Как только Мэдисон хочет открыть рот (наверное, для того чтобы послать меня), на мое спасение помещение заливается классической музыкой и сотовый начинает весело вибрировать под звуки фортепьяно.

− Это папа. – На экране высвечивается кривое фото отца. Когда я смотрю на снимок непроизвольно вспоминаю как папа в тот день не хотел фотографироваться, поэтому один глаз получился смазанным.

− Ладно, увидимся за ужином. – Мэд взмахивает рукой и выходит, плотно запечатав за собой дверь.

С папой разговариваю недолго; он звонит только для того, чтобы еще раз напомнить, что после работы будет ждать меня на парковке. После, я зарываюсь по уши в работу и почти до пяти вечера не вылезаю в свет, законсервировавшись в кабинете.

На улице, наверное, уже садиться солнце, воображаю я, не имея никакой возможности полюбоваться видом из окна. Мой кабинет, по энным причинам безопасности, не оснащен стеклопакетами, поэтому только и остается − фантазировать. Да и зачем они, если кроме техники, электрощитов и бесконечных километров проводов, тут ни фига нет. Хотя нет… Есть у меня один фикус, которой растет с переменным успехом, да и то, когда я его не забывают поливать и включать над ним дополнительно лампу дневного света.

«Извините! Лифт по техническим причинам не работает», − вяло читаю я и опустив голову смотрю на недавно приобретённые туфли на тонкой шпильке.

За каким дьяволом я их сегодня нацепила? Решила выпендриться! Я вообще редко ношу туфли. Моя обувь – это босоножки без каблука, балетки или удобные лодочки, но никак не десяти сантиметровый каблук. Новые туфли, должны были подойти к новой должности. Но сегодня как-то не сложилось: так и пришлось опять просидеть целый день за столом. Почему я думала, что будет иначе?

С шумом открываю железную дверь, которая ведет на парковку и вижу… Что ни черта не вижу. В помещение хоть глаз выколи. Из освещения только желтый аварийный свет, да и он местами не горит.

Компания с много миллиардными доходами, а лампочки вкрутить некому, ругаюсь я.

Почти на ощупь пробираюсь в середину парковки, где должна стоять папина машина; он всегда паркует свой автомобиль на месте с номером триста двадцать один. Не знаю, чем эти цифры ему так понравились. Сегодняшний день тоже не исключение.

Я так рада видеть папу, что по лицу растекается улыбка.

− Па, что-то случилось? – интересуюсь я, видя, как отец придирчиво рассматривает фары.

Подхожу ближе. Мои каблуки цокаю так, что закладывает уши.

− Привет Деби. Просто решил протереть стекла. – Папа встряхивает кусок зеленой материи.

− Да здесь же ничего не видно.

В ответ он ухмыляется.

− Садись. Поехали. Ни то Камилла опоздает на работу. – Отец галантно открывает дверцу, и я кряхтя забираюсь в синие авто.

− Слушай, может ты меня сначала подкинешь до Лени? – любопытствую я и накидываю ремень безопасности.

− Хорошо, только скажи куда ехать.


Здание где живет Лени выглядит кошмарно. Даже жилым домом его назвать трудно: огромная бетонная коробка торфяного цвета, с деревянными рамами. Двор можно было бы назвать безлюдным, если бы не два ребенка резво качающихся на качелях. На парковке стоят две машины, которые в любом случае никуда бы не уехали; у одной выбиты все стекла, а у второй нет двух передних колес.

Медленно забираюсь по ступенькам на третий этаж, вновь вспоминая ужасные школьные годы, и то, как каждый раз, когда Лени оказывался поблизости, я становилась объектом насмешек и издевательств.

Как-то Лени пытался приклеить меня к стулу. Размазал моментальный клей, а я, тогда еще непривыкшая к пакостям Ву − села. Очнулась только тогда, когда поняла, что моя пятая точка начала гореть и сплавляться с деревянным сидением. Вскочила как ужаленная, оставив на стуле приличный клок джинсов и кусок задницы. У меня до сих пор шрам.

Он меня тогда не пожалел. Именно в тот момент я поняла – пора дать ему отпор. Вооружившись храбростью, и нескончаемой поддержкой Мэдисон, решила действовать и встала на тропу войны.

Взломав школьный сайт, пустила слух, что Лени якобы подрабатывает в стриптиз-клубе. Подкрепила свои слова отфотошопленными снимками и вуаля… Сенсация готова. Но к сожалению, я недолго радовалась. Меня вычислили и чуть не выгнали со школы. Спасибо папе, за то, что вступился… Вернее, потратил свои кровные на установку новых камер видеонаблюдения в административный блок.

Ох! Реакция Лени не заставила себя долго ждать.

Отхожу от воспоминаний, когда на пороге вдруг появляется Лени и прикуривает сигарету. Да он и впрямь изменился; на смену рваному шмотью, пришла нормальная одежда; некогда синие волосы обратно приобрели шоколадный оттенок; черные линзы благополучно исчезли, открывая серые глаза; а красивый ровный загар, вновь облюбовал его кожу.

Увидев меня, Ву живо затягивается.

− Плюша? − выдыхает он, выпуская дым из ноздрей двумя густыми струями.

