Мэгги Энн Мартин - Если честно

– Фиеро, – позвала я. Он наклонил голову набок, сразу взбодрившись. – Хочешь… пойти погулять?

Он радостно рванул из одного конца гостиной в другой, и я засмеялась, выводя его через заднюю дверь. Пес выскочил во двор, как только я открыла дверь, прихватив по дороге его любимую желто-синюю игрушку-веревку, чтобы играть в бросай-принеси. Я боролась с ним за игрушку, и как только мне удавалось ее отнять, он несся через двор, готовясь к моему броску. Мы играли больше получаса, пока я не почувствовала, что у меня сейчас отвалится рука – так сильно тянул Фиеро. Я повалилась на землю и позволила ему подойти ко мне и облизать лицо, опрокинув меня на спину. В такие моменты он, верно, думал, что все еще щенок, но я-то хорошо чувствовала, что это был десятикилограммовый пудель-монстр.

– Ой, дружок, я не могу дышать! – вскрикнула я, едва в состоянии издавать звуки.

Задняя дверь открылась, и Фиеро побежал приветствовать нового проснувшегося человека.

– Привет, мам, – поздоровалась я.

– Доброе утро, Савви. – Она поцеловала Фиеро в голову и поплотнее запахнула халат. – Прохладно.

– Не так уж плохо для октября, – сказала я. Погода в Индиане была совершенно непредсказуема. Один день могла быть жуткая тридцатипятиградусная жара, а на следующий день ее сменяли бодрящие десять градусов, и никто бы не моргнул глазом.

– Не хочешь зайти в дом? – спросила мама.

– Конечно, – сказала я, перекатываясь на бок, чтобы подняться после атаки пуделя. Я отряхнула траву с задницы и представила, как мама смотрит своими глазами-радарами, фокусируясь на том, как жир колышется на моих бедрах и задней части. Мне сразу захотелось, чтобы у меня тоже был халат, который я могла бы запахнуть.

Я гадала, настал ли тот момент, когда она начнет оправдывать все свои действия, а я, как всегда, буду извиняться, чтобы заключить мир. Мне было интересно, подумала ли она хоть о чем-нибудь из того, что я ей сказала, или приняла что-нибудь близко к сердцу. Я надеялась, что да.

Мама налила себе в чашку кофе с небольшим количеством ванильных сливок – единственная слабость, от которой она, похоже, так и не смогла избавиться, – и заняла свое место во главе стола. Я неохотно присоединилась к ней, все еще в неуверенности, каким должен быть мой следующий шаг в нашем деликатном танце.

– Ты уже поела? – спросила она.

– Ага, – ответила я, надеясь, что дальнейших вопросов не последует.

– Что ты ела?

Ну вот.

– Тост с арахисовым маслом.

Мама едва заметно поморщилась, но ничего не сказала. Интересно, не поговорила ли с ней Эшли? Она всегда сдерживалась после того, как ее пристыдит Эшли.

– Говорила недавно с Эшли? – спросила я.

– Прошлым вечером, – сказала мама, делая большой глоток кофе. – Она начинает работать над студенческим фильмом со старшекурсниками. Она тебе об этом рассказывала?

Я ничего об этом не знала, но, тем не менее, пробормотала:

– Да, она что-то говорила об этом.

– И как там эта девушка, Яэль? Ты видела ее, когда была там? Хорошее ли она оказывает влияние на твою сестру?

– Я думаю, она делает ее счастливой, – сказала я, – хотя я с ними особо не тусовалась. Это было в основном наше с Эшли время.

– Хорошо. Я рада, что вам удалось провести немного времени вместе.

Мама провела рукой по волосам и посмотрела на часы на нашей новой модной газовой плите, которая выглядела совершенно неуместно в нашей потрепанной кухне. Но мамин тренер по здоровому образу жизни горячо расхваливал преимущества готовки на газовой плите, поэтому именно такую плиту установили сразу, как только мама вернулась с шоу.

– Какие у тебя планы на сегодня? – спросила она.

Потрясенная неожиданным вопросом, я обернулась, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Особо никаких. А что?

– Может быть, нам стоит провести немного времени вместе? Мы могли бы пойти посмотреть новый фильм с Заком Эфроном, или поиграть в мини-гольф, или вместе пойти и сделать маникюр, как в те времена, когда я забирала вас из школы пораньше по пятницам. Что скажешь?

Одно из моих самых счастливых воспоминаний относилось к тем дням, когда мама позволяла нам прогулять последние часы школы, чтобы провести время вместе. Я помню, как мы уходили пораньше из школы в последнюю пятницу каждого месяца – «на прием», как расплывчато выражалась мама. Секретарь, наверное, думала, что у нас был вечный кариес, судя по количеству времени, которое мы проводили у зубного в те годы.

– Конечно, – сказала я, с трудом веря услышанному. Казалось, что кто-то вселился в мою маму и внезапно сделал ее покладистым человеком. Это, с одной стороны, действовало на нервы, но с другой – зажгло в моей груди искру надежды, которой я не чувствовала уже очень долгое время.

– Я посмотрю расписание сеансов, а потом мы можем пообедать вместе и, может, пробежаться по магазинам. Как тебе такой вариант? – спросила мама.

