– Я попросил членов семьи собраться, чтобы выяснить, каковы ваши планы, ваше величество, – учтиво начал дядюшка. – Было бы полезно знать наверняка, в положении ли вы и какие у вас сроки.

Анна подняла темные брови, словно в ответ на услышанную грубость:

– Вы меня об этом спрашиваете?

– Я собирался задать вопрос вашей сестре или матери, но, уж если вы тут, лучше спросить вас саму. – Ясно – ему Анна благоговейного трепета не внушает. Он куда более грозным монархам служил – отцу Генриха, не говоря уже о самом Генрихе. Всегда во всеоружии, даже Анне в ее королевском величии дядюшку не запугать.

– В сентябре, – последовал краткий ответ.

– Если опять родится девочка, он будет не на шутку разочарован, – заметил дядюшка. – Он уже и так немало постарался – объявил наследницей Елизавету, а не Марию. Тауэр полон теми, кто отказался присягнуть на верность Елизавете. Скоро к ним присоединятся Томас Мор и Фишер. Если будет мальчик, никто не осмелится возражать.

– Будет мальчик, – уверенно кивнула Анна.

Дядюшка улыбнулся:

– Остается на это надеяться. В последние месяцы вашей беременности королю понадобится женщина. – Он не прервался, хотя Анна нахмурилась, словно желая возразить. – Как всегда. Лучше вам успокоиться и не донимать его бранью.

– Я этого не потерплю, – прозвучал решительный ответ.

– Придется. – Он тоже не желал отступать.

– Он ни на кого не смотрел, пока за мной ухаживал все эти годы. Ни на кого!

Джордж вопросительно взглянул на меня. Я ничего не сказала. Очевидно, я не в счет.

Дядюшка резко хохотнул; я видела, отец еле сдерживает улыбку.

– Ухаживание – дело другое, – объяснил дядюшка. – Ничего, я уже подобрал подходящую особу, из нашего семейства, из Говардов.

Я почувствовала, как покрываюсь потом. Должно быть, страшно побледнела. Джордж уголком рта прошипел:

– Сиди тихо.

– Кого? – Вопрос Анны рубанул воздух.

– Мадж Шелтон.

– А, Мадж! – Я облегченно вздохнула, сердце перестало колотиться, щеки снова порозовели. – Эту девчонку.

– Она его развлечет, но и место свое будет знать, – рассудительно произнес отец, словно ничего не происходит: и что такого, просто очередную племянницу обрекают на греховное прелюбодеяние.

– А ваше влияние останется прежним, – прошипела Анна.

Дядюшка приятно улыбнулся:

– Что правда, то правда. А кого бы ты предложила? Сеймуровскую девку? Если этого не избежать, лучше уж, чтобы она слушалась нас, а не кого-то еще.

– Зависит от того, что вы ей собираетесь приказывать.

– Развлекать короля, пока ты ждешь родов, – учтиво сказал дядюшка. – И не более того.

– Не потерплю признанной королевской любовницы. Нечего ей делать в парадных покоях, никаких богатых украшений и новых платьев. Пусть не вздумает передо мной выставляться.

– Конечно-конечно, все вы, женщины, знаете, как нелегко быть добрыми женами, – кивнул дядюшка.

Анна вскинула на него блестящие черные глаза. Он улыбнулся.

– Она будет развлекать короля, пока ты лежишь в постели, а когда вернешься, исчезнет, – пообещал он. – Устроим ей хорошее замужество, и Генрих о ней даже и не вспомнит: далось без труда, быстро и позабудется.

Анна забарабанила пальцами по столу. Было ясно – она борется с собой.

– Хотелось бы мне вам доверять, дядюшка.

– И мне бы хотелось того же. – Его немножко забавляло ее упрямство. Он повернулся ко мне, я почувствовала знакомый страх – дядюшка обратил на меня внимание. – Мадж Шелтон с тобой в комнате спит?

– Да, дядюшка.

– Объясни ей, что мы решили, расскажи, как вести себя. – Он повернулся к Джорджу. – А твое дело – чтобы король всегда был подле Мадж.

– Да, сэр, – немедленно отозвался брат, будто быть смотрителем королевского гарема – мечта его жизни.

– Отлично. – Дядюшка встал, сигнал всем нам – семейный совет окончен. – Да, еще кое-что.

Мы все послушно ждали, что он скажет, только Анна отвернулась и глядела в окно – там на солнцепеке в парке придворные играли в шары, король, как всегда, окружен всеобщим вниманием.

– Мария, – произнес дядюшка.

Я вздрогнула, услышав свое имя.

– Сдается мне, пора снова выдать ее замуж.

– Хотелось бы устроить помолвку еще до родов сестры, – отозвался отец. – В этом случае не будет осечки даже в случае неудачных дел у Анны.

Они не смотрели на Анну, понятно: если она беременна девочкой, тогда нам нечего выставить на брачный рынок. И на меня не глядели, обсуждали куплю-продажу коровы на рынке, да и только. Разговаривали друг с другом, как два купца, затеявшие выгодное дельце.

– Хорошо, – согласился дядюшка, – я поговорю с секретарем Кромвелем, пора ей уже снова замуж.


Я ушла от Анны и Джорджа, бросилась к королевским покоям. В приемном зале Уильяма не было, и я не рискнула искать его в маленькой комнате, где он спал. Мне попался на глаза юноша с лютней, музыкант сэра Фрэнсиса Уэстона. Как его зовут, кажется, Марк Смитон?

– Не видели сэра Уильяма Стаффорда?

