не забывай, я ведь и сама из необычной семьи.

— А ты сказала Бретту, что беременна? — спрашивает Адам, пока мотор греется.

— Нет.

— Почему?

— Ты же знаешь, как он снялся с места перед появлением Тэкери.

— И теперь боишься повторения истории? Забавно. Если не в состоянии расстаться, то сейчас самое время дать человеку еще один шанс, — говорит Адам.

— Я с ним рассталась. Не забывай, я независимая женщина.

— И все же сообщи, Перл, — грустно настаивает Адам. — Если Бретт снова тебя бросит, будешь точно знать ему цену.