— Это ты скрывал от меня?

Улыбка сползла с его лица, сунув руки в карманы брюк, Андрей коротко кивнул, предоставив мне самой разгадать клубок тайн.

— Как давно?

Он раздумывал над ответом несколько секунд:

— Несколько лет. Два или три года. Точно не помню.

— И из-за этого ты пропадал днями и ночами?

Он коротко кивнул. Не смущенный моим разглядыванием, он подошел к восточной двери и с ужасным звуком открыл ее. То что я увидела поразило меня еще больше. Я считала в особняке по меньшей мере одна тайная комната, где Андрей хранил вещи связанные с карьерой музыканта и женой — Оксаной. Здесь же были множество музыкальных инструментов, сотни гитар.

Всюду валялись инструменты, листки бумаг, чертежи. Но не это поразило меня: чертеж висевший во всю восточную стену поражал размерами. Моя рука невольно поднялась, прикасаясь к бумаге, обводя контуры графита. Восхитительно. Да и сама комната походила на музыкальный класс.

— Музыкальная школа «Еще не поздно». О, Андрей!

Я посмотрела на него с восхищением.

— Это потрясающе! Она великолепна. И все здесь…это ведь и школа тоже. Комната, да?

Это многое объясняет: его внезапные исчезновения, продолжительные командировки.

Все.

— Была, — произнес он, ничуть не смутившись, — до тех пор, пока ты не приехала в мой дом, и не пришлось прикрыть школу.

Я моргнула.

— Пришлось? Но почему?

— Я не знал, как ты бы отреагировала и что ты знаешь обо мне. Знаешь, — проговорил он, окинув комнату взглядом, — я знал, что это место придется прикрыть. Поэтому построил школу в другом месте. Стены не достаточно толстые, чтобы замаскировать звуки музыки и врать с каждым разом становилось труднее. Не представляешь, что мне приходилось говорить соседям, когда они ночью слышали…

— Стоп. Стоп. Стоп.

Теперь я понимала, почему он скрывал от меня правду своих ночных вылазок. Но не понимала одного.

— Тогда почему позволил мне думать, будто связан с бандитами?

Уголки его губ приподнялись в презрительной усмешке, а его поза говорила о том, какой он крутой парень и весь мир принадлежит ему.

Мерзавец!

Андрей щелкнул меня по носу.

— За это я чувствую вину.

— Вот уж нет.

— Я никогда не давал тебе повода думать об этом. Вспомни, что тебе говорил Дмитрий по поводу моего отсутствия, — смеясь, запротестовал он.

— Он повторял одно: он в темных делишках.

— Вот ублюдок, — проговорил Минаев. — Не откажись ты от его ухаживаний, переломал бы ему все кости.

Андрей говорил с такой уверенностью, что я невольно улыбнулась. Он проследил за моей улыбкой и спросил:

— Что?

— Мы спасение для друг друга.

— Думаешь?

Я тепло улыбнулась, взяла его за руку и положила голову на плечо.

— Однозначно.

25

Утром после нашего разговора в музыкальной комнате, Андрей привез Лену, и все свободное время мы стали проводить втроем. Несколькими днями позже Андрей попросил съездить с ним в одно место, в котором по его словам заключена вся его жизнь. Мы приехали на улицу, где был раньше находился его родной дом. Он не раз упоминал об этом месте, и я удивилась, обнаружив на месте развалин строящиеся двухэтажное здание.

— Видишь это? — указал он на мемориальную доску. — Это школа посвящена моим родным. Тем, кто погиб в той трагедии я построил музыкальную школу, чтобы люди, приходившие сюда, знали — какой ценой многие пожертвовали, чтобы существовало это место. У моего отца была мечта — построить музыкальную школу, и я горжусь тем, что исполнил ее.

Знал бы он, как я горжусь им.

Позже Мила и Алевтина Сергеевна пришли не в восторг, узнав, что я больше не работаю в особняке Минаевых и фактически являюсь его хозяйкой. Андрей объявил об этом при общем сборе и потребовал беспрекословного подчинения домочадцев. Брошенные на меня презрительные взгляды говорили о многом, но я все равно попыталась получить одобрение хотя бы со стороны Милы. Мне нравилась девушка. Когда я только приехала сюда, она всеми силами старалась подружиться со мной, пока старуха не настроила ее против меня. А после случая с моей болезнью и то, как Андрей разговаривал с ней — ненавистью ко мне. И как бы я не старалась получить ее одобрение сегодня днем, полностью опустошило меня.

Я обреченно упала на кровать.

Андрей читал газету. Его волосы были еще влажными после душа. В одних пижамных штанах и тапочках с собачками, он смотрелся, мягко говоря — смехотворно.

— Никак не найдешь подход? — спросил он, не отнимая глаз от текста.

Уткнувшись носом в подушку, я застонала.

— Дай им время.

— Бесполезно. Я перепробовала все! Они не желают со мной разговаривать и даже сидеть за одним столом. Так и слышу за спиной как стару… Алевтина Сергеевна строит козни.

— Ты слишком иронизируешь. И хватит называть Алевтину старухой.

