Линда Миллер - Эмма и незнакомец

Он поднял руки к ее груди и ласкал, терзая соски большими пальцами.

— В тебе сейчас уже ребенок, — сказал он, наклоняясь вперед, чтобы прочертить поцелуями ее ключицу, когда Эмма сдалась и позволила бедрам двигаться в собственном ритме. — И как только ты родишь этого, я вложу в тебя следующего, Эмма. А потом еще одного. Я буду брать тебя утром, днем и ночью…

— О-о-о, — беспомощно простонала Эмма, когда он прервал свою речь, закрыв рот одним из ее сосков. Он был глубоко внутри нее и такой же твердый и требовательный, как раньше. Он нежно покусывал ее тело, и оно пришло в неистовство.

Прикрытыми затуманенными глазами она наблюдала, как наслаждение пронзило Стивена, сильное тело выгнулось под ней, и он издал тихий протяжный стон.

Эмма встала и стала одеваться. Стивен первым закончил одеваться и начал застегивать пуговицы на платье Эммы.

— Ты правда считаешь, что там ребенок? — шепнула она.

— Да, — ответил он, поворачивая ее к себе лицом.

Он освободил волосы из спутавшейся косы и нежно расчесал пальцами. Она прижалась лбом к его плечу, обхватив егр руками за талию. — «О, Стивен, не оставляй меня. Никогда!» — молила она.

Когда они оба успокоились, он вывел ее из летнего домика в шумный летний вечер. Эмма удивилась, как незаметно пробежал день.

Они вошли в дом через заднюю дверь и поднялись по черной лестнице на второй этаж и, когда они добрались до своей комнаты, Эмма испытала облегчение, Она боялась, что наткнется на кого-нибудь — любой, кто увидел бы их, понял бы, чем они занимались.

— Есть хочешь? — спросил Стивен, когда она расчесывала волосы перед зеркалом.

Эмма подумала и кивнула, заплетая косу и закалывая ее корону на макушке.

— Но я не хочу со всеми, — сказала она.

Стивен понимающе кивнул. Она как раз опускалась в ванну с горячей ароматизированной водой, когда снова услышала его голос. Она не смогла сдержать улыбки, услышав, что Стивен напевает.

Он просунул голову в дверь ванной комнаты, и его глаза расширились, когда он увидел, что она смывает следы их любовных ласк, — Я… принес тебе ужин, — смущенно сказал он. Эмма сонно улыбнулась, потянулась и зевнула. Стивен тихо выругался.

— Не делай так, — предупредил он.

Эмма снова опустилась в воду, слишком расслабленная, чтобы двигаться, хотя и была голодна. Ее глаза закрылись в истоме, но резко распахнулись, когда она почувствовала, как рука Стивена касается ее груди.

Он широко улыбнулся и, достав из небольшой чаши ягоду клубники, провел ею по губам Эммы, прежде чем опустить ей в рот.

— У-гм, — с восхищением сказала она.

Стивен дал ей еще ягоду, потом отставил чашу. Эмма стала подниматься из воды, но он прижал сильной рукой ее бедро и не дал подняться. Он положил спелую ягоду на ее грудь и наклонился, чтобы подхватить ее губами.

Сильнейшее наслаждение пронзило существо Эммы, — губы захватывали не только ягоду, но и сосок. Он наслаждался и тем, и другим.

Эмма потрясенно рассмеялась при виде лукавой улыбки на его лице.

— Не говори, что снова будешь заниматься любовью со мной, — запротестовала она, когда он поднял ее из воды и начал вытирать.

— Ладно, — ответил он, все еще широко улыбаясь. — Я не буду тебе говорить.

Он поднял ее и отнес на постель, нежно опустив на шелковое покрывало. Он ласкал глазами ее молочно-белое тело, пока раздевался и ложился на нее.

Эмма вытянулась, хотя здравый смысл подсказывал ей свернуться клубочком. Стивен поймал ее руки над головой и легко поцеловал между грудями. Она всхлипнула и широко расставила ноги, чтобы принять его, хотя была уверена, что не сможет больше ничего ему дать.

— На этот раз никаких ожиданий, — пообещал он, потом провел языком вокруг соска, отчего тот восстал, готовый доставить ему удовольствие.

Она приняла Стивена, не ожидая, что будет возбуждена, уверенная, что ее тело отдало все, что могло. Но вскоре ее бедра извивались, а Стивен поцелуями заглушал восклицания и мольбы.

Когда все было кончено и они пришли в себя, то сели, скрестив ноги, в середине кровати напротив друг друга и ели из одной тарелки. Потом лежали под покрывалом — голова Эммы покоилась на плече Стивена, — и он вслух читал книгу сонетов.

Эмма заснула, и ей снилось, что они со Стивеном старые и из сада до них доносится счастливый смех их внуков.

Несмотря на эпидемию; зал суда был переполнен и настроение было гнетущее. Эмма с чопорным видом сидела рядом с Сайрусом. Нераскрытый веер с ручкой из слоновой кости она зажала в одной руке, всматриваясь в лица присяжных. У всех двенадцати мужчин лица были непроницаемы.

Эмма перевела взгляд на Стивена, сидевшего прямо перед ней за столом с Гарриком Райтом. Почувствовав ее взгляд, Стивен оглянулся на нее и, к ее полному изумлению, подмигнул ей.