– Видел, леди Кэри, – вежливо поклонился он. – Он все еще играет в шары.

Я кивнула и вышла в парадный зал. Оглянулась: он меня не видит, – юркнула в боковую дверцу, а оттуда на широкую террасу, вниз по ступеням в сад. Уильям подбирал мячи, партия только что кончилась. Он повернулся, заметил меня, улыбнулся. Остальные игроки замахали мне, приглашая в игру.

– Хорошо, – кивнула я. – А какая ставка?

– По шиллингу за кон, – сказал Уильям. – Вы попали к отчаянным игрокам, леди Кэри.

Я открыла кошелечек, нащупала там шиллинг. Взяла мяч, толкнула, он покатился по траве. Даже близко не попал. Шагнула в сторону, уступая место следующему игроку. Уильям очутился прямо рядом со мной.

– Что случилось? – спросил он тихо.

– Ничего особенного, просто мне надо с тобой побыть наедине, и чем скорее, тем лучше.

– Я бы тоже не отказался. – В голосе смешок. – Не знал только, что ты такая бесстыжая.

– Да я не о том, – возмущенно отмахнулась я, огляделась – вдруг кто заметил, как я покраснела. До чего же хочется его коснуться. Так трудно стоять рядом и не протянуть руки. Я шагнула в сторону, будто хотела получше увидеть, куда катится мяч.

Партия еще не кончилась, а я уже проиграла. Уильям постарался побыстрее выйти из игры. Наши шиллинги остались на кону – их получит победитель, а мы сделали вид, что прогуливаемся, воздухом дышим на тропинке вдоль реки. Окна дворца выходят в эту сторону, поэтому я не осмеливаюсь взять его под руку. Идем рядом, как вежливые незнакомцы. Только когда добрались до пристани, он взял меня под локоток, вроде бы хотел поддержать, да так и не отпустил мою руку. От этого незамысловатого прикосновения меня всю теплом пронизало.

– Что случилось?

– Дядя. Решил выдать меня замуж.

Его лицо сразу потемнело.

– Так скоро? Уже подобрали мужа?

– Нет, пока только обсуждают возможности.

– Нам надо подготовиться, они скоро кого-нибудь найдут. Тогда мы во всем признаемся и постараемся внаглую выкрутиться.

– Да. – Я замолчала на минуту, взглянула на Уильяма, потом обратно на реку. – Он меня пугает. Когда он сказал, что пора выдать меня замуж, мне вдруг показалось, я сделаю то, что мне велят. Понимаешь, ему все повинуются. Даже Анна.

– Не гляди на меня так, любовь моя, а то я тебя поцелую на глазах у всего двора. Клянусь тебе, ты принадлежишь мне. Никому не позволю тебя отнять. Ты моя, а я твой. И все тут.

– Они отняли Генриха Перси у Анны. А они были женаты – не меньше, чем мы.

– Он был тогда сопливым мальчишкой. Никому не позволю встать между мной и тобой. – Он помолчал. – Но цена будет дорогая. Заступится за тебя Анна? Если она на нашей стороне, все получится.

– Ее такие новости не обрадуют. – Кому, как не мне, знать, какая эгоистка моя дорогая сестрица. – Но и вреда ей от этого нет никакого.

– Тогда давай ждать до последнего, а затем признаваться. А пока пора пустить в дело весь наш шарм.

Я рассмеялась, теперь ему понадобились мои придворные умения – я уж знаю, как пустить в дело шарм.

– Короля очаровывать?

– Нет, друг друга. Мне ни до кого в целом свете дела нет, кроме одной особы.

– Меня, – с тихой радостью угадала я. – А мне ни до кого дела нет, кроме тебя.


Мы провели ночь вместе в комнатке в маленькой гостинице. Стоило мне проснуться и повернуться к нему, он уже был рядом со мной. Мы засыпали друг у друга в объятиях, словно даже во сне не в силах расстаться ни на мгновение. Я проснулась утром, почувствовала всю тяжесть его тела. Он был во мне, и стоило мне шевельнуться, как в нем снова вспыхнуло желание. Я закрыла глаза и в полудреме позволила ему вновь наслаждаться моим телом, покуда сквозь занавески не пробилось утреннее солнце, не послышались шум и крики гостиничного двора, ясное предупреждение – пора возвращаться во дворец.

Он привез меня обратно на крошечном ялике, высадил на пристани, а сам поплыл дальше по течению, чтобы пристать там и возвратиться на полчаса позже. Я надеялась проскользнуть незамеченной в боковую дверь, добраться до спальни и даже попасть вовремя на утреннюю мессу. Но прямо у моей двери меня поджидал неизвестно откуда вынырнувший Джордж.

– Благодарение Богу, ты вернулась, еще час-другой, и всем было бы известно.

– Что такое? – быстро переспросила я.

– Анна не может подняться с постели. – Лицо мрачнее тучи.

– Я иду к ней! – Я помчалась по коридору, стукнула в дверь комнаты Анны, всунула голову внутрь. Она совершенно одна, в огромной роскошной спальне, лежит в постели, бледная, изнуренная.

– А, ты, – противным голосом сказала сестра. – Ну входи, чего уж там.

Я шагнула в комнату, брат за мной, плотно закрыл дверь.

– В чем дело?

– Кровотечение. И боль дикая, как при родах. Наверное, потеряю ребенка.

В ее словах такой ужас, мне просто не выдержать. Я знала, как выгляжу: волосы растрепаны, запах Уильяма все еще на коже; невыносимая разница – ночь, полная любви, и этот надвигающийся кошмар. Я повернулась к Джорджу: