Замечаю, что Кристина начинает зевать. Ей, как и мне, тема кажется скучной. Мы начинаем собирать грязные тарелки и стаканы. Парни понимают намек и удаляются в другую комнату.

— Знаешь, я не теряю надежды, что мы вот так будем общаться семьями, — с теплотой говорит Кристина.

Я понимающе улыбаюсь. Меня трогает ее забота о будущем друзей. Не смотря на их колкости и шутки, они настоящие друзья.

Почему Инна этого не видит? Странно. Она целый год прожила с Кристиной в одной комнате. И она не из робкого десятка. Легко заводит знакомства. Если я могу с ними общаться, то ей это не составило бы труда. Не понимаю.

Мне выделяют комнату мамы Кирилла. Двуспальная кровать в полном моем распоряжении. Переодеваюсь в свою розово-серую пижаму и забираюсь под одеяло. Дима и Макс спят в зале на одном диване, так как комната бабушки и дедушки неприкосновенна. О-о! Кирилл вдоволь над ними поиздевался. Я улыбаюсь, вспоминая об этом. Я вообще часто улыбаюсь в их компании.


Глава 23

27 сентября, 2014 год

Я сажусь на кровать и потягиваюсь. Интересно, какой сейчас час? Смотрю на телефон и не верю своим глазам. Двенадцать! Мне холодно. Натягиваю халат поверх пижамы. Собираю волосы резинкой и иду на кухню. По дороге забегаю в ванну. Все уже завтракают.

— А вот и наша соня! — Кирилл отправляет в рот бутерброд.

— Доброе утро! — хриплю я. Откашливаюсь. — Доброе… — снова не то.

— Мы тебя поняли, не мучай себя. Садись завтракать, — говорит Кирилл.

Я усаживаюсь рядом с Максом. Кристина наливает мне чай.

— Ты не заболела? — спрашивает Макс.

— Голос пропал и знобит, — мой голос звучит так, будто я курила с самого рождения.

— Толстый, неси градусник, — командует Макс.

Кирилл послушно выполняет приказ. Макс прикладывает ладонь к моему лбу.

— Ты вся горишь. Съешь бутерброд, а потом выпьешь лекарство, — не перестаю удивляться, до чего же он заботливый.

Градусник показывает 37,6. Пока я завтракаю, Макс растворяет Колдрекс.

— Вот и сходила в баньку, — голос Димы полон сочувствия. Выдавливаю улыбку.

— Сейчас Макс поставит тебя на ноги, — успокаивает Кристина.

— Спасибо, — ставлю пустой стакан на стол.

— А теперь марш в постель, — Макс поднимается со стула, я вслед за ним. Тело ломит. Я хочу в кровать. Немедленно.

Не снимая халат, ложусь в кровать. Макс укрывает меня одеялом и садится на край кровати.

— Хочешь, посижу с тобой, пока не уснешь?

— Да, — голос более-менее напоминает мой. Меня все еще знобит, я кутаюсь в одеяло. Макс закидывает ноги на кровать и садится по-турецки напротив меня. Под действием лекарства я практически сразу засыпаю.

Кто-то аккуратно тормошит меня за плечо, и я просыпаюсь. Чувствую себя еще хуже, чем прежде. Меня не просто знобит, а лихорадит. Моя надежда на скорейшее выздоровление умирает.

— София, давай измерим температуру, — беру градусник. Через пару минут протягиваю обратно Максу.

— 39,3, надо ехать в больницу, — куда угодно, лишь бы согреться.

Пью чай с малиной и аспирином. Потом Кристина помогает мне переодеться. Прощаюсь со всеми, и мы с Максом уезжаем. Всю дорогу я дремлю. В больнице мы сидим в очереди 23 минуты. Это я знаю со слов Макса, но мне кажется, проходят часы, прежде чем я попадаю к врачу. Макс провожает меня до стула и объясняет все симптомы. Не забывает упомянуть о бане, как вероятной причине плохого самочувствия. Когда доктор просит поднять вверх кофту — Макс говорит, что подождет за дверью и выходит. Доктор расплывается в улыбке.

Мужчина в белом халате и колпаке прислоняет холодной стетоскоп к моей спине, и я вздрагиваю. Проделывает ту же процедуру над грудью. Осматривает горло и выносит вердикт: ангина. Пожалуйста, только не больница. Я не знаю, что это такое.

— Молодой человек, можете войти, — Макс тут же залетает в кабинет.

— Что же вы не заботитесь о своей девушке? — не глядя на нас, доктор что-то пишет размашистым почерком. Если кто-то понимает их писанину, то он — гений!

— Я не…

— Она ни разу не была в бане, хотел как лучше, — перебивает меня Макс.

— А получилось как всегда, — заканчивает доктор и поднимает голову. Самый улыбчивый доктор!

— Вот список лекарств, — протягивает рецепт. Ух ты! Меня не оставят здесь! Макс пробегается глазами по листочку и кивает, — как выздоровеете, приходите за справкой. Я так понимаю, вы студентка?

— Да, — Макс отвечает за меня. Я ему благодарна, потому что мои связки отказываются мне подчиняться.

— Тогда все. Лечитесь. И больше жидкости, — напоминает доктор. Макс придерживает меня, чтобы я не упала. В дверях благодарим доктора.

— Что так долго? — ворчит женщина и проходит в кабинет, чуть ли не сбивая меня с ног.

— Полегче, женщина! — возмущается Макс. Дверь закрывается, и мы не разбираем ее слов.

