– Лорд Саймон, вы напугали меня.

– В самом деле? Это мой кабинет. Почему вы здесь вместо Бантинга?

– Викарий уже уехал. – Уговорить его преподобие пойти на эту небольшую уступку оказалось почти так же легко, как вывести кошку гулять на поводке. – Теперь я буду приводить его светлость на эти еженедельные встречи.

– Тогда будьте добры объяснить, почему моего племянника нет с вами.

Пока лорд Саймон говорил, взгляд его медленно перемещался по ней с головы до ног. Если он и заметил изменения к лучшему в ее внешности, то ничем этого не выдал. Лицо его по-прежнему оставалось холодным и невозмутимым.

Аннабелл сплела пальцы рук вместе, чтобы удержаться от соблазна проверить, в порядке ли ее волосы и полностью ли их закрывает чепец.

– Я надеялась, что вы согласитесь, чтобы сегодня мы поговорили только вдвоем. Это очень важно. Необходимо обсудить обучение его светлости…

– Полагаю, Николас снова убежал.

Вот и накрылась ее жалкая попытка вывернуться. Дюжина уверток промелькнула у нее в голове. Но отпираться было бессмысленно, потому что он легко мог выяснить правду.

– К несчастью, да, – признала она. – Однако я уверена, что он где-то в замке. Как только мы закончим беседовать, я обязательно его найду.

– Поскольку его здесь нет, мы уже закончили. Всего хорошего, мисс Куинн.

Он направился к чайному подносу и наклонился, чтобы налить себе чашку чаю из серебряного чайника.

В замешательстве Аннабелл не двинулась с места. Как он мог так бесцеремонно отмахнуться от нее? Ей хотелось наброситься на грубияна и как следует отчитать его за столь вопиющее безразличие к образованию племянника. Но следовало помнить о Николасе. Только его благополучие имело значение. Ради него она должна проглотить свою гордость и умиротворить этого изверга.

– Пожалуйста, милорд. Это очень важно.

Он обернулся и сердито посмотрел на нее.

– Мне казалось, я ясно сказал, что вы с Бантингом должны между собой утрясти детали обучения мальчика.

– Да, это верно. – Аннабелл понимала, что ступает на зыбкую почву. Ей нужно было показать себя опытным психологом, а не вздорной сварливой девицей. – Однако я не уверена, что вы представляете себе, какая тяжелая обстановка сложилась в классной комнате. Его светлость очень способный и смышленый ребенок. Но он кажется несколько рассеянным на занятиях. Я думаю, отсутствие у него интереса к учебе объясняется низким качеством лекций викария. Его преподобие изъясняется слишком сложно и непонятно для маленького мальчика.

Лорд Саймон нетерпеливо тряхнул головой.

– Ерунда. Что касается успехов моего племянника в учебе, то они вполне удовлетворительны. Каждую неделю он рассказывает мне, что выучил.

– У его светлости прекрасная память. Он быстро все запоминает. Однако большую часть времени на занятиях пялится в окно, в то время как должен был бы слушать и учиться.

– Вы превращаетесь в смутьянку, мисс Куинн. – С явным неодобрением на лице лорд Саймон размешивал сахар в чашке. – Должен заметить, что Бантинг по крайней мере никогда не испытывал трудностей с тем, чтобы доставить сюда мальчика вовремя.

– Конечно, не испытывал, – сказала Аннабелл, не сумев скрыть досаду. – Он использует запугивание и телесные наказания, чтобы заставить вашего племянника подчиняться.

– Мягкость и снисходительность вряд ли подготовят Николаса к суровым условиям обучения в Итоне в следующем году.

– Как и битье с целью добиться послушания.

Отложив в сторону ложку, лорд Саймон круто повернулся кругом и хмуро посмотрел на девушку.

– Битье?

– Он хлестнул Николаса линейкой по пальцам. За ужасное прегрешение – нарисовать картинку на грифельной доске во время занятий.

Суровое выражение его лица слегка смягчилось.

– Бантинг рассказал мне об этом в тот же день, когда это случилось.

– Значит, вы считаете, что он поступил правильно?

Лорд Саймон обогнул стол и протянул ей чашку.

– Жалеть розги – портить ребенка. Не так ли гласит поговорка, мисс Куинн?

Аннабелл с удивлением смотрела на дымящийся в чашке чай. Это казалось слишком благородным поступком в разгар их спора. Но по крайней мере это свидетельствовало о том, что он готов был позволить ей остаться в кабинете еще на несколько минут.

– Но… герцог ваш подопечный. Наверняка вы хотите оградить его от излишних страданий.

– Мальчикам нужна строгая дисциплина. Иначе они будут плохо себя вести. Такова реальность жизни.

– Я согласна, что грубой силой можно заставить ребенка хорошо себя вести. Но не лучше ли, чтобы Николас поступал правильно потому, что усвоил высокие нравственные принципы и обрел чувство ответственности?

Лорд Саймон, наливая себе чай, оглянулся через плечо.

– Он должен научиться подчиняться власти. Откровенно говоря, мне все равно, как вы добьетесь этого.

Его безразличие по отношению к герцогу покоробило Аннабелл. Дуя на чай, она припомнила, что говорили служанки на кухне. Лорд Саймон был влюблен в мать Николаса, а его старший брат увел ее у него. После этого лорд Саймон отрекся от своей семьи и на много лет покинул Англию. Неужели боль, обида и гнев ожесточили его сердце по отношению к сыну герцогини?