Если честно, я уже давно перестала воспринимать слово «Плюша» как оскорбление. Во-первых − школьные годы выработали у меня стойкий иммунитет на бесконечные подтрунивания и издевки, а во-вторых − после долгой и упорной борьбы с пончиками и мармеладом, я наконец победила лишний вес, и теперь с легкость могу влезть в сорок шестой размер одежды.

− Привет. − На моем лице можно было бы смело прочитать смятение, если бы не дежурная улыбка. Так улыбаются, когда нечего сказать или наоборот, есть что сказать, но человек не знает с чего начать разговор. Или же, когда тебя застают врасплох, а ты вместо того чтобы объяснить всю ситуацию просто улыбаешься. Глупо улыбаешься.

− Привет. Зачем пожаловала? – Ву затягивается почти до фильтра, и швыряет окурок в никуда.

− Поговорить.

Он сканирует меня взглядом, а затем говорит:

− Ок. Проходи.

Я настороженно делаю ещё несколько шагов по скрипучим деревянным половицам, пока не вхожу в холостяцкую берлогу Ву. Запах табака вперемешку с яблочным освежителем грубо ударяет в нос. У Лени небольшая квартирка-студия. Здесь вся мебель будто бы спуталась между собой: передо мной двухместный диван песочного цвета, позади него стол, на котором восседает ноутбук и покоятся фотографии его родителей. Рядом стоит черное компьютерное кресло. Двуспальная кровать располагается справа, а слева, около окна без жалюзи, стоит кухонный стол, загромождённый коробками из-под молока, собачьего корма и медовых хлопьев.

Я кидаю быстрый взгляд на цветные фото в пластиковых рамках. На них супружеская пара – родители Ву, и Мэдисон еще совсем юная.

Родители Лени и Мэдисон пропали примерно год назад, во время научно-популярной экспедиции. Они отправились в горы Тянь – Шань, чтобы понаблюдать за популяцией снежного барса, но так и навернулись. До сих пор никто не знает, что произошло. Мэд рассказывала, что после несчастного случая Лени сильно изменился: стал мало общительным и замкнутым. А из всех друзей у него остался только его пес.

− Можешь не снимать обувь, − поясняет Лени и пинком захлопывает за собой входную дверь.

− Хорошо, − робко выговариваю я. Но мне все равно так и хочется вытереть обо что-нибудь балетки. Привычка.

Увидев неприметный коврик, я ступаю на него, как вдруг ко мне подлетает Бадди – разинутая розовая пасть, висячие уши, морщинистая кожа и весь в слюнях.

− А-а… − взвизгиваю я, когда пес пытается засунуть свой мокрый и холодный нос ко мне под юбку.

− Бадди! Лежать!

Мастиф абрикосового окраса послушно сворачивается на полу и с надеждой глядит на меня. Может он ждет, что я дам ему какое-нибудь лакомство? Но у меня ничего нет, кроме пачки мармеладных мишек, которую я припасла на черный день.

− О чем ты хотела поговорить? – Лени скрещивает руки на груди и мне в глаза бросается его красиво очерченный бицепс. Конечно полицейские обязаны держать себя в хорошей спортивной форме, но Лени явно занимается не только пробежками по утрам.

Раньше Ву был таким худым, что казалось малейшее дуновенье ветра и он улетит. (Хотя был период, когда я была бы ни против, чтобы его унесло куда-нибудь... например, на Марс). Все время удивлялась, как ему удается быть таким популярным в школе.

− О папе, − бубню я, и от нервного напряжения начинаю покусывать губу. – Мне Мэдисон сказала, что ты сможешь помочь, − вру я. Только бы не забыть потом предупредить подругу.

− Чем?

− У моего отца… неприятности.

Оценивающий взгляд Лени быстро скользит по моему телу.

− Продолжай, − грубо отрезает он.

От волнения мои ладони вспотели, и я пытаюсь незаметно обтереть их об юбку. Мне так и хочется убежать прочь. От побега, меня удерживает только надежда на то, что Лени серьезно сможет помочь.

− Моему отцу угрожают, − начинаю я. − Какие-то парни приходят почти каждый день и просят его съехать и освободить магазин, потому что какой-то мистер Паркер имеет свои планы на это место. Папа сказал, что многие собственники уже съехали, освободив ему помещения. Я вот только не знаю, повелись они на хорошие откупные или бегут под действием угроз. – Я пожимаю плечами и замолкаю, наблюдая за его реакцией. Но похоже мой рассказ ему ни капли не интересен; на лице все такое же безразличие, смешанное со спокойствием.

− А чем я тебе смогу помочь? – удивляется он. – Иди в полицию и напиши заявление.

Я тупо смотрю на Лени. Он грозно сводит брови и по моему позвоночнику пробегает холодок.

Интересно, с чего я взяла, что Ву станет нам помогать? Но… попытка не пытка.

− Извини, − бубню я, разворачиваюсь и открываю дверь.

Не знаю, принял ли Лени мои извинения на свой счет или же подумал, что я прошу прощение за то, что потревожила его персону, но вдруг он говорит:

− Я посмотрю, что можно сделать.

Я облегченно выдыхаю. Меня так и распирает спросить, когда же он позвонит и скажет результат, но я просто выхожу, тихонько прикрыв за собой дверь.