Холл после оглашения приговора явно побледнел и, бросив злобный взгляд, во всеуслышание завопил. Это был настоящий истерический вопль человека, который обречён.

– Ты всё равно сдохнешь, сучка! И я спляшу на твоей могиле! – он протянул руку сквозь решётку и сжал кисть в подобии удушающего приёма. – Знай это, мразь!

Кира явно покачнулась, и я каким-то чудом удержал её в объятиях. Это было больше похоже на обморок. В тот момент я испугался и совершенно забыл про всё ещё кричащего Холла, которого выводят под конвоем.

Где-то на заднем фоне я слышал его вопли, но с каждой секундой они удалялись и удалялись и вскоре канули в бездну, именуемую тишиной.


Не успели мы приехать домой, как я был вынужден сразу же уехать. Банк задерживал перечисление только потому, что мой секретарь забыл дать мне бумаги на подпись. Исходя из того, что сумма была не мизерная, банк требовал моего участия.

– Я не надолго. Хочешь, я позвоню Слим?

Кира бросила на меня страдальческий взгляд и, отвернувшись, незаметно покачала головой. Я чмокнул её в макушку и удалился, проклиная всё на сете за то, что эта идиотка, которой я плачу зарплату, не может справиться с самым простым заданием.

Как я и обещал, времени ушло больше на дорогу, чем на решение проблем. И уже через два с половиной часа я вернулся в квартиру.

Всё ещё чертыхаясь, я прошёл внутрь, даже не замечая того, что в квартире стоит гробовая тишина. На секунду я задумался – «чем обусловлено затишье?» – и внезапно услышал тоненький голосок. Я его сразу же узнал: так напевать может только единственный человек.

Я пошёл на звук, и он привёл меня в кабинет. Дверь открыта нараспашку. Не успев даже переступить порог, я учуял отчётливый запах алкоголя. Запах ударил в нос с такой силой, что я невольно поморщился.

То, что я увидел далее, поразило меня куда больше, чем всё то, что было несколько мгновений назад.

Кира всё ещё в деловом костюме, именно в том, в котором была на заседании суда, сидит в моём кабинете. Точнее, сидит – это слабо сказано. Она лежит на моём рабочем столе, подложив под голову ноутбук, и смотрит в потолок. А рядом стоит бутылка мартини, точнее остатки от мартини. Указательный палец накручивает километраж на горлышке бутылки.

С минуту я не мог сказать ни слова: ничего вразумительного на ум не приходило. Я словно застыл на месте, стараясь найти верное решение. Конечно, вся эта ситуация её подкосила, и Кира решила утопить разочарование в «вине». Это можно объяснить, вот только это всё с ней не вяжется…

Пока я тихо размышлял, Кира повернулась ко мне и, глупо ухмыльнувшись – видимо, алкоголь уже давно подействовал – пролепетала: «Оу.. муж пришёл!» и резко села на стол уже лицом ко мне. Пока она совершала данное действие, у меня отпали все сомнения в том, что она пьяна, и я бы даже сказал в стельку. Я медленно подошел и встал напротив, изучая лицо Киры.

Она глупо улыбнулась и выдала то, от чего у меня окончательно отвисла челюсть.

– А я вот тут, – она махнула рукой, разграничивая пространство своего обитания, так, что сама едва не свалилась с временного убежища, – привыкаю к холодной и жёсткой поверхности. Ну, чтобы быть готовой к исходу, – она улыбнулась ещё глупее, чем в прошлый раз.

– К какому ещё исходу? – сквозь зубы процедил я.

Шок ушёл – наступила эра негодования, даже злости. Терпеть не могу, когда мозги превращаются в желе, и оппонент уже ни черта не соображает в этой жизни.

– Как к какому? – Кира спрыгнула со стола и, слегка покачиваясь, подошла ко мне вплотную, при этом взяв меня за галстук. – Мистер Уолтер, какие вопросы вы задаёте?! Я-то думала, что ты всегда отличался сообразительностью, а на деле? – она хохотнула. – Собираюсь сдыхать! – словно выплюнув, сказала Кира.

Теперь понятно, чем обусловлена эта «непреднамеренная» попойка. Я и не думал, что её так заденут последние слова Хола. Чёртова мразь достаёт нас даже сейчас, когда его судьба на ближайшее время определена. Я прикрыл глаза, тщетно борясь с приступом гнева, который завладел каждой клеточкой моего тела.

Сейчас я зол на неё за то, что она ведёт себя не как собранная и уверенная в себе женщина, а как обычная испугавшаяся школьница. Ещё и смело констатируя такие факты! Стал зол на сто. Что она так спокойно со всем соглашается. Теперь её безропотность мне не кажется милой, точнее наоборот, одна для меня: глупая, идиотская и никому ни хера не нужная!

– Прекрати нести чушь, – голос режет метал. Я едва не скрипнул зубами. – Не выводи меня из себя! – уже более жёстче.

 Конечно, на правах мужа и защитника, я должен был её успокоить, пожалеть, сказать, что всё будет хорошо. Но сейчас я выставил за дверь всю эту правильную хрень и действовал по зову эмоций. Больше всего мне хотелось проучить её или выбить к чертям собачьим всю эту хрень из головы.

 На вышесказанное Кира всего лишь усмехнулась. Моё самообладание дало «течь», и я исключительно из морально-волевых качеств всё ещё стоял на месте.

