− Дебби, дорогая! − Она мчится ко мне на встречу и обхватив, крепко сжимает.

Дьявол, мои синяки!

− Ты… Где ты была? – Мои глаза наполняются слезами. – Мы… Мы тебя везде искали. Папа себе места не находил.

− Прости меня! Прости! – Камилла утыкается в мое плечо. – Я не думала, что все так обернется, − рыдает сестра. – Когда я получила от тебя сообщение о том, что у папы случился сердечный приступ… − Она замолкает.

− Тише Кэм, успокойся. – Хлюпаю носом. – Успокойся.

− Прости!

− А где папа? – всхлипываю я. Не собираюсь пока расспрашивать Кэм, где она пропадала все это время. Сестра итак потрясена не меньше меня.

− Скоро вернется с работы. – Камилла хватается за краешек передника и вытирает им слезы. – Пойдем, я кое-что приготовила. – Она берет меня за руку, и мы идем в кухню.

Сестра хватает прихватку и вытаскивает из духовки круглое блюдо. В нем дынный пирог. Мой любимый.

− Когда ты вернулась? – любопытствую я, вбирая в легкие прекрасный аромат.

− В четверг. Ну, то есть вчера.

− Четверг? А сегодня какой день недели?

Кэм застывает, держа в руках тарелки.

− Пятница, − выговаривает она. Хотя я бы тоже, наверное, офигела от такого вопроса. Но к сожалению, я не брала календарь в наш с Лени «туристический поход».

− Это долгая история, − сразу же объясняю я. – Потом расскажу.

В ответ Кэм судорожно кивает.

− Деби! Дочка!

Услышав папин голос, я оборачиваюсь.

− Папа! – Я заключаю отца в объятия.

Ну вот, я снова плачу.

− Ты приехала?

− Конечно, куда я денусь?

− Дай-ка я на тебя посмотрю. – Папа отстраняется на расстояние вытянутой руки. Он сияет от счастья, а из глаз струятся слезы.

Сегодня, прямо-таки, день слез.

− Ты так высохла, − причитает отец.

Зато папа выглядит отлично: он посвежел и кажется даже набрал в весе.

− Да нет пап, тебе показалось, − отнекиваюсь я.

− Пирог? – Сестра выкладывает вкусняшку на большое прозрачное блюдо.

− О, да! – соглашаюсь.

− В честь такого дня, нужно открыть шампанское, − с энтузиазмом говорит Камилла и лезет в холодильник. Извлекает оттуда бутылку и ставит на средину стола.

− Отличная идея. Достану бокалы, − активизируюсь я.

Пока мы с Кэм оперативно орудуем на кухне, папа режет пирог.

− Пойду позову маму. – Камилла снимает фартук и кидает его на стол возле плиты.

− Не думаю, что это хорошая мысль, − обычно произносит папа.

− Почему? – мягко уточняю я.

Отец кидает взгляд на бутылку.

− Вот почему. У нее уже давно не было срывов, − поясняет он. – По крайней мере алкогольных. И пирог с шампанским явно не пойдет ей на пользу.

Мы с сестрой почти одновременно вздыхаем.

− Ну что ж… Тогда выпьем это позже? – Кэм подмигивает мне, и я хихикаю. Затем она забирает со стола бутылку игристого вина и помещает ее обратно на место.

− Теперь можно звать. – Камилла исчезает за дверью.

Беру в руки лопатку и начинаю раскладывать пирог по тарелкам.

− Как доехала? – спрашивает отец, берет нож и помогает мне с пирогом, поддерживая нежные кусочки острым кончиком.

− Нормально.

Обратная дорога была чем-то вроде отпуска.

− Я сказала, что не хочу! – Слышится душераздирающий вопль мамы. – Уходи!

Мы с папой переглядываемся, подскакиваем со стульев и бросив столовые приборы, мчимся в гостиную.

− Мама, но нельзя же постоянно сидеть на диване, − возмущается сестра, подбирая с пола разбросанные журналы и газеты.

− Что тут случилось? – уточняет отец.

− Я пыталась ее уговорить, побыть немного с нами.

− Ее?! – Мать вспыхивает пуще прежнего. – Значит «ее». Для тебя я уже никто. Так?

− Мам, не придирайся к словам. Я просто…

− Заткнись! – кричит разъяренная женщина. – Для вас я давно никто! – заявляет мама, хватая с журнального столика пачку сигарет.

− Мама не говори так! − вмешиваюсь я.

− А ты!.. – Родительница прищуривает глаза. − Ты-то что лезешь? Я сейчас не с тобой разговариваю, − орет она и прикуривает сигарету.

Я опускаю глаза.

− Как ты вообще могла до такого докатиться? – продолжает она.

− Сара! Прекрати! – вступается папа.

− Что прекрати?.. Что прекрати?.. Твоя дочь убийца! Мы вырастили преступницу! – визжит она.

Кэм застывает с кипой в руках, а я сжимаю челюсти. Сестра, не сводя с меня глаз, медленно поднимается на ноги. В моем горле начинает саднить, а слезы капать на футболку.

− Что ты такое говоришь? – спрашивает Кэм. Да на ней лица нет.

− Сара, замолкни! Не смей так говорить! Слышишь? – кричит отец. – Ты свихнулась!

− Я знаю, что говорю! – шипит мать. – Она убила человека!

− Я никого не убивала, − защищаюсь я. – Он хотел меня изнасиловать! Что я по-твоему должна была делать? Отдаться ему? – всхлипываю я.

