Ее глаза полны слез. Еле слышный шепот:

– А что, если у короля не может быть законного сына? С ней ведь не получилось. А если и у меня не выйдет, виновата буду я одна. Что тогда со мной будет?

Лето 1534 года

В начале июля пришла утренняя дурнота, до грудей не дотронуться. В жаркий полдень в затененной комнате Уильям поцеловал меня в живот, провел по нему ладонью, сказал тихонько:

– Ну и что ты думаешь, любовь моя?

– О чем?

– Об этом маленьком кругленьком животике.

Я отвернулась, скрывая довольную улыбку:

– Я и не заметила.

– Ну а я заметил. Теперь скажи мне, сколько времени уже знаешь.

– Два месяца, – призналась я. – Мечусь между радостью и тревогой, как бы не пришла нам от него погибель.

Он обнял меня одной рукой:

– Ни за что. Наш первенец, Стаффорд. Наша радость, и ничего больше. Я так счастлив, любовь моя, до чего же ты хорошо постаралась. Будет мальчишка – пусть пасет коров. Будет девчонка – пусть их доит.

– Хочешь мальчика? – с любопытством спросила я.

Болейны ни о чем, кроме мальчишек, не думают.

– Если там мальчик, хочу. – Похоже, ему и вправду все равно. – Кто бы ни был – все хорошо, любовь моя.


Меня отпустили, разрешили провести июль и август с детьми в Хевере, пока король и Анна путешествуют. Самое лучшее лето в моей жизни, мы с Уильямом не расставались с детьми, к моей несказанной радости, младенец в животе рос не по дням, а по часам. А когда пришла пора возвращаться, стало ясно: живот уже такой большой, что надо признаваться Анне, пусть заслонит меня от гнева дядюшки, я же заслонила ее после выкидыша от гнева короля.

Мне повезло, я вернулась в Гринвич в тот день, когда король с большинством придворных уехали на охоту. Анна сидит в саду на земляной скамье, над головой балдахин, вокруг музыканты. Кто-то читает любовную поэму. Я помедлила, вглядываясь в лица. Как же они все постарели, нет больше молоденьких придворных. Такие бывалые кавалеры, не то что во времена королевы Екатерины. Немножко экстравагантности, капелька шарма, множество любезных словес, и все будто чуть-чуть на взводе, разогреты – но не жарким летним солнышком. Многоопытный королевский двор, немолодой, даже хочется сказать, немного порочный. При таком дворе всякое может случиться.

– А вот и моя сестрица. – Анна приложила руку к глазам, разглядывая меня. – Добро пожаловать, Мария. Успела насладиться деревенскими красотами?

– Да, – отвечаю я, поправляя дорожный плащ, чтобы висел посвободней. – А теперь вернулась, чтобы погреться под ярким солнцем вашего двора.

– Хорошо сказано, – хихикнула Анна. – Я еще сделаю из тебя настоящую придворную даму. Как поживает мой сын Генрих?

Знает, как ударить побольней.

– Шлет вам свою любовь и почтение. Я привезла письмо, которое он вам написал на латыни. Смышленый мальчуган, учитель им очень доволен, и на коне теперь держится весьма уверенно.

– Отлично. – Ясно, меня сегодня особо не помучишь, не стоит время терять. Она повернулась к Уильяму Брертону. – Если не найдете лучшей рифмы, чем «любовь – кровь», присужу приз сэру Томасу.

– Бровь? – предложил он.

Анна расхохоталась:

– Возлюбленная королева, одна и вечная любовь, мне навсегда пронзила сердце твоя прекраснейшая бровь?

– Никому не найти хорошей рифмы к любви, – вмешался сэр Томас. – В поэзии, как в жизни, с любовью ничто не рифмуется.

– А как насчет брака? – спросила Анна.

– Брак уж точно не рифмуется с любовью, ничего общего. Начать с того, в нем один слог, а в любви два. Вы только послушайте, это слово «брак», никакой музыки.

– В моем браке музыка есть, – отозвалась Анна.

Сэр Томас вежливо поклонился:

– Что бы вы ни делали, прекрасная госпожа, музыка есть во всем. Но все равно это слово не рифмуется ни с чем полезным.

– Тогда приз достанется вам, сэр Томас, – объявила Анна. – Не нужно мне льстить, достаточно и вашей поэзии.

– Говорить правду не значит льстить.

Он преклонил перед ней колено. Анна отстегнула с пояса маленькую золотую цепочку, вручила ему, он поцеловал цепочку, засунул в карман камзола.

– Пора переодеваться, король скоро вернется с охоты и захочет обедать. – Она встала и окинула взглядом придворных дам. – Где Мадж Шелтон?

Молчание выразительней слов.

– Где она?

– Охотится с королем, ваше величество, – наконец пробормотал кто-то.

Анна подняла бровь, глянула на меня. Только я знала, что дядюшка выбрал Мадж на роль королевской любовницы, пока Анна будет рожать, но только на это время. Похоже, что девчонка решила действовать на свой страх и риск.

– А где Джордж? – спросила я.

Она кивнула, в этом-то и дело.

– С королем охотится.

Мы знали, брат всегда на страже интересов сестры.

Она отправилась переодеваться, но удовольствие приятно проведенного утра исчезло при одном упоминании того, что король с другой женщиной. Плечи опущены, на лице злая усмешка. Я иду рядом. Как я и надеялась, она жестом отпустила остальных придворных дам – пусть подождут в зале. За ней в опочивальню следую я одна. Как только дверь закрылась, сказала:

– Анна, нам надо поговорить. Мне нужна твоя помощь.

