Кэролайн медленно вернулась к пруду, где все еще стоял Майлс. Потупив голову, она тихо сказала:

– Прошу вас, сэр, простите меня. – Отец очень рассердится, если узнает, что я была с вами нелюбезна.

– Признаюсь, сейчас меня меньше всего беспокоит реакция капитана Пенуордена. Я пытался понять, чем я смог так глубоко оскорбить вас? Вы просто не переносите мое присутствие. Вероятно, дамы из моего окружения живут в более реалистичном мире, вероятно, в Англии мне необходимо научиться иначе себя вести. Если я допустил ошибку в поведении по отношению к вам, прошу меня простить. Вы простите меня? – Он протянул ей руку.

Она хотела позволить ему лишь слегка коснуться своих пальцев, но Майлс поднес их к губам, а потом крепко сжал.

– Вы должны научить меня, моя маленькая кузина, как вести себя в Англии. И если я окажусь примерным учеником, может быть, я удостоюсь чести танцевать на вашей свадьбе?

– Свадьба? Я поняла так, что вы намерены провести в Англии очень мало времени?

– Кто знает? – Он пожал плечами. – Мне нужно устроить Пирса в английскую школу, а затем в Лондоне заключить несколько сделок и получить аудиенцию у некоторых министров по поручению моих товарищей из Виргинии. Если дядя согласится меня принять, я с удовольствием поживу в Трендэрроу. Этот дом полностью овладел моей душой.

Она высвободила свою руку и отвернулась, чтобы он не заметил, какой ужас охватил ее при этих словах. Всем сердцем она желала, чтобы поскорее приехал Тимоти и своим смехом развеял ее страхи, убедил ее, что она вообразила угрозу там, где ее не существует. Ах, как ей в эту минуту недоставало Тимоти, такого спокойного и надежного, такого предсказуемого.

Почувствовав в ушах нарастающий шум, который предшествовал обморокам, девушка ухватилась за грубые камни стены голубятни, из последних сил сопротивляясь постепенно обволакивающей ее темноте и головокружению.

Словно издалека до нее доносился голос Майлса. Сквозь застилающий зрение туман она увидела Томаса, однорукого лакея, каким-то образом оказавшегося совсем рядом. Огромным усилием воли Кэролайн заставила себя сконцентрироваться на том, что он говорил.

– Капитан Пенуорден прислал меня сказать вам, мисс, что вчерашний ночной шторм снес мост через реку. А вода поднялась так высоко и течение такое сильное, что переплыть ее на лошади невозможно. Мистер Бренкомб не приедет сегодня, мисс.

Еще доли секунды Кэролайн цеплялась за стену и за ускользающее сознание, но последнее известие полностью лишило ее сил. Нахлынувшая на нее темнота теперь казалась ей счастливым избавлением от этого дня разрушенных надежд. Качнувшись вперед, словно сквозь туман она еще увидела, как Майлс, оттолкнув испуганного лакея, подхватил ее на руки. Голова ее упала ему на плечо, и больше она ничего не чувствовала.

– Господь с вами, мисс! – воскликнула горничная Полли, смахивая с кровати жженые перья. – Вот уж не думала, что вы вот так сразу и упадете в обморок.

– Уж не представляешь ли ты, – возмущенно сказала Кэролайн, – что я сделала это нарочно, да еще в присутствии мистера Куртни? Ты что, думаешь я способна на подобные глупости?

– Ну, успокойтесь, мисс, не надо сердиться. Я же предупреждала утром, что вы слишком туго зашнуровали корсаж. Если бы вы потрудились ослабить шнуровку после обеда…

– Это не из-за шнуровки. Это из-за того, что мистер… Я испугалась, Полли.

Горничная успокаивающе похлопала ее по руке.

– Наверное, мисс, вы подумали, что мистер Бренкомб утонул в реке, да? Небось этот дурачина Томас взял да и брякнул вам про снесенный мост, а вы решили, что с ним и мистер Бренкомб пропал, верно?

– Да, наверное, это и стало причиной моего обморока, – поспешила согласиться Кэролайн.

Полли отошла от постели и тут же присела в реверансе, увидев входящую Амелию со стаканом успокоительного настоя. Отпустив горничную, мать села в кресло и запретила Кэролайн говорить, пока та не выпьет микстуру.

На лице Амелии застыло выражение, которое про себя Кэролайн называла «зимним», хотя уже много лет назад поняла, что за ледяной маской и сдержанной речью скрывались глубокие эмоции, которые мать постоянно подавляла, никому не позволяя проникнуть в тайны своего сердца.

– А теперь признайся мне в настоящей причине обморока, – твердо велела Амелия.

Кэролайн поудобнее устроилась на подушке.

– Я скажу тебе, мама, мне не терпится с тобой поделиться. Но сначала, пожалуйста, скажи мне, какого ты мнения о мистере Куртни.

Амелия стиснула худые пальцы и нахмурилась:

– Я нахожу его слишком самолюбивым и амбициозным молодым человеком, он слишком высокого мнения о своей особе. Не стоит заблуждаться относительно его элегантных манер, небрежной речи и терять голову от его комплиментов. Это просто игра, он решителен и жесток, как и твой отец.

– Но папа вовсе не жесток, – возразила Кэролайн.

