– Немного хлеба, – попросил он. – Две кружки эля. Фрукты для дамы, если найдутся. Сварите пару яиц, может быть, еще чуть-чуть ветчины или сыра – словом, чего-нибудь вкусненького.

– Я только что посадил в печь первую порцию хлеба, – проворчал пекарь. – Сам еще не завтракал. Где уж бегать за ветчиной для господ.

Блеснула, звякнула серебряная монета, и мигом все изменилось.

– У меня в кладовой найдется превосходная ветчина и кусок сыра, только что из деревни, мой кузен сам делал. Сейчас встанет жена и нальет вам по кружечке эля. Она отлично варит пиво, вкусней во всем Лондоне не найти.

– Благодарю вас, – вежливо ответил Уильям и подмигнул мне. Уселся рядом, рука удобно покоится у меня на талии.

– Только что поженились? – спросил пекарь, вынимая хлеб из печи.

– Да, – ответила я.

– Совет да любовь, – произнес он с сомнением, выкладывая хлеб на деревянный прилавок.

– Аминь! – спокойно сказал Уильям. Притянул меня к себе, поцеловал в губы, шепнул на ухо: – Я буду любить тебя вечно.

Уильям проводил меня до калитки, ведущей в Тауэр, сам он собирался нанять лодочника и спуститься по реке через шлюзовые ворота. Мадж Шелтон уже успела вернуться, но была так поглощена своими делами – она поспешно переодевалась и причесывалась, – что даже не спросила, куда я так рано выходила. По-видимому, добрая половина двора проснулась сегодня утром в чужих постелях. Успех Анны, возлюбленной, ставшей женой, вскружил голову каждой незамужней девчонке в королевстве.

Я ополоснула руки и лицо, сменила платье, чтобы идти с Анной и остальными дамами к заутрене. В первый день после коронации Анна оделась роскошно – темное платье и чепец расшиты драгоценными камнями, длинная нитка жемчуга дважды обвивает шею, как всегда, золотая подвеска с буквой «Б» – Болейн, в руках – молитвенник в золотом переплете. Кивнула мне, я присела в глубоком реверансе. Следую за подолом ее платья, будто это большая честь для меня.

После мессы и завтрака с королем Анна занялась преобразованием своего двора. Многие из слуг королевы Екатерины без труда перенесли свою преданность на Анну. Как и все мы, следуют за восходящей звездой, а не за потерпевшей неудачу королевой. Я заметила в списке имя Сеймур.

– Собираешься сделать эту девчонку Сеймур придворной дамой? – полюбопытствовала я.

– Которую? – лениво поинтересовался Джордж, придвигая к себе список. – Агнесса, говорят, известная шлюха.

– Джейн, – ответила Анна. – У меня будут тетя Елизавета и кузина Мария. Достаточно Говардов, чтобы перевесить влияние одной-единственной Сеймур.

– Кто просил за нее? – осведомился Джордж.

– Все непрерывно просят, – устало ответила Анна. – Думаю, одна-две дамы из других семей будут кстати, не могут же Говарды получить все.

– А почему бы и нет? – рассмеялся Джордж.

Анна отодвинула свой стул от стола, положила руку на живот, тяжело вздохнула.

– Устала? – встревожился Джордж.

– Живот схватило. – Она взглянула на меня. – Это не страшно? Короткие приступы боли. Это не имеет значения?

– Помню сильные боли с Екатериной, а роды были легкие и в срок.

– Ты хочешь сказать, будет девочка? – забеспокоился Джордж.

Как же они похожи! Длинные болейновские носы, вытянутые лица, горящие глаза. Те же черты я всю жизнь вижу в зеркале, только теперь у меня исчезло это алчное выражение лица.

– Успокойся, Джордж. Почему бы ей не родить сыночка? А вот волноваться действительно вредно.

– С тем же успехом ты можешь сказать, что дышать вредно, – огрызнулась Анна. – Легко ли носить в животе все будущее Англии. Помнишь, у королевы выкидыш за выкидышем случался.

– Потому что она не была королю настоящей женой, – успокоил Джордж. – Их брак не был законным. А тебе Бог пошлет сына.

Она вытянула руки, Джордж крепко сжал их. Смотрю на брата с сестрой и понимаю – отчаянного честолюбия не убавилось, столько же, не меньше, чем когда они были детьми мелкого дворянина в самом начале карьеры. Слава богу, мне уже это безразлично.

Помолчала минуту, потом решилась:

– Джордж, я слышала сплетни, которые не делают тебе чести.

Он ответил веселой, озорной улыбкой.

– Это серьезно.

– От кого ты слышала?

– При дворе ходят слухи, что сэр Фрэнсис Уэстон связался с плохой компанией, и ты вместе с ним.

Он быстро взглянул на Анну – что она знает?

Сестра с интересом ждет продолжения. Совершенно ясно, она ничего не подозревает.

– Сэр Фрэнсис – верный друг.

– Королева говорит! – Джордж явно хочет свести разговор к шутке.

– Она и половины не знает, в отличие от тебя.

Анна встревожилась:

– Я должна быть безупречна. А то у кого-нибудь будет повод нашептывать королю про меня гадости.

Джордж погладил ее по руке:

– Тебе не о чем беспокоиться. Парочка ночных кутежей, где все слишком много выпили, шлюхи, карточные проигрыши. Клянусь, я тебя не опозорю.