Она поджала губы, удивляясь, что он может относиться к такому серьезному делу столь легкомысленно. Он передразнил строгое выражение ее лица, потом снова повернулся к присяжным.

Флаг штата Луизиана стоял за массивным столом судьи вместе со звездно-полосатым флагом. На столе для его чести стоял кувшин с водой и стакан. При взгляде на воду во рту Эммы пересохло.

В зал вошел и встал у стола судебный пристав.

— Председательствует почетный судья Биман, — громко провозгласил он, с ответственностью относясь к своим обязанностям. — Всем встать.

Эмма почувствовала дурноту, пока стояла со всеми, и на миг покачнулась. Сайрус быстро подхватил ее под руку и поддержал с удивительной силой.

Судья Биман, большой лысеющий мужчина с бахромой рыжих волос на макушке и раздраженными голубыми глазами, занял свое место и опустил молоток.

— С тобой все в порядке? — спросил Сайрус, наклоняясь близко к Эмме и говоря ей в ухо.

Эмма кивнула, хотя это было неправдой, и сосредоточилась на происходящем, которое определит ее будущее, так же как и Стивена. В горячем спертом воздухе пахло потными телами, прижатыми друг к другу, над головой прокурора громко жужжала муха, он тщетно отмахивался от нее одной рукой.

Первым свидетелем был мужчина, который в ночь убийства Мэри Макколл был на балу. Он был одним из длинной череды свидетельствующих о том, что о враждебных отношениях мисс Макколл и мистера Стивена Фэрфакса знало полгорода.

Гаррик не подверг перекрестному допросу ни одного из свидетелей, что, на взгляд Эммы, было большим упущением — но ее мнения, конечно, никто не спрашивал.

В зале становилось все жарче, запахи и звуки становились для нее все невыносимее; лихорадочные движения веера не приносили облегчения. Вдруг вокруг нее все потемнело, и Эмма в панике вскочила на ноги, пытаясь выбежать на свежий воздух.

Странно, что она еще все ясно слышала, хотя ничего не видела. Среди зрителей поднялся шум, потом скрип стульев по вощеному деревянному полу.

— Эмма.

Она услышала, как Стивен произносил ее имя, и пыталась пробиться к нему сквозь поглотившую ее тьму. Ужасный острый запах аммония заставил ее в тревоге и изумлении распахнуть глаза.

Стивен сверху улыбался ей и, передав флакон с нюхательной солью женщине, находившейся рядом, нежно отвел медные пряди от ее лица.

Она ужаснулась, обнаружив, что лежит ничком в проходе, сознавая, что устроила сцену, которую члены жюри, возможно, могут посчитать спланированной заранее. Она попыталась извиниться, но Стивен приложил пальцы к ее губам и покачал головой, потом помог ей встать.

Сайрус сразу же оказался рядом с ней, поддерживая ее.

— Я присмотрю, чтобы она благополучно добралась до дома, — тихо успокоил он Стивена.

Эмма запротестовала, не Стивен покачал головой, и Сайрус твердо повел ее по проходу к двери. Эмма чувствовала на себе любопытные взгляды и гордо вздернула подбородок.

Несмотря на всю ее яростную гордость, она бы не прошла по коридору и не спустилась по мраморным ступеням, если бы не Сайрус.

По его сигналу один из экипажей Фэрхевена подкатил к обочине. Сайрус бережно подсадил Эмму.

— Как только приедешь домой, — мягко велел он, — ложись и положи себе что-нибудь под ноги.

Эмма на миг сжала его руку, радуясь, что Сайрус намерен остаться и поддерживать мужа.

— Завтра я приеду, — сказала она, отчаянно желая верить своим словам.

Сайрус кивнул, и она увидела сочувствие на его лице. Он поговорил с кучером, и экипаж тронулся.

Эмма сидела, вцепившись в края кожаного сиденья, и молилась, чтобы тяжело не заболеть. В животе все переворачивалось, в голове шумело, и кромешная мгла, поглотившая ее раньше, снова собиралась накрыть ее.

Когда они добрались до Фэрхевена, Джубал выбежала навстречу.

— Я знала, что вам не следовало ехать на этот суд, — суетилась Джубал. — Я пыталась сказать об этом мистеру Стивену. Вы носите ребенка, вам нельзя шататься по всему приходу…

Эмма улыбнулась бы, если бы ее мужа не обвиняли в убийстве, которого он не совершал. А так она просто позволила Джубал болтать.

Она в нижнем белье легла в постель, под ноги положили подушки, на голову холодный компресс. Незаметно она уснула.

Внезапно она открыла глаза и увидела, что в ногах кровати стоит Макон, разглядывая ее с широкой ухмылкой, двумя пальцами держа палец на ее ноге.

Потрясенная, она отодвинулась к спинке кровати, словно ища защиты. Кольт Стивена лежал в ящике тумбочки на его стороне кровати.

— Что ты здесь делаешь? — сердито проговорила она.

Макон обвел глазами ее роскошную фигуру, помятое во сне белье из тончайшего батиста и улыбнулся.

— Можно сказать, что я пришел восхититься добычей. Эмма, дорогая, все скоро кончится. Дела Стивена плохи. Ты подаришь мне прекрасных рыжеволосых сыновей. Конечно, я не смогу держать тебя здесь, в Фэрхевене — это было бы неприлично. Нам придется найти для тебя дом в городе.

Эмма пыталась прикрыть одной рукой грудь, придвигаясь все ближе к краю кровати.