Аннабелл потихоньку отхлебнула глоточек из чашки. Существовало другое объяснение: лорд Саймон всегда был холодным и равнодушным. И оттолкнул от себя мать Николаса своим жестоким нравом. Может, она была для него всего лишь красивой безделушкой и ничего больше. А его чрезмерная гордость не позволила ему примириться с тем, что его отвергли.

В любом случае его теперешнее безразличие к Николасу не имело оправданий. Невинный ребенок никогда не должен страдать за грехи своих родителей.

Здравый смысл подсказывал Аннабелл, что нужно оставить этот бесполезный спор, но она не нашла в себе сил смолчать. Не сумела сдержать себя, когда речь шла о благополучии Николаса. Она посмотрела на лорда Саймона, который направлялся к ней с тарелкой печенья.

– Наверное, вам следовало попытаться понять, почему юный герцог ведет себя подобным образом, – сказала она, отказавшись от печенья. – По моим наблюдениям, он прячется, потому что боится вас.

– Что? Я его ни разу даже пальцем не тронул.

– А может ли он быть уверен, что вы не сделаете этого в будущем? Вы для него по существу незнакомец, милорд. Вы с ним даже никогда не встречались до гибели его родителей.

Пригвоздив ее ледяным взглядом, лорд Саймон поставил тарелку на письменный стол.

– Сплетничали с прислугой, мисс Куинн?

От его взгляда ее охватила дрожь. Но она не могла отступиться, не сделав все возможное, чтобы уговорить его. Используя свой самый убедительный тон, она сказала:

– Для меня очень важно знать все обстоятельства, оказавшие влияние на жизнь Николаса. Иначе как я смогу помочь ему?

– Во всяком случае, постарайтесь, чтобы он не убежал от вас в следующий раз.

– Но это от вас он убежал, это вас он боится. Если бы вы показали ему свою любовь и доброту, может, он бы с большей охотой посещал вас…

Лицо его помрачнело.

– Довольно! – резко оборвал он ее. – Я давно вырос из того возраста, когда нуждаются в поучениях гувернантки.

Напоминание о ее месте заставило Аннабелл осознать, что она зашла слишком далеко. Ее взяли сюда всего лишь на двухнедельный испытательный срок. Чудом будет, если лорд Саймон не вышвырнет ее из замка за непокорность. А тогда какая польза будет от нее Николасу?

Она поставила чашку с чаем на ближайший стол. Та громко звякнула о блюдце.

– Прошу извинить меня, милорд, – сказала она, опустив глаза. – Я скорее всего лезу не в свое дело. Позвольте мне уйти, я должна отыскать его светлость.

Аннабелл присела в глубоком реверансе и направилась к двери. Но не успела она сделать и двух шагов, как лорд Саймон схватил ее за руку и заставил остановиться.

– Подождите! – сердито рявкнул он.

От прикосновения его крепких пальцев, сжавших ее руку, жар опалил Аннабелл сквозь тонкий шелк рукава. Ощущение было таким неожиданным, что сдавленный стон вырвался из ее горла. Опасаясь, что своей дерзостью привела его в ярость, девушка обернулась и встретилась с ним взглядом.

Но хотя на его лице отчетливо читалось раздражение, похоже было, что он вовсе не собирался ее ударить. Напротив, в его взгляде угадывалась странная напряженность, заставившая ее внимательно посмотреть на него. Невозможно было не заметить его сверкающих серых глаз и густых черных ресниц. Если не считать того случая в день грозы в момент ее прибытия, когда лорд Саймон тащил ее в замок, Аннабелл не доводилось стоять так близко к мужчине. Новизна положения оказывала необычное воздействие на девушку. У нее подгибались колени, а сердце лихорадочно билось в груди.

Затем взгляд лорда скользнул к ее губам, и глаза его едва заметно потеплели. Слегка наклонив голову, он склонился ближе к ее лицу и низким, чуть хриплым голосом произнес:

– Мисс Куинн, если бы вы только…

Что бы он ни собирался сказать, он мгновенно осекся, когда за спиной Аннабелл прозвучали шаги. Вздрогнув, она оглянулась через плечо и увидела сухощавую женщину средних лет в одежде прислуги, входившую в открытую дверь.

Миссис Уикетт, экономка.

Аннабелл сразу поняла, какой компрометирующей могла показаться сцена. Однако прежде чем она обрела способность двигаться, лорд Саймон отпустил ее руку и отступил в сторону. Удивленно приподняв бровь, он холодно смотрел на женщину в ожидании, когда та заговорит.

– Извините меня, лорд Саймон, – сказала экономка, коротко присев. – Я заглянула посмотреть, не нужно ли вам еще чего-нибудь к чаю.

– Нет. Если это все…

Под его жестким неумолимым взглядом экономка тут же покинула кабинет, искоса посмотрев на Аннабелл.

Девушка содрогнулась. Боже милостивый, что подумала миссис Уикетт, обнаружив их здесь вдвоем, стоявшими так близко друг от друга? Меньше всего Аннабелл нуждалась в том, чтобы о ней распространялись непристойные сплетни среди прислуги. Не говоря уже о лишнем поводе к увольнению. Может, если она поторопится, экономка увидит, как она уходит, и поймет, что ничего предосудительного не произошло.