Трейси съездила в Форментор, Вальдемозу и Ла Гранху, осмотрела фабрику по обработке жемчуга в Манакоре.

– Ничего, – рапортовали детективы Эрнесто Марсе. – Команданте, она у нас только как туристка.

В кабинет Эрнесто Марсе вошел секретарь.

– Вас хочет видеть американец. Сеньор Дэниел Купер.

У команданте Марсе было много американ ских друзей. Американцы нравились ему. И теперь, несмотря на все, что сказал ему Треньян, он надеялся, что подружится с Купером.

Но ошибся.

– Вы идиоты! Все! – выпалил Дэниел Купер. – Какая она туристка? Явно на что-то нацелилась!

Эрнесто Марсе еле сдержался.

– Сеньор, – возразил он, – вы сами сказали, что жертвы мисс Уитни всегда яркие личности. Что ей нравятся задачи, с которыми трудно справиться. Я лично проверил: в настоящее время на Майорке нет людей, на кого эта особа стала бы расточать свои таланты.

– Она с кем-нибудь говорила? С кем-нибудь встречалась?

Что за высокомерный тон у этого очкарика!

– Абсолютно ни с кем.

– Значит, все еще впереди, – спокойно заметил Купер.

«Теперь я понимаю, – сказал себе Эрнесто Марсе, – что подразумевают, когда говорят «отвратительный американец»[102]».

* * *

На Майорке есть две сотни известных пещер, но самая знаменитая – Пещера Дракона в Порто-Кристо в часе езды от Пальмы. Древние пещеры уходят глубоко в землю; в покрытых сталактитами и сталагмитами сводчатых залах царит могильная тишина, только там и сям журчат извилистые под земные ручейки, вода в которых в зависимости от глубины то голубая, то зеленая, то белая.

Эти пещеры – сказочная страна архитектуры цвета бледной слоновой кости, кажущаяся бесконечной галерея лабиринтов, тускло освещенная удачно развешанными фонарями.

Никому не разрешается входить в пещеры одному, но с тех пор как они открыты по утрам для посещений, в них всегда полно туристов.

Трейси выбрала субботу – в этот день пещеры посещают сотни туристов со всего мира. Купив билет у небольшой конторки, она затерялась в толпе. Дэниел Купер и два человека команданте Марсе последовали за ней. Экскурсовод повел туристов по узкой, осклизлой от воды тропинке – капли падали со сталактитов, которые походили на указующие со сводов персты скелетов.

Иногда встречались углубления в стенах, тогда туристы сворачивали с тропинки и любовались кальциевыми образованиями, напоминающими огромных птиц, зверей и деревья. Вдоль тускло освещенной тропинки попадались островки кромешной тьмы, и в одном из них исчезла Трейси.

Дэниел Купер бросился вперед, но ее нигде не было. Толпа двигалась, наседала и лишала его возможности искать беглянку. Купер понятия не имел, где она – впереди или позади. «Она что-то замышляет, – сказал себе он. – Но что, где и когда?»

* * *

На нижнем уровне пещеры, в огромном, размером с футбольное поле, гроте напротив Великого озера был римский театр. Ярусы каменных скамей вмещали зрителей, занимающих в темноте места и ждущих очередного представления, которые здесь давали каждый час.

Трейси насчитала десятый ряд и пошла к двадцатому месту. Сидевший на двадцать первом месте мужчина повернулся к ней.

– Были проблемы?

– Нет, Гюнтер. – Она поцеловала его в щеку.

Он что-то сказал, и Трейси придвинулась еще ближе к нему, чтобы разобрать слова сквозь гомон окружающих их людей.

– Лучше, чтобы нас не видели вместе на случай, если за вами «хвост».

Трейси обвела взглядом огромную темную пещеру.

– Мы здесь в безопасности. – Она с любопытством посмотрела на него. – Что-нибудь важное?

– Да. – Гюнтер наклонился к ней. – Богатый клиент жаждет приобрести полотно. Это Гойя – «Puerto»[103]. Он готов дать любому, кто достанет ему картину, полмиллиона долларов наличными. Не считая моих комиссионных.

Трейси задумалась.

– А кто-то пытается это сделать?

– Честно говоря, да. По-моему, шансы на успех весьма невелики.

– Где находится картина?

– В музее Прадо в Мадриде.

«В Прадо? Невозможно!» – мелькнуло в голове у Трейси.

Гюнтер придвинулся к самому ее уху, не обращая внимания на растущий вокруг шум.

– Нужна исключительная смекалка. Поэтому я подумал о вас.

– Польщена, – отозвалась Трейси. – Так вы говорите, полмиллиона долларов?

– Без налогов.

Представление началось, и голоса стихли. Вспыхнули невидимые лампы, огромная пещера наполнилась музыкой. Центром сцены служило большое озеро напротив зрителей; из-за сталагмита появилась подсвеченная скрытыми прожекторами гондола; на ней играл музыкант, и мелодия его серенады, заполняя собой все во круг, отражалась от поверхности воды. Зрители завороженно смотрели, как, озарив озеро радугой огней, гондола медленно пересекла его гладь и музыка постепенно зами рала.

– Фантастика! – проговорил Гюнтер. – Из-за одного этого стоило приехать сюда.