– Есть кое-что еще, – рубанула я напрямик. – Говорят, сэр Фрэнсис – любовник Джорджа.

Ее глаза расширились от ужаса.

– Джордж, нет!

– Конечно нет. – Он нежно сжал ее руку.

Анна повернулась ко мне, взгляд – ледяной.

– Не смей больше являться ко мне со своими грязными историями. Ты хуже Джейн Паркер.

– Остерегись, – предупредила я брата. – Любая грязь, брошенная в тебя, заденет нас всех.

– Да нет никакой грязи!

Отвечает мне, а глаз не сводит с Анны.

– Ты уверен? – спрашивает она.

– Ничего нет! – повторяет Джордж.

Мы оставили ее отдыхать и отправились на поиски короля и остальных придворных – они метали кольца в цель.

– Кто тебе сказал? – спросил брат.

– Уильям, – не стала скрывать я. – Он не хотел разносить сплетни, просто знал: я беспокоюсь о тебе.

Джордж беспечно рассмеялся, но в голосе напряжение.

– Я люблю Фрэнсиса, – признался он. – Это самый замечательный человек на свете. Еще не родился мужчина отважнее, нежнее, достойнее. Я жажду его, и тут ничего не поделаешь.

– Ты любишь его как женщину? – спросила смущенно.

– Как мужчину, – поправил меня брат. – Гораздо более пылко, чем можно любить женщину.

– Джордж, это смертный грех, твое сердце будет разбито. Это гибельный путь. А если дядя узнает…

– Если узнают, мне конец.

– Брось его!

Брат повернулся ко мне с кривой улыбкой:

– Можешь бросить Уильяма Стаффорда?

– Это совсем другое дело! Ничего общего. Уильям любит меня честно и искренне, и я люблю его. А это…

– Ты тоже не без греха, просто тебе повезло, – горько уронил брат. – Какое счастье – любить того, кто может ответить на твою любовь. А я просто люблю, люблю, люблю. Остается только ждать, пока моя страсть не перегорит.

– Думаешь, перегорит?

– Непременно. Все, чего добиваюсь, вскоре обращается в пепел. Почему на этот раз должно быть по-иному?

– Ох, Джордж! – Я положила ладонь на его руку. – Бедный мой братик.

Опять этот голодный болейновский взгляд.

– Тебя ждет гибель.

– Может, и так, – ответил он беспечно. – Но Анна спасет меня. Анна и мой племянник – будущий король.

Лето 1533 года

Анна не отпустила меня в Хевер на лето, хотя роды ожидались только в августе. Поездка по Англии от одной усадьбы до другой в этом году не состоялась, все планы изменились. Разочарование было горьким, я с трудом выносила присутствие сестры. Но мне приходилось каждый день сидеть рядом с ней, слушать бесконечные рассуждения о том, каким великим королем станет ее сын. Каждый должен был нанести Анне визит, каждому полагалось ей поклониться. Ничто не имело значения – только Анна и ее живот. Она стала средоточием всей придворной жизни – и ничего не могла решить. В этой неразберихе никто не знал, что делать, тем более куда ехать. Генрих с трудом расставался с ней, даже ради охоты.

В начале июля Джордж и дядюшка отправились с миссией к королю Франции – сообщить, что наследник английского престола скоро появится на свет. Пора заручиться поддержкой французов на случай, если испанский император захочет выступить против Англии в ответ на недавнее оскорбление, нанесенное его тетке. Они пытаются добиться встречи с папой – отношения Рима с Англией должны сойти с мертвой точки. А я снова прошу Анну обойтись без меня до родов.

– Я хочу в Хевер. Ужасно соскучилась по детям.

Анна качает головой.

Она лежит на кушетке, поставленной в эркере, все окна открыты настежь, с реки дует свежий ветерок, но она вся в поту. Платье туго зашнуровано, корсаж неудобно сдавливает разбухшую грудь. Спина ноет даже на подушке, расшитой жемчугом.

– Нет, – говорит она коротко.

Понимает, что я собираюсь спорить, и раздраженно просит:

– Прекрати! Если уж я не могу попросить как сестра, то прикажу как королева. Разве ты сама не хочешь побыть со мной? Я же тебя навещала.

– Ты увела моего любовника, пока я рожала ему сына.

– Мне велели. Ты на моем месте сделала бы то же самое. Мария, я без тебя не обойдусь. Как можно убегать, когда ты нужна?

– Зачем я тебе?

Румянец исчез, она бледна как мел.

– Что, если роды убьют меня? Вдруг что-нибудь пойдет не так и я умру?

– Анна…

– Нечего меня жалеть. Зачем мне твое сочувствие? Просто будь здесь и защити меня.

– О чем ты?

– Если они смогут извлечь ребенка, убив меня, я и пенса не дам за свою жизнь, – говорит она с горечью. – Принц Уэльский важнее королевы. Королева всегда найдется, а принцы нынче редки.

– Но как я смогу их остановить? – слабо протестую я.

– Знаю, от тебя толку мало, но ты же сумеешь позвать Джорджа, а он скажет королю, и меня спасут.

Ее безрадостный взгляд на жизнь заставляет меня замолчать. Но, вспомнив о собственных детях, я ставлю условие:

– Ребенок родится, с тобой все будет в порядке, а я уеду в Хевер.

– Когда ребенок родится, можешь идти к черту.