– Что еще? – Она уселась перед золотым зеркалом, стянула с головы чепец. Темные, как всегда, блестящие волосы рассыпались по плечам.

– Расчеши меня, – попросила она.

Я взяла щетку, провела по густым кудрям, надеясь, что к ней вернется хорошее настроение.

– Я вышла замуж, – начала я без всяких предисловий. – А теперь беременна.

Она не шевельнулась, мне показалось, не расслышала моих слов. Боже правый, уж лучше бы она их не слышала. Нет, повернулась ко мне, лицо – грозовая туча. Вопрос – как плевок:

– Ты сделала что?

– Вышла замуж.

– Без моего разрешения?

– Да, Анна. Прости меня.

Она взглянула мне прямо в глаза:

– Кто он?

– Сэр Уильям Стаффорд.

– Уильям Стаффорд. Королю прислуживает?

– Да. У него ферма недалеко от Рочфорда.

– Да он пустое место! – Теперь раздражение прорвалось и в голосе.

– Король посвятил его в рыцари. Он сэр Уильям.

– Сэр Уильям Пустое Место! – повторила она. – И ты беременна?

Я знала – из-за этого она и бесится.

– Да, – ответила смиренно.

Она вскочила на ноги, сорвала с меня дорожный плащ, взглянула на выступающий живот:

– Шлюха!

Анна замахнулась, а я замерла, готовясь к пощечине. Но такой силы не ожидала, голова откинулась назад, я почти упала на кровать, стоящую прямо за спиной. Анна стояла надо мной в позе бойца:

– Сколько времени все это продолжается? Когда твой следующий незаконнорожденный ублюдок появится на свет?

– В марте. Только он законный.

– Думала посмеяться надо мной, вернулась ко двору с животом, как у племенной кобылы? А мне что прикажете делать? Объявить всему свету, что ты – та Болейн, которая рожает без перерыва, а я – ее бесплодная сестрица?

– Анна…

Она уже не в силах остановиться:

– Хочешь всему свету показать, что у тебя скоро снова будет щенок? Оскорбляешь меня одним своим видом. Всю семью оскорбляешь.

– Я замужем. – Голос немного дрожит, уж больно она злится. – Я вышла замуж по любви, Анна. Перестань, перестань, пожалуйста, Анна. Я его люблю. Я уеду, не буду при дворе, но, пожалуйста, позволь мне видеться…

Она даже не дала мне закончить.

– Не будешь при дворе, – орала сестрица, – а мне какое дело? Уезжай, и чтобы ноги твоей тут не было!

– С детьми, – еле слышно пробормотала я.

– Ну уж нет, попрощайся с ними навсегда. Не позволю, чтобы моего племянника воспитывала такая дрянь. Ни фамильной гордости, ни разумения. Идиотка, у которой только похоть на уме. Зачем было выходить замуж за Уильяма Стаффорда? Лучше уж сразу за парня с конюшни. Или мельника с мельницы в Хевере. Если тебе надо, чтобы тебя хорошенько продрали, зачем тебе королевский слуга? Любой солдат лучше справится.

– Анна, – теперь и в моем голосе слышится гнев, щека горит от ее тяжелого удара, – перестань! Я вышла замуж за порядочного человека, я его люблю. Принцесса Мария Тюдор то же самое сделала, когда вышла замуж за герцога Суффолка. Я уже один раз вышла замуж, потому что семья велела. Делала все, что приказывали, когда приглянулась королю. А теперь желаю получить немного удовольствия – для себя. Анна, только ты меня можешь защитить от дядюшки и отца.

– А Джордж знает?

– Нет. Говорю тебе, он не знает. Я пришла сразу к тебе. Только ты мне можешь помочь.

– Ни за что, – прошипела сестра. – Вышла замуж за бедняка, говоришь, по любви, так ешь свою любовь, пей свою любовь. Будь сыта своей любовью. Отправляйся на ферму в Рочфорд, сгниешь там заживо, и хорошо. Но если отец, или Джордж, или я сама появлюсь в Рочфорд-холле, не смей нам на глаза попадаться. И при дворе запрещаю тебе появляться, Мария. Ты сама себя погубила, а уж я доведу дело до конца. Убирайся. Нет у меня больше сестры.

– Анна! – в полном ужасе вскрикнула я.

– Позвать стражу и вышвырнуть тебя за ворота? – Лицо просто пылает гневом. – Я и на это способна.

Я упала на колени, пробормотала:

– Мой сын…

– Мой сын, – мстительно перебила она. – Скажу ему: «Твоя мать умерла. Теперь изволь называть матерью меня». Любовь, говоришь? Так распростись со всем на свете из-за любви. Надеюсь, будешь счастлива и довольна.

Больше сказать нечего. Я неуклюже встаю с колен, тяжелый живот мешает. Она смотрит на меня – ясно, скорее пнет ногой, чем протянет руку. Моя рука уже на ручке двери, мгновение я медлю: вдруг настроение переменится?

– Мой сын…

– Убирайся. Тебя для меня больше не существует. И не смей идти к королю, а то я ему скажу, какая ты шлюха.

Я вышла из комнаты, пошла к себе в спальню.


Мадж Шелтон переодевается перед зеркалом. Повернулась ко мне с веселой улыбкой на молоденьком личике. Увидела мое хмурое лицо, глаза широко раскрылись. Одного взгляда довольно, чтобы понять, какая между нами разница. Возраст, положение, место в семействе Говард. Она – молоденькая девчонка, все на продажу. Я – замужем уже дважды, двое детей в неполных двадцать семь, а теперь еще и семья выгнала. Ничего у меня нет, только муж с маленькой фермой. Был у меня шанс всего в жизни добиться, да я его упустила.