По дороге заезжаем в аптеку. Я протягиваю Максу кошелек. Он отмахивается и быстро выходит из машины. На пререкания у меня нет сил. Позже с этим разберусь.

Пока Макса нет, звоню бабушке. Мой голос практически пропадает. Я не говорю о температуре и ангине. Ей не стоит волноваться. К тому же она может завтра же приехать ко мне. Заверяю, что у меня только голос пропал. Макс открывает дверцу, когда я прощаюсь с бабулей.

— Поедем ко мне, — я начинаю возражать, — Кристина на даче, Аня уехала домой, а Инна ты сама знаешь. К тому же я уже получил выговор от доктора. Больше не хочу, — Макс заводит машину.

— Хорошо, — хриплю я. Квартира Макса звучит лучше, чем больница.

Заходим в квартиру. Макс ставит на пол пакет с лекарствами и наши сумки. Помогает мне снять куртку. Я обнимаю себя за плечи от холода.

— Тебе нужно лечь, пойдем в комнату, — наверно в комнате для секса, никогда еще не спала девушка с ангиной.

Макс резким движением срывает, с кровати покрыло, и вместе с ним одеяло. За ними на пол летит простынь. Выходит из комнаты.

На ходу бросает мне:

— Полежи на диване, — в зале плюхаюсь на диван.

— София? — медленно открываю глаза, — вставай. Твоя сумка на полу. Переодевайся, а я схожу за лекарствами, — Макс стоит в дверях комнаты.

Когда раздается стук в дверь я уже в кровати. Одеяло на уровне подбородка.

— Держи, — выпиваю лекарство, и сразу откидываюсь на подушки, — если что-то понадобится, позвони мне.

— Телефон в сумочке, — я не в силах открыть глаза.

— Телефон и вода — на стуле, — слышу я через несколько минут. Киваю, — я оставлю дверь открытой, — киваю.

Время — десять. Вопрос в том, какой сегодня день? Я не знаю, сколько спала. Поднимаюсь на локтях. Одеяло скатывается к животу. Холодно. Мою пижаму можно выжимать. Переодеваюсь в халат. Пью воду и плетусь в туалет. Ни сон, ни лекарства не улучшили мое самочувствие. Когда выхожу из ванны, Макс топчется в коридоре.

— Ты в порядке? — спрашивает Макс. Иду в комнату.

— Еще жива, — в таком виде меня без кастинга утвердили бы на роль зомби.

— Тебе надо поесть.

— Не хочу, — прыскаю аэрозоль.

— Ладно, спи, — Макс поправляет одеяло.

Сворачиваюсь в позе эмбриона. Сон обволакивает меня.


Глава 24

28 сентября, 2014 год

Новый день не дарит ничего хорошего. Просыпаюсь в поту, горло першит, голос хрипит, слабость во всем теле. Собираю всю силу воли в кулак и встаю. После ванны иду на кухню. Судя по шуму Макс там. Он накрывает на стол.

— Привет, — хриплю я. Бросаю взгляд на часы. Девять.

— Привет! Куда собралась? — ставит передо мной ярко-зеленую пузатую кружку с бульоном. Придвигает вазу с сухарями. Такое ощущение, что я дома. Только бабушка куда-то вышла.

— Потею, как беговая лошадка, — смущенно улыбаюсь. Халат и пижама мокрые от пота лежат в сумке, но вслух говорю другое, — это все что осталось из чистой одежды.

— Значит, устроим стирку, — Макс ставит тарелку с яичницей и садится напротив.

— С первого дня знакомства я приношу тебе только хлопоты, — отпиваю бульон.

Внимательно смотрит на меня.

— Если я не хочу что-то делать, я не делаю, — тон у него серьезный, я чувствую неловкость.

— Понятно, — единственное, что приходит на ум.

Некоторое время мы едим молча. Я макаю сухари в бульон и запиваю им же.

— Как тебе? — Макс кивает в сторону кружки. Я рада, что он прерывает неловкое молчание.

— Очень вкусно, такое ощущение, что я дома, — без того красные щеки заливаются румянцем.

— Благодаря тебе, мой холодильник забит продуктами, и я готовлю кушать, — наливает мне вишневый сок.

— Хоть какой-то прок от меня, — Макс протягивает мне стакан и улыбается.

— С тех пор, как умерла бабушка, я ни о ком не заботился, — я поднимаю глаза от кружки, удивленная его откровенностью.

— Мне очень жаль, — я вижу грусть в его глазах, — как давно ты живешь один? — может, не стоило спрашивать об этом? Макс не любит говорить о себе.

— Больше двух лет. Я уже привык, что один. Первое время было тяжело, но это скорее от чувства вины, чем от потери, — Макс опускает, и поднимают ложку в кружку с кофе, — я не всегда был хорошим внуком. Поздно понял, — бросает ложку в кружку, — яблоко? — он так быстро меняет тему разговора, что я киваю несколько раз.

Макс аккуратно очищает яблоко от кожуры. Я наблюдаю за ним. Как обычно вытягивает губы, когда делает какую-то работу. Впервые обращаю внимание на его пальцы. Длинные, изящные, с идеальной формой ногтей. Такие обычно у пианистов. Светло-каштановые волосы лежат в беспорядке на макушке. Но эта небрежность только делает прическу идеальной. Вся его внешняя красота так не вяжется ни с его мнением, ни с мнением Инны о нем, как о плохом человеке.