– Я люблю путешествовать, – отозвалась Трейси. – И знаете, Гюнтер, какой город я всегда мечтала посетить? Мадрид!

Дэниел Купер стоял у входа в пещеру и видел, как оттуда появилась Трейси Уитни. Она была одна.

28

Отель «Ритц» на Пласа-де-ла-Леальтад в Мадриде – лучшая гостиница в Испании, где привечали и кормили монархов из дюжины европейских стран. В ней ночевали президенты, диктаторы и миллионеры. Трейси так много наслушалась о «Ритце», что действительность разочаровала ее. Вестибюль обветшал и выглядел потрепанным.

Помощник менеджера проводил Трейси в заказанный ею номер 411–412 в южном крыле.

– Надеюсь, это вас устроит, мисс Уитни.

Трейси подошла к окну и выглянула на улицу. Внизу, прямо под ней, располагался музей Прадо.

– Очень мило. Спасибо.

Номер наполнял доносившийся из-за окна рев машин, но в нем было все, что ей нужно: вид с высоты птичьего полета на музей.

Трейси заказала в комнату легкий ужин и решила пораньше лечь. Но, оказавшись в постели, поняла, что пытаться заснуть в ней – не что иное, как современная форма средневековой пытки.


В полночь дежурившего в вестибюле детектива менял коллега.

– Из номера не показывалась. Судя по всему, уже улеглась спать, – сказал ему уходивший домой полицейский.


Dirección General de Seguridad, то есть штаб-квартира испанской полиции, находилась в Мадриде на Пуэрта-дель-Соль и занимала целый городской квартал. Наверху серого здания была башня из красного кирпича с часами. У главного подъезда развевался красно-желтый испан ский флаг и постоянно стоял часовой в бежевой форме и темно-коричневом берете, вооруженный автоматом, дубинкой, пистолетом и наручниками. Именно из этого здания осуществлялась связь с Интерполом.

Накануне сюда пришла телеграмма высшей степени срочности. Она поступила начальнику полиции Мадрида Сантьяго Рамиро. Телеграмма информировала о предстоящем приезде Трейси Уитни. Начальник полиции перечитал последнюю фразу дважды, а затем позвонил инспектору Треньяну в штаб-квартиру Интерпола в Па риже.

– Не могу понять ваше сообщение, – признался Рамиро. – Вы предлагаете, чтобы я и мои люди оказали всемерное содействие какому-то американцу, который даже не служит в полиции?

– Команданте, полагаю, вы найдете сотрудничество мистера Купера весьма полезным. Он понимает мисс Уитни.

– А что там понимать? – ощетинился Рамиро. – Она преступница. Пусть даже умная. Но в испанских тюрьмах полно умных преступников. И эта не ускользнет из нашей сети.

– Отлично. Но вы воспользуетесь советом мистера Купера?

– Если вы утверждаете, что он может быть полезным, у меня нет возражений, – нехотя согласился испанец.

– Мерси, месье.

– Не за что, сеньор.


Начальник полиции Рамиро, как и его парижский коллега, недолюбливал американцев. Он находил их грубыми, материалистичными и наивными. «Но этот, наверное, не такой, как все, – решил он. – Не исключено, что он мне понравится».

Но Дэниел Купер не понравился ему с первого взгляда.

– Эта женщина облапошила полицию половины Европы, – заявил он с порога кабинета Рамиро. – Наверное, обставит и вас.

Рамиро понадобилась вся его выдержка, чтобы не взорваться.

– Сеньор, мы не нуждаемся в советчиках, которые учат нас, как нам работать. Сеньорита Уитни будет находиться под наблюдением с того момента, как она прибудет в аэропорт Барахас. Уверяю вас, даже если кто-нибудь обронит на улице булавку, а она поднимет, ее тут же посадят за решетку. Эта особа до сих пор не имела дел с испанской полицией.

– Она здесь не для того, чтобы собирать на улице булавки.

– А для чего?

– Не знаю. Могу сказать одно – затевается что-то серьезное.

– Чем серьезнее, тем лучше, – заносчиво бросил испанец. – Мы проследим за каждым ее шагом.


Проведя ночь в кровати, которую, судя по всему, сконструировал Томас де Торквемада[104], Трейси проснулась, словно с похмелья, заказала легкий завтрак, черный горячий кофе, подошла к окну и бросила взгляд на Прадо. Здание, построенное из камня и красного местного кирпича, представляло собой неприступную крепость; его окружали газоны и деревья. Со стороны фасада высились две дорические колонны, и к главному входу вели две симметричные лестницы. На уровне мостовой располагались еще два боковых входа. Вдоль фасада музея тянулась очередь из школьников и туристов из десятка стран. Ровно в десять утра охранники открыли музей, и посетители начали входить через две цент ральные вращающиеся двери и оба боковых прохода на уровне улицы.

Зазвонил телефон, и это поразило Трейси – никто, кроме Гюнтера Хартога, не знал, что она в Мадриде.

– Алло? – ответила она.

– Buenos días, señorita[105], – послышался знакомый голос. – Я звоню вам от имени Мадридской торговой палаты. Мне поручено сделать все возможное, чтобы вы получили удовольствие от пребывания в нашем городе.

– Как ты узнал, что я в Мадриде, Джеф?

– Торговой палате известно все. Вы впервые у нас?