« Водитель порша не был установлен, машина в угоне. Я буду держать вас в курсе»

Я откидываю голову на спинку кресла и прикрываю глаза, стараясь на секунду расслабиться. И внезапно проваливаюсь в сон.

– Крис. – сквозь сон, я слышу голос Браяна.

Резко вскидываю голову и смотрю ему в глаза. Сна как не бывало.

– Что, что-нибудь случилось?

Из-за его спины я слышу другой голос, более спокойный, чем мой. И мне кажется, что это Элтон. А может быть и нет…

– Мистер Уолтер? – на первый план выходит Фил, я вскакиваю на ноги и рассеянно поддакиваю. – Я доктор Фил Элтон – он протягивает мне руку и я вынужден её пожать. – Лечащий врач вашей жены… – он заглядывает в какие-то бумаги, а я пытаюсь понять, насколько я отключился. – Мисс Киры Уолтер.– он поднимает на меня глаза – Ваша супруга в сознании. У неё множество ушибов, ссадин. Небольшой вывих правой руки и было подозрение на ушиб внутренних органов. Мы сделали лапаротомию, но опасения не подтвердились. – Я облегчённо вздыхаю. – Что касается дальнейших действий.… То мы вынуждены оставить мисс Уолтер ещё на несколько недель, для того чтобы следить за состоянием, так как при аварии ваша жена сильно ударилась головой о руль автомобиля. Что спровоцировало ушиб головного мозга лёгкой степени. Мы провели обследование мозга. Я думаю, вы понимаете, что реабилитация после ушиба необходима. – Я киваю. – Мисс Уолтер потеряла сознание на несколько минут и сейчас не помнит аварию, есть подозрения на амнезию.

Я слушал его как заворожённый, внимая каждое сказанное слово.

– Она ничего не помнит? – голос мой срывается.

– Только некоторые моменты – Фил качает головой. – Имя, звала Сару и Марту. Вы знаете кто это?

– Да, это всё что она помнит? – пульс начинает биться сильнее, отдавая эхом в голову. Я слышу, как сердце стало гонять кровь по венам ещё сильнее.


– На данном этапе да, поэтому я и решил, что вы можете с ней поговорить. Мы считаем, что это временное явление.

– Я могу увидеть её? – шепчу я.

Элтон кивает и я сразу же устремляюсь к палате.


Глава 25


Я медленно приоткрыл дверь…

Кира безжизненно смотрит в потолок. Мы не виделись несколько недель назад и это время, мне показалось нескончаемой вечностью. Вечностью, полной моей бесконечной ревности, злости на неё. Иногда по вечерам, мне казалось, что я искренне ненавижу её. Ту, которая подарила мне покой и смятение с привкусом страсти. Сейчас я испытываю чувство стыда с примесью досады. Досады потому, что поступил так, так по-детски, вел себя как несносный подросток…

Передо мной девушка, которая мне совершенно не знакома, она совсем не та жизнерадостная кокетка с горящими зелёными глазами и копной тёмно каштановых волос. И сразу же меня посетило воспоминание, того беззаботного времени, что мы тратили впустую. Говоря до утра о всякой чепухе или прогуливаясь по ночному Сиэтлу в сопровождение охраны. Да с одной стороны это может показаться банальным, но тогда я считал, что наше единство будет вечным, ведь мы так молоды и всё ещё впереди. Я ещё успею сказать, то о чём думаю и каждый раз что-то главное откладывал на потом, а теперь понимаю, что однажды этого «потом» может и не стать.

Я наивный глупец и искренне думал, что вся жизнь впереди, ещё так много нужно сделать для нас, ради нас, и я всё успею. Да платформа есть и мне не нужно думать о том, что я буду, есть завтра или ещё через месяц. Я стал слишком амбициозен и частенько задвигал на второй план все, что связано с мнением или интересами моей жены. Старался доказать всем вокруг, что я не просто смазливый сынок миллиардера! Что я сам что-то в этой жизни могу. Самостоятельно!

Ещё вчера мне казалось, что так и должно быть. Я – работаю, она – красивая, сексуальная и умная ждёт меня дома и вожделеет от моего взгляда. Да мне до сих пор льстит тот факт, что я обладаю, такой очевидной красотой. И любой другой на моём месте трясся в экстазе только от взгляда поразительных глаз. Но я не мог, да любил, желал, думал, но не мог показать, что я слаб, слаб оттого, что у меня есть такое сильное и всё поглощающее чувству к ней. Думая каждый раз, о том, что она и так всё это знает и подчёркивать это не нужно. А зачем? Чёрт, зачем! Да вот зачем! Всё может измениться в одну секунду! И не важно не хотим мы этого или нет. Пути господни неисповедимы…

Фактически мы виделись не часто, долбаный Гарвард требовал времени, но разве я мог требовать от неё отказаться от образования только потому, что я эгоист? И желал её общества и присутствия даже во сне. Конечно же, нет! Я знал, птичка в клетке не поёт…