− Не смей разговаривать со мной таким тоном! – Мама со всей злостью швыряет окурок в пепельницу. Ее карие глаза полыхают ненавистью. – Ты совсем обнаглела! – Она отвешивает мне звонкую пощечину.

− Сара!

− Мама!

В ушах звенит. Я разворачиваюсь и быстрым шагом поднимаюсь к себе в комнату. Захлопываю за собой дверь и рушусь на кровать, отдавая свое горе подушке.

Мама – самый родной человек в моей жизни. Слышать от нее такие слова мучительно больно. В тот момент, когда я больше всего нуждаюсь в ее поддержке, она отвергает меня, называя преступницей и убийцей.

− Деби открой дверь! – приказывает Кэм, почти просовывая свои губы в замочную скважину.

− Уходи! Я не хочу сейчас разговаривать, − отзываюсь я, хлюпая носом.

− Если ты сейчас же не откроешь, то клянусь Богом, я вышибу эту чертову дверь!

− Уходи! – хриплю я в подушку.

− Раз!..

О господи!

− Два!.. – продолжает сестра.

Она что и правда не шутит?

− Три!..

− Хорошо! Хорошо! – Я со стоном встаю, подхожу к двери и отщелкиваю замок. – Кэм если ты пришла читать мне нотации, то прошу…

− Я не собираюсь нечего тебе читать, − перебивает сестра.

Иду обратно к кровати и плюхаюсь на свое мягкое ложе.

− Просто хочу поговорить. – Кэм присаживается рядом со мной.

− Тут не о чем говорить, − сержусь я.

− Нет есть!

− О чем?.. О том, что ты меня бросила? О том, что ушла, оставив на память клочок бумаги? – срываюсь я и Кэм отводит взгляд. – Почему ты не подумала обо мне?.. О папе?.. Ты не имела права так делать! Не имела!..

− Я знаю… Прости меня! Прости! – вновь и вновь повторяет она. – Я знаю, мне не стоило так поступать, но мама не оставила мне выбора. Я просто устала. Мне хотелось наконец пожить своей жизнью. Устроится на ту работу, на которую хочу я, а не подстраиваться под график пьющей матери. Я даже не могу наладить свою личную жизнь. Мне надоело. Понимаешь?

И это правда! Кэм до сих пор одна. Не помню, когда она последний раз встречалась с мужчинами.

− Хотелось уехать. Отдохнуть от всего этого, − Кэм разводит руками и по ее щекам текут слезы.

Чувствую себя стервой.

− А почему Клинчпорт?

− Что? – Сестра вытирает слезы рукавом.

− Почему ты купила билет до Клинчпорта? – немного успокаиваюсь я. − Почему эта деревня, а не нормальный цивилизованный город? Например, Вашингтон.

− А ты… Ты откуда узнала?

− Брат Мэдисон, − коротко отвечаю я.

− Лени. Да? – Камилла кивает.

− Да. Так что, если ты в следующей раз попытаешься уехать, я тебя все равно найду, − ухмыляюсь я и Кэм улыбается. – Ну и зачем все-таки тебя потащило в эту глухомань? – повторяю я вопрос.

− На самом деле я поехала в Боулдер, − объясняет сестра. − Но так как туда автобус не ходит, пришлось сначала брать билет до Клинчпорта, а потом оттуда добираться до Боулдера на попутках. У меня там подруга живет. У ее родителей там свое ранчо. Вот она меня туда и позвала. Им как раз нужен был ветеринар. – Камилла встает с кровати и подходит к окну. – Знаешь если бы не папа я бы там навсегда осталась. Там круто.

− А я? – Меня обижают ее слова. – А как же я? Почему ты мне нечего не рассказала?

− Чтобы ты примчалась за мной уже на следующий день? Папа мне уже рассказал, как ты поехала в Клинчпорт. Понимаешь Деби…– Кэм тяжело вздыхает. − Когда я приехала туда, то первый раз в жизни почувствовала себя свободной. По-настоящему свободной. У меня было свое время, которым я могла сама распоряжаться. У меня была своя работа, та на которую я действительно хочу ходить, и которая мне до безумия нравиться. И там не было… − Она замолкает.

− Пьющей мамы, − договариваю.

− Да…

− Ты уедешь? – горестно спрашиваю я.

− Да, − твердо заверяет Камилла, − но только после того как у тебя все наладиться. – Она разворачивается ко мне.

Я не могу сдержать улыбки. От ее последних слов на душе становиться тепло.

− Деби! Детка! – В комнату, словно ураган, врывается Мэдисон.

− Мэд?

– Лени мне все рассказал. Бедняжка! – Подруга лезет целоваться. – Мне так жаль! – Она кидает свою черную лаковою сумочку на мой рабочий стол.

− Твоему брату повезло еще меньше, − сетую я.

− Да я видела. Теперь шрам останется.

−Поверь он его не испортит, − уверяю и мои губы изгибаются в ухмылке.

− Ты серьезно? Быстро говори, что между вами было? – Подруга явно шокирована моим признанием.

− Ладно я пойду посмотрю, как там мама. А вы тут пока поболтайте. – Сестра приветственно улыбается Мэдисон и выходит.

− Нечего! Я просто имела ввиду подлецу все к лицу, − отнекиваюсь я. – Твоего Лени… засранца… нечего не испортит.

Подруга заговорщицки прищуривается.

− Как у тебя с Джорджем? – Пытаюсь сменить тему разговора.

− Мы с Джорджем расстались… Пришлось отменять свадьбу, оповещать всех родственников и знакомых, отсылать украшения, и просить менеджера свадебного салона, принять обратно мое платье… Еле уговорила эту неприступную сволочь…