– Когда ему нужно добиться поставленной цели, он именно таков. Французские моряки, которые на себе испытали его характер, поддержали бы меня… Но мы отвлеклись от заданного вопроса. Так почему же ты потеряла сознание?

Кэролайн подперла щеку кулачком, чтобы лучше видеть лицо матери, и отчетливо произнесла:

– Я выслушала признание мистера Куртни о том, что привело его сюда.

Лицо Амелии оставалось непроницаемым.

– В самом деле? И что же?

– Стать наследником Трендэрроу.

Амелия медленно подошла к окну и машинально забарабанила пальцами по подоконнику.

– Именно этого я и опасалась с первого момента его появления. Он намеренно играет чувствами твоего отца, постоянно говоря о своей матери. При каждой возможности упоминает о ее преданности Николасу и Трендэрроу. Ничего себе преданность! За двадцать пять лет прислала одно-единственное письмо и ни разу не приехала домой. Она порвала все отношения со своей семьей, когда сбежала из дома и вышла замуж наперекор желанию отца.

Потрясенная тоном матери, Кэролайн прошептала:

– Мама! Ты… Ты ее ненавидишь!

– Вовсе нет. Скорее завидую, но не одобряю ее поступок. Меня вот воспитали в духе беспрекословного повиновения отцу. Я не смела забыть о своем дочернем долге, хотя мое сердце… Впрочем, это не имеет отношения к нашему разговору. Повтори мне в точности слова мистера Куртни.

Кэролайн пересказала матери свой разговор с Майлсом. Амелия некоторое время пребывала в полной растерянности.

– Даже внешне он очень похож на Пенуорденов, такой же белокурый. Что ж, в его пользу многое говорит.

– Значит, Трендэрроу должно перейти к нему? – осторожно спросила Кэролайн.

Амелия резко повернулась, решительно сдвинув брови:

– С какой стати? Заявился сюда, его никто не ждал и не приглашал, из-за тридевяти земель? А ты прожила здесь восемнадцать лет! – И спросила более мягким тоном: – Ты привязана к Трендэрроу всем сердцем, дитя мое, не так ли?

Кэролайн кивнула, хотя в глазах у нее была тревога.

– Я знаю, мама, что ты считаешь эту привязанность глупой.

– Глупо это или нет, но ты будешь владеть Трендэрроу, не бойся.

– Но если папа захочет изменить завещание? – спросила девушка. – Если он попросит меня отказаться от моих притязаний в пользу своего племянника?

– Тогда ты скажешь: «Нет». Постой, дай мне подумать… – Амелия оперлась подбородком на руку, а Кэролайн со стесненным сердцем устремила тоскливый взгляд в окно. Амелия стала рассуждать вслух: – Нет, тебе нельзя выступать против его желания, чтобы между вами не возникло вражды. И не стоит быть слишком упрямой, это тебе не поможет. Здесь нужно знать подход… А, поняла! Ты скажешь ему, что раздумала выходить замуж за Тимоти Бренкомба и твоим единственным домом остается Трендэрроу.

Кэролайн от удивления села и воззрилась на Амелию:

– Но, мама…

– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе, чтобы я устроила так, чтобы этот… этот иностранец не захватил Трендэрроу?

– Да, мама, – опустив голову, прошептала девушка, – если ты этого хочешь.

– Тогда нам не о чем спорить.

Амелия поднялась и покинула комнату.

Как только дверь за ней закрылась, Кэролайн еще плотнее завернулась в одеяло, готовая зарыдать от горя. Только сегодня утром она широко распахнула ставни навстречу солнечному свету, навстречу этому долгожданному дню, который должен был принести исполнение всех ее желаний и светлое будущее. И вот…

Но ее радость закончилась в тот момент, когда она встретила у часовни Майлса Куртни. С его появлением сердце ее наполнилось сомнениями и тревогой. Она боялась, что любовь отца окажется сильнее, чем узы крови, что ее собственная совесть заставит ее в конце концов потерять Трендэрроу, без которого она не мыслила себе жизни.

Если бы только приехал Тимоти! Конечно, он вряд ли разрешит ее проблемы, но, может, все-таки попытается? В этот момент больше всего на свете ей хотелось увидеть его улыбающееся лицо и веселые голубые глаза.

Вечером Кэролайн спустилась в гостиную в малиновом платье с шлейфом, ниспадающим изящными складками с ее плеч, рукава украшали кружева. Волосы она зачесала, спустив на щечки завитые локоны. Она очень тщательно подбирала вечерний туалет. Это платье больше всех нравилось ее отцу. Золотая цепочка, обвивающая ее стройную шейку, была подарена ей капитаном после захвата испанского корабля. Искусная прическа, умело наложенные румяна и пудра должны были показать надменному чужаку, что она не простушка, какой он, по всей видимости, ее считает. Кэролайн вновь обрела смелость и решительность и чувствовала себя готовой к предстоящей борьбе за Трендэрроу.

Девушка была уверена, что Майлс, выходец из какой-то колонии, находящейся от Англии за три тысячи миль, наверняка отстал от моды и вряд ли умеет элегантно одеваться. Она не заметила, чтобы ему доставили какой-либо багаж, не было у него и слуг, а Полли, ее постоянная наушница, была полностью занята туалетом своей госпожи и не отлучалась от нее.