Я стал агрессивнее, старался везде и всюду успеть первым, выделится и на какой-то момент мне показалось, что моя семейная жизнь потеряла всякий окрас пламенной страсти, вечного желания и жжения где-то там под ложечкой при одном только прикосновении с её телом. Одно время я думал, что всё приелось, и мы становимся чужыми, но нет, однозначно нет, я просто глупец. Всё приходит с опытом, но не такого опыта я желал. Когда ты молод и твоя кровь кипит, то кажется что все дороги перед тобой открыты и только нужно выбрать правильную… и я выбрал. Выбрал тропу, если заняться самобичеванием, то эта тропа будет следующей: я жесток и бессердечен ко всему живому в офисе, зол и деспотичен дома, критичен в суждениях ко всему что относится к моей семье. И самое главное жуткий засранец к собственной жене, которая старалась окутать меня своей любовью и заботой. Куда не посмотри одни минусы…

Всё время в самолёте я искренне жалел, жалел, что выбрал именно этот путь, путь диктаторства и ни разу даже не попытался унять своё упрямство. Мне казалось, что мы вечны и ничего не сможет помешать нам быть вместе. Но эта авария изменила моё мышление. Я стал бояться, бояться, что она никогда не посмотрит на меня, не улыбнётся и не скажет, что всё ещё любит меня, что она просто никогда не откроет глаза.

И мне становится страшно, хочется забиться в угол и закрыться от всего мира. Всё вокруг чужое и сейчас мне кажется, что она тоже чужая.


Окно с закрытыми жалюзями, придаёт оттенок трагизма в итак не весёлую ситуацию. Обстановка вокруг угнетающая. А разве может быть что-нибудь хорошее в больничной палате.

Я тихо вхожу в палату и прикрываю за собой дверь. Рядом с кроватью стоит одинокий стул, я бесшумно опускаюсь на него, боясь даже вздохнуть. Страх подстать необъяснимой радости, так как действие на организм человека оказывает практически одинаковый. В первом случае стресс сковывает моё тело, так что я оцепенел и не слышу стук собственного сердца. Но где-то так в глубине моего сознания я счастлив, счастлив тому факту, что она ещё жива и дышит одним воздухом со мной.

Кира непрерывно смотрит на потолок, по выражению лица невозможно понять, о чём она сейчас думает. Я боюсь даже дышать. На височной области виднеется кровяной подтёк. Ещё несколько ссадин на шеи и плече, скорее всего из-за того, что при ударе разбилось в дребезги стекло со стороны пассажира, ведь удар был в её сторону. Я стараюсь не смотреть на неё пристально, кому бы понравилось, что его разглядывают, ища изъяны. Рука безжизненно лежит на краю больничной кровати. Резкий запах лекарств смешался с запахом её духов. Единственный звук, который разряжает обстановку это подключённый аппарат, позволяющий отследит состояние здоровья сердечной мышцы. И становится невыносимо больно, больно смотреть как жизнерадостный и чистый во всех отношениях человек, превратился в практически безжизненный труп. Бледная кожа, глубокие синяки под глазами, веки даже не закрываются, она просто смотрит в потолок…

В тишине проходит порядка трёх минут. Три мучительные минуты.

– Как ты себя чувствуешь? – шепчу я.

Кира медленно поворачивает голову ко мне, в глазах застыл свинец. Она безжизненно смотрит на меня, такое ощущение, что перед ней не человек которого она знает, а кто-то неизвестный. Я неуверенно беру её за руку, Кира всё ещё молчит, смотря на меня в упор. И мне становится не по себе, я никогда не видел, чтобы она смотрела на меня вот так… так отчуждённо. И я не знаю что это, может быть шок? Со своего лица я не могу стереть эмоций, сейчас я боялся, глаза застыли на лице Киры, я даже не в силах моргать.

– Ты меня помнишь? – я подношу бледную руку к губам и оставляю лёгкий поцелуй на костяшках пальцев.

– Ты…, – хрипло произносит Кира, голос спокойный и уверенный. Она словно на заседании арбитражного суда и я мысленно молю, чтобы прозвучал оправдательный вердикт. – Ты – Крис. Мой любимый деспотичный муж. Тебя сложно забыть, я даже не старалась. – Она слабо улыбается.

Я глупо улыбаюсь и снежный ком, упавший с моих плеч вдребезги разбивается о скалы…

– Кира, милая, прости меня. За моё упрямство… я … – я хмурюсь не находя нужных слов и опускаю свою голову на край кровати, всё ещё держа её руку в своей.

– Почему я должна тебя прощать? Что-то случилось?– вопрос выбивает меня из колеи.

– Что последнее ты помнишь? – мой голос тих.

Кира хмурится и снова смотрит в потолок.

– Я готовлюсь, кажется к сдаче эссе. У меня экзамен. Точно! У меня внеплановый экзамен! Я должна сдавать … сдать… – Кира снова повернул голову на меня и я понимаю, что она вернулась на землю обетованную. – Психология, зачем юристу вообще изучать психологию, какой ненужный предмет, ты так не считаешь? – она поднимает бровь, сама, удивившись своим ответом или просто пытается пошутить? Заметив моё смятение, она добавляет. – Да шучу я, улыбнись. – Кира легонько сжимает мою ладонь.

Я облегчённо вздыхаю. Кира слабо улыбается и бледное лицо немного озаряется. Теперь она не кажется мне настолько измученной. Ужасный синяк проглядывает из-под повязки на голове. Тёмно-фиолетовые круги под глазами, очень усталый вид. Рука ледяная, меня обжигает антарктический холод. Нижняя губа немного опухла, но видимых повреждений нет. Состояние вполне нормальное, учитывая обстоятельства. Хотя как я могу оценить, если совершенно ничего не понимаю в медицине и начинаю злиться на себя, за то, что ни хрена не знаю....