— Почему ее рьяно защищаешь? Даже обидно.

— Она была лучшей подругой моей мамы.

Я удивленно посмотрела на него. Раньше он никогда не говорил о своей семье. Когда он с раздражением закрыл газету, долго всматривался в мое лицо, после чего схватил меня за руку.

— Эй, ты чего? — ошеломленно спросила я.

Но он потащил меня как куклу вниз по лестнице.

— Она такой же член семьи, как и вы поэтому я требую уважения! — он не кричал. Он лишь чуть повысил свой ровный богатый оттенками голос, но каким-то образом усилил его звучание, и мне показалось, что люди на соседней улице его слышали. — Я люблю ее. Ясно? И если вы причините ей малейший вред — пожалеете.

Мила и Алевтина Сергеевна так посмотрели на меня, что я не сомневалась — ночью в доме появится труп. Мой труп.

— И это твой способ решать проблемы? — гневно воскликнула я, пнув его в голень перед всеми. Развернувшись, я взбежала по лестнице, вне себя от гнева.

Ненормальный!

Спустя несколько дней после этих событий, Андрей собирался уехать на пару дней. В тот день он не отходил от меня ни на минуту, сказав, что когда будет долго отсутствовать не сможет долго находиться вдали от меня и единственное что будет давать ему силы — проведенная каждая минута со мной перед отъездом. Я нашла Андрея в гостиной. Он стоял, сцепив руки за спиной, рассматривая полки с книгами. Его взгляд неосознанно упал на полку, где стояла книга Оксаны Гирич. Его брови нахмурились при виде моей фигуры, но ничего не сказал. Боясь нарушить его уединение, я прикоснулась к дверной ручке, пока не услышала за спиной его приглушенный голос:

— Останься. Пожалуйста.

Я подчинилась не в силах противиться голосу. Андрей не смотрел на меня, его взгляд полностью сосредоточен на книгах и все равно поманил меня к себе. Послушно поравнявшись с ним, проследила за его глазами, и понимание накрыло меня.

— Я читала ее, — решила подать голос.

Андрей заправил выбившуюся прядь волос за ухо, так чтобы я смогла разглядеть его сережку в форме креста. Сейчас она была настолько близко, что смогла рассмотреть крошечные черепа, обводящие контур крестика.

Очень… привлекательно.

— Чтобы ты сделала на ее месте? — спросил он.

Я перевела взгляд с него на книгу и обратно, честно ответила:

— Тоже что и она. Дала право на счастье и сделала бы все возможное, лишь бы спасти тебя.

— Девчонки.

Я пожала плечами.

— Ты поступил бы так же. И не отрицай, хотя тебе не походит роль размазни.

Андрей посмотрел на меня усталыми глазами, потер лицо рукой и глубоко вздохнул.

— Каким бы ты не считала меня человеком, я ни о чем не жалею.

— Знаю.

— Я рад, что в моей жизни появилась ты.

Я счастливо улыбнулась.

— И это знаю.

— Иди сюда, — нежно шепчет он и наклоняется к моим губам. От его легкого прикосновения тело затрепетало. Обхватив его за плечи, я прижалась к нему теснее, в надежде слиться с ним. Стать единым целым с Андреем. Он целовал меня неистово. Я хотела его, сейчас.

— Ни хочу уезжать, — признался он, между поцелуями.

— А я, — прошептала я, впиваясь в его губы, — хочу быть с тобой. Сейчас.

Его глаза коварно заблестели.

— Настоящая извращенка.

— С тобой — всегда.

Его радость была столь ощутима, что не удержалась:

— Что?

— Ты мне нравишься такой больше: страстной, счастливой. Нужно было с первой встречи тебя соблазнить.

Я хихикаю.

— У вас бы ничего не вышло, господин Минаев.

Он смеется.

— Уверена?

Он лениво потянулся, от чего серая майка задралась, открывая взор на рельефные мышцы пресса. — Куда вы смотрите, Сабо?

Черт.

— Ты хотел поговорить со мной? Обрадуешь хорошими новостями перед отъездом?

Его улыбка не сходит с лица и на миллиметр.

— Уволили старуху?

— Не-а.

— Милу?

— И снова — нет.

Я хлопнула в ладоши.

— Ну скажи. Не люблю тайны. И не смотри затравленным взглядом. Все что я могла рассказать — рассказала.

Его взгляд обжигал.

— Но не все.

Он показал мне неприличный жест.

— Видишь это?

— Если не уберешь, я ударю.

Андрей фыркнул.

— Кольцо Тамара. Видишь его?

Спрашивает. Это кольцо напоминало мне, о том, что Андрей все еще хранит верность умершей жены, отодвигая меня на задний план. Мне не понравилось, куда ведет разговор. Вернее к чему.

— Я носил его на протяжении трех лет, знаешь почему?

Я молчала и он продолжил:

— Потому что я считал, в моей жизни больше нет никому места. Когда умирает кто-то дорогой тебе человек, кому ты отдал душу и жизнь, реальность перестает существовать для тебя. Желание поскорее умереть, вот быт существования таких как я.