– Звучит отлично, – сказала я, улыбаясь. Это действительно был самый лучший план за весьма долгое время. – Пойду оденусь.

Я колебалась, выбирая, что надеть – мое любимое расклешенное платье с яркими розовыми и оранжевыми цветами или удобные джинсы и футболку. Затем, подумав, что в платье мне будет не так удобно развалиться на сиденье в кинотеатре, я уверенно остановилась на более удобном варианте. Заку Эфрону придется смириться с моим непринужденным, но удобным стилем.

Когда я снова спустилась вниз, то увидела на маме одно из ее старых зеленых платьев, которое она раньше часто носила. Но в этот раз она надела ремень, чтобы подчеркнуть талию. Я не видела, чтобы она надевала что-нибудь из своего старого гардероба с тех пор, как вернулась с шоу, и задавалась вопросом, а не совершила ли она ритуальное сожжение старой одежды в попытке стереть свой прошлый образ.

– Мне так нравится это платье, – сказала я. Мама повернулась кругом, подергав за эластичную материю.

– Оно не подчеркивает мою фигуру, – посетовала она, пытаясь потуже затянуть пояс.

– Но оно делает твои глаза выразительнее! Ты выглядишь действительно чудесно, – возразила я.

– Ну, надеюсь, ты меня больше в нем не увидишь. Мне нужно сбросить еще семь килограммов, чтобы снова влезть в мою нормальную одежду, – сказала она, проводя дрожащей рукой по волосам.

То же самое негодование, которое вспыхнуло во мне неделю назад, снова ожило, и я подумала, что могу просто взорваться от ярости. Моя мама, которая наконец снова выглядела здоровой впервые за долгое время, в одном из моих любимых платьев, бывшем для меня символом дома и нормальной жизни, пыталась обесценить его. Обесценить себя.

– Но это и есть твоя нормальная одежда, – с трудом сдерживаясь, возразила я, – это платье ты надевала на мой выпускной после средней школы и на показ первого фильма Эшли. Ты была такая красивая в нем.

– Я никогда не чувствовала себя красивой в этом платье, – отрезала она.

– Для меня ты была красивой в этом платье, – сказала я.

Мама помолчала несколько секунд, потом взяла ключи от входной двери.

– Ты готова? – спросила она, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, иду ли я за ней. Я торопливо закрыла дверь и скользнула на переднее сиденье нашего семейного внедорожника.

Мама никогда не выбрала бы такую машину. Если бы решение принимала она, у нас был бы практичный мини-вэн или компактная и более экономичная семейная машина. Но отец не позволил испортить ни свой семейный имидж, ни свою репутацию. Поэтому он выбрал нам самый большой, самый заметный черный внедорожник, какой только могли предложить дилеры. Обычно отец раз в неделю тщательно чистил и проветривал машину. Но с тех пор как он ушел, внедорожник собирал пыль и царапины и не получал в этом мире никакой заботы. Я иногда удивлялась, что мама до сих пор не избавилась от него.

Мы приехали на знакомую парковку еще до того, как закончились утренние сеансы. В торговом центре Спрингдейла было полно народу, приехавшего посмотреть кино на выходных, Мама припарковалась дальше, чем, скорее всего, было необходимо, но она всегда жаловалась на сложности маневрирования в нашем «звере» между машинами меньшего размера. И вряд ли я могла бы ее упрекнуть, ведь и свою Норму я нормально парковала с большим трудом – что уж говорить о громоздком внедорожнике.

Когда мы парковались, у меня в кармане зажужжал телефон. Сердце подпрыгнуло в груди – с вероятностью почти сто процентов это мой телефонный провайдер прислал сообщение о том, что у меня заканчивается интернет на телефоне на этот месяц. Да разве и могло быть иначе после того, как я сразу посмотрела целый сезон проекта «Подиум» на планшете, не подключаясь к вай-фай? Представьте себе мой ужас, когда я осознала, что не была подключена к нему весь день. Но сообщение оказалось от Джорджа, и от этого мои руки затряслись.

У вас бывало когда-нибудь, чтобы все ваши страхи полностью подтверждались в одном предложении? Я какое-то время смотрела на сообщение, прежде чем положить телефон обратно в карман. Похоже, я Джорджа серьезно напугала, и теперь его оценка по математике была под угрозой. Что бы сказал мистер Кавач, если бы знал, что я со своим спровоцированным кларнетом флиртом лично ответственна за снижение оценок Джорджа на этой неделе?

– Все в порядке? – спросила мама, придерживая рукой дверцу.

– Просто прекрасно, – ответила я, быстро вылезая из машины. Все что угодно, лишь бы не говорить с мамой о Джордже! – Пойдем наслаждаться видом сладенького Зака Эфрона.

– Почему ты так говоришь о нем? – спросила она, и легкая улыбка появилась у нее на лице. Кажется, первая улыбка, которую я видела у нее за миллионы лет.

– Потому что мы не стали бы платить по десять долларов с человека за то, чтобы разобраться во внутреннем устройстве жизни студенческих братств. Мы здесь, чтобы два часа без стеснения глазеть на мистера Эфрона.