– Посмотри на себя! – я сверлил её убийственным взглядом. – На кого ты похожа?!

Ничего не изменилось, кроме затуманенных глаз и наиглупейшей улыбки, которую она выдавливала каждый раз, когда я что-то говорил. Я постарался её задеть с целью отрезвить разум. Но эффект оказался обратным. Кира отпустила мой галстук, оттолкнула от себя и всё ещё с той же пьяной ухмылкой сказала:

– А что? Уже не устраивает? – она толкнула меня ещё раз. Глаза пылают гневом, и Кира совершенно не собирается сбавлять обороты. – Можешь не смотреть мне в глаза! Я, наверное, сразу разденусь, чтобы тебе было проще оценить по достоинству свои вложения.

И со злобой принялась практически вырывать пуговицы с шёлковой блузки, попутно стаскивая пиджак. Я секунду наблюдал за этим и, возможно, так бы и продолжил, если бы не последняя реплика, которая окончательно снесла мне крышу.

– Что ты стоишь, Уолтер? Или, когда перед тобой раздеваются, у тебя не срабатывает инстинкт размножения? Учти, когда я сдохну, то уже не смогу расплачиваться с тобой этим методом! Как одна из твоих шлюх!

Ярость затуманила мой разум окончательно, и сквозь непроглядную алую дымку я ни черта не видел света спасения. Спасения скорее для меня, чем для неё. Воспитание и собственные принципы не давали мне даже призрачной возможности остудить её пыл физическим воздействием, и, следовательно, я придумал куда более действенный способ.

В тот момент я даже не задумался на тему того, с каким конкретно смыслом были сказаны слова. На какую часть мозга они хотели воздействовать. Я разозлился на её беспомощность, хотя это чрезвычайно глупо: злиться только из-за того, что какой-то человек поддаётся буйству своих эмоций, ибо я сам поступил так же…

Закинув Киру на своё плечо, я потащил её в ванну. Сначала она смеялась, потом стала вырываться и кричать что-то нечленораздельное. Неся её на плече через всю квартиру, я даже не вспомнил о том, что прохожу мимо камеры, и, возможно, сейчас Браян видит всё это на своём экране. Какая-то часть мозга заострила своё внимание на этом аспекте, но в целом я не придал этому значения, соответственно, не заметил. Сейчас для меня это не является приоритетом.

Включив на полную мощность холодную воду, я практически зашвырнул её в душевую кабинку. Взяв в руки орудие «мести», принялся нещадно поливать Киру холодной водой. Не обращая внимание на неистовый вопль и слабые попытки вырваться. Кира старалась закрывать себя руками, но вскоре промокла и, успокоившись, прикрыла ладонями лицо и окончательно замолчала. Увидев, что Кира утихомирилась и спокойно стояла под ледяными струями, я со злостью швырнул своё орудие о стенку кабинки и услышал отчётливый треск стекла. Видимо, нам будет необходимо заменить всю кабинку, но это всё мелочи.

Развернувшись, я даже не бросил взгляд на неё. Выйдя из ванной, я прямиком отправился к бару. Сам не знаю зачем я сделал этот агрессивный выпад. Где-то в глубине я сожалел о содеянном. Слишком мизерная часть моего сознания была на стороне Киры и жалела её за срыв, но другая сторона сознания рвала всё в клочья, не оставляя ничего живого на своём пути.

Это грубо. Но гораздо «нежнее» того, что я мог выписать ей пощёчину, что непременно отрезвило бы её разум. Но оставило неизгладимый след после себя. Просидев за барной стойкой около 20 минут, я внезапно очнулся из небытия безумства и вспомнил про свою жену. Которая до сих пор не подавала признаков жизни.

После последний мысли я выпил залпом оставшуюся порцию терпкого коньяка, не удосужившись положить в рот даже дольку лимона. Я направился в ванну. Проходя мимо камеры, я на секунду остановился и характерно показал пальцем на свои часы, при этом показав два пальца – всё это действие символизировало следующее послание: «будь готов через 2 часа». Надеюсь, Браян меня понял, иначе его непонимание я не вынесу.

Кира сидит на холодном белоснежном кафеле, укутанная в огромное махровое полотенце. Вокруг образовалась лужа, куда я сразу же и угодил. Вода всё ещё медленно капала с волос, текла по лбу, а с ресниц капала чёрная тушь. Оставляя за собой иссиня-чёрные отметины в виде дорожек на щеках девушки. Меня пробрала не вышеупомянутая картина, а сверкнувшие болезненным блеском глаза.

– Ж-ж-жес-токо… – клацая зубами, проговорила Кира и снова отвела взгляд.

 Я сел напротив жены на корточки и, всё ещё злясь, прошипел.

– Что с тобой происходит? Ты даже не можешь себя контролировать! – Кира вскинула голову и одарила меня смертельно обиженным взглядом. Глаза источали гнев. – Куда делась собранная и непоколебимая Кира? Что с ней стало?

Масло в огонь подливал не внешний вид моей избранницы, а моё упрямство доказать, что она ни черта не права и должна следовать моим «рекомендациям».

– Может быть, она просто устала быть непоколебимой, – прошипела Кира.

Клацанье зубами мигом испарилось, видимо, оттого, что вместе со злостью в кровь поступил адреналин. Ну, или алкоголь начал согревать…