— Это я и без вас знаю, — согласился Макс, наблюдая, как Кэтлин взяла с дивана длинную подушку и поместила ее между стулом и ребенком. — А у некоторых и паранойя бывает.

— Надо быть очень осторожным. — Кэтлин села на диван. — Иногда происходят несчастные случаи. Лидия сказала мне, что Фрэнки исполнилось шесть месяцев. Он может переворачиваться и только что научился сидеть. Вы знаете об этом?

— Конечно нет. Откуда мне знать?

— Вот именно.

— Послушайте, Кэтлин... я могу называть вас Кэтлин?

— Нет.

Макс усмехнулся.

— Вы даже не представляете, какое вы для меня приятное развлечение, но, думаю, вам пора ехать домой.

— Вы забыли про ребенка, — процедила Кэтлин сквозь зубы, начиная терять терпение. — Не могу поверить, что вы действительно решили оставить его у себя. Как вы себе это представляете? Фрэнки требуется постоянный уход, ему нужно питание, одежда и масса прочих вещей.

— Я знаю, что нужно ребенку. — Макс погладил мальчика по животику. — Ему нужна мать. Вы адвокат Лидии. Есть у вас какие-нибудь мысли по поводу того, куда она могла уехать?

Кэтлин едва расслышала вопрос. Взгляд ее был прикован к широкой ладони Макса. Какие длинные у него пальцы... Чувствуя, как учащенно забилось сердце, она нервно сглотнула слюну. Ей нельзя очаровываться охотником за мечтами... она не может позволить себе душевные страдания, к которым это увлечение может привести. Надо победить, добиться своего и забрать Фрэнки.

— Кэтлин, где мать Фрэнки? — повторил свой вопрос Макс.

— Ничего не могу сказать.

У Кэтлин имелся адрес Лидии, но она считала эту информацию конфиденциальной. Конечно, как только Макс отдаст ей Фрэнки, она позвонит своей клиентке, но вряд ли та оставляла чужому человеку своего ребенка для того, чтобы сидеть одной дома. Какой в этом смысл?

Где-то часы пробили девять, и Кэтлин ощутила приступ ярости. Перед тем как приехать домой и обнаружить письма Лидии, она отработала двенадцать часов. И сейчас ей хотелось только одного — отвезти Фрэнки в свою квартиру и свернуться рядом с ним калачиком на постели. Как долго еще Купер намерен мучить ее?

— Послушайте, Макс, это вам не забава. Никто не сможет помочь вам, когда Фрэнки начнет вести себя, как настоящий ребенок, а не ангелочек из телевизионной рекламы. Я читала о вас в газетах, вы же холостяк...

— Вот и хорошо. Очень не хотелось бы объяснять жене, откуда взялись вы и Фрэнки, — парировал Макс.

Он оглядел Кэтлин, в его взгляде читались одобрение и легкое изумление. Если бы он не был так раздражен ситуацией в целом, то, возможно, пригласил эту особу на свидание. Но в данных обстоятельствах...

— Макс, постарайтесь внимательно выслушать меня! — резким тоном заявила Кэтлин. — У вас есть работа...

— У вас тоже.

— Но я женщина, — напомнила она. — Женщина по плачу ребенка может определить, что с ним. Мы знаем, какие слова говорить детям, когда они больны. У нас врожденный инстинкт во всем, что касается детей.

— Можете не рассказывать мне о женщинах. — Макс улыбнулся, и улыбка его была одновременно дружелюбной и сексуальной. — Я знаю о них все. Они ласковые и нежные. Льнут к мужчинам, когда одиноки и испуганы, когда хотят уюта и заботы.

Взгляд Кэтлин упал на мускулистые руки Макса, и она почувствовала, как заныло внизу живота. У нее давно не было отношений с мужчиной. Хорошо бы сейчас прильнуть к Максу и позволить ему обнять... Спохватившись, Кэтлин вонзила ногти в ладони. Господи, о чем я думаю?!

— Я могу, например, прекрасно баюкать, — похвастался Макс. — Во всяком случае, ни один ребенок не жаловался. — Он встретился взглядом с Кэтлин и, озорно сверкнув глазами, добавил: — Да и ни одна женщина тоже.

— У вас что, на все готов ответ?

— Нет. — Макс посмотрел на малыша. — У меня нет ответа на то, почему люди бросают своих невинных младенцев. И понятия не имею, что делать с этой проблемой. Но я твердо знаю одно: по какой-то причине Фрэнки поручили моим заботам. — Он посмотрел Кэтлин прямо в глаза. — И я не буду испытывать судьбу, никому не отдам его до возвращения Лидии. Вы верите в судьбу, Кэтлин? Может, она специально свела нас в этот вечер, чтобы мы узнали что-то друг о друге?

Голос и глаза Макса завораживали Кэтлин, как бы умоляли понять его чувства. Целую минуту она не могла оторвать взгляда от Макса, захваченная очарованием его мягкого, согревающего голоса. Такой мужчина, как Макс, который способен на глубокие чувства, никогда не причинит вреда Фрэнки. Так не оставить ли ребенка у него?

— Езжайте домой, отдохните, — настаивал Макс тихим, успокаивающим голосом. — Вы можете довериться мне, Кэтлин. Я не просто охотник за мечтами. — Почти гипнотический взгляд его голубых глаз опустился на Фрэнки.

Кэтлин подумала: а догадывается ли он, что его обычно пустые глаза при взгляде на Фрэнки наполняются теплотой и нежностью, от которых меня бросает в дрожь? Лидия права. Макс Купер очаровательный мужчина, который может заставить любого поверить ему всем сердцем...

Харизма! Кэтлин резко выпрямилась. Это чертова харизма!

— Вы пытаетесь уговорить меня уехать, — сказала она.

— И это мне почти удалось, не так ли?

Вскочив с дивана, разъяренная Кэтлин принялась расхаживать по комнате. Надо же, я едва не попалась на удочку его обаяния! — сокрушалась она. Неудивительно, что лекции Макса так популярны. Он большой мастер манипулировать людьми. Мой бывший муж мог бы поучиться у него!

— Нет, не удалось, Макс. Я не уйду, пока вы не согласитесь отдать мне Фрэнки! Вы не сможете так хорошо заботиться о нем, как я.

— Почему? Потому что вы женщина, а я мужчина?

Фрэнки тихонько всхлипнул, Макс взял его на руки и стал нежно баюкать. На фоне его мощного торса ребенок казался просто крошечным.

— Ладно, можете погостить у меня, — предложил Макс. — Посмотрите, каким хорошим родителем может быть мужчина.

Он хочет, чтобы я осталась? Кэтлин резко остановилась.

— Предположим, мужчина может быть хорошим родителем... но все равно женщина всегда лучше. Основной инстинкт. Я, несомненно, буду лучшей родительницей, чем вы.

— Готов поспорить, что вы ошибаетесь.

Кэтлин всегда хорошо соображала, вот и сейчас быстро смекнула, как можно воспользоваться бездумно брошенной Максом фразой.

— Хорошо, я принимаю пари. Срок — вечер понедельника. Я докажу вам, что для Фрэнки предпочтительнее женский уход, чем мужской, и тогда вы позволите нам с малышом уехать и пообещаете забыть про нас. Но если мне не удастся убедить вас на сто процентов, я оставлю ребенка на ваше попечение и исчезну.

Однако Кэтлин вовсе не собиралась оставлять Фрэнки с Максом, поскольку не верила, что он сможет как следует ухаживать за ребенком даже неделю. Лидия наверняка принесла своего сына к нему только потому, что ей больше не к кому было обратиться. И все же подстраховалась письмами. Она не сделала бы этого, если бы не надеялась, что ее адвокат позаботится о мальчике.

Приняв решение, Кэтлин глубоко вздохнула. Она уже один раз невольно подвела Лидию, когда та звонила и не застала ее. Второй раз не подведет.


Ну и заноза же эта леди-адвокат!

Макс сидел на диване, стараясь не смотреть на длинные ноги Кэтлин, и в то же время размышлял над ее вызывающим предложением. Он полагал, что довольно хорошо умеет управлять людьми, но Кэтлин оказалась крепким орешком. Хорошо бы выставить ее вон, однако Макс понимал, что этим скорее только усугубит свои проблемы. Если она прямиком отправится в социальную службу, то Фрэнки, без сомнения, к полуночи окажется в приюте.

Но жалость к ребенку не единственная причина, по которой Макс не мог отдать Фрэнки леди-адвокату. Выпустив книгу, призывающую людей отправляться за своей мечтой, он неумышленно склонил Лидию забыть об ответственности за ребенка. И теперь он просто обязан позаботиться о ее сыне хотя бы несколько дней, пока молодая мамаша одумается.

Кроме того, Кэтлин адвокат. Если отдать ей Фрэнки, она, возможно, даже просто из этических соображений через пару дней позвонит в полицию и все им расскажет. И тогда не только Фрэнки попадет в приют, но и Макс будет вынужден давать властям объяснения, почему незнакомая женщина оставила своего ребенка у его дверей. А как он может объяснить то, чего и сам не понимает?

Даже если полицейские поверят ему, вряд ли они будут довольны тем, что он немедленно не позвонил в полицию и не сообщил о подброшенном ребенке. С точки зрения полиции, действия Макса будут выглядеть подозрительными. А если эта история просочится в газеты... Многие люди верят ему, и Максу не хотелось, чтобы эти люди посчитали его виновным в чем-то и, как следствие, себя — глупцами за то, что верили ему. Да и работу, в которой заключался смысл его жизни, терять желания не было.

И наконец Макс задался вопросом, действительно ли он сможет справиться с Фрэнки. А что, если ребенок заболеет, прежде чем вернется его мать?

Да, как ни крути, а без помощи Кэтлин не обойтись.

Поэтому, черт побери, пари, которое она предложила, может стать ответом на все его насущные проблемы. Пусть Кэтлин думает что ей угодно по поводу вечера понедельника. Фрэнки покинет этот дом только вместе со своей матерью.

— Ладно, можете остаться, — решил Макс.

— А у вас нет другого выбора.

Он усмехнулся.

— Разве? Не забывайте, что я сильнее вас.

— Чушь.

— Вы никогда не позволяете, чтобы последнее слово оставалось не за вами, да?

— Да. Этому нас учили в юридическом колледже.

На лице ее было написано удовлетворение. Макс подумал, что ему хотелось бы чувствовать себя таким счастливым, какой, по крайней мере, выглядела Кэтлин. Три дня вместе с этой женщиной и ребенком. Макс мысленно застонал, представив, как его тщательно отлаженная жизнь улетает от него на ковре-самолете... нет, на большой летающей пеленке, а на земле сидит пухленький, смеющийся младенец и машет ему ручкой.