— Я произвел выстрел, который оборвал жизнь Дирка, — прервал молчание Стивен, откинув на миг голову и взглянув на звездное небо. — По крайней мере, косвенно.

Эмма смотрела на него умоляющими глазами.

Стивен вздохнул и снова посмотрел ей в глаза, потом нежно положил руку на плечо.

— В семье Фэрфаксов преобладают незаконные сыновья, — сказал он, но в его словах не было ничего успокаивающего для Эммы — Макону было всего шестнадцать, когда он стал отцом Дирка рт одной, нежной леди своего круга. Девушка умерла при родах, и ее семья привезла младенца в Фэрхевен, ясно дав понять, что Дирк попадет в сиротский приют, если родные Макона откажутся от него.

Макон был еще сам ребенком, и он не возражал, чтобы Дирка отправили в приют. Мой отец согласился, но дед, Сайрус, не хотел и слышать о том, чтобы Фэрфакса лишили родного дома. Он настоял, чтобы ребенка воспитывали в Фэрхевене, а его слово было законом. И до сих пор так.

Как бы то ни было, Дирк вырос полноправным членом семьи. К тому времени, когда после смерти отца появился я, он и Макон были очень близки. И Дирк влюбился в молодую женщину по имени. Мэри Макколл.

Стивен замолчал и снова посмотрел на небо. Казалось, он черпал мужество от покрытого звездами неба.

— Как выяснилось, Мэри воспылала ко мне любовью. В то время я ухаживал за кем-то другим и не обращал на нее большого внимания. Я просто считал ее кокеткой, как и многих девушек ее возраста.

Эмму заинтересовало, за кем тогда «ухаживал» Стивен. Ей хотелось знать ее имя и любил ли ее Стивен, но она сохраняла спокойствие. Для этих вопросов придет время позже.

Он вздохнул и потер глаза пальцами. Даже в полумраке Эмма видела, что ему нужно сменить повязку.

— Но Мэри оказалась хуже, чем мы думали. Она наплела Дирку небылиц, что мы с ней тайна встречались, что были близки, что строим планы вместе убежать. Меня не очень-то привечали в Фэрхевене, а рассказы Мэри создали нестерпимую ситуацию.

Слушая, Эмма чувствовала жалость к Стивену и почему-то к Мэри. Зная, что значит любить его, она представила, как была бы обижена, брось он ее. Она накрыла рукой его руку, все еще лежавшую на ее плече, и подбодрила на продолжение рассказа кивком головы.

— Дирк ужасно злился, где бы мы ни встречались, дома или в городе, он или вызывающе смотрел на меня, или пытался затеять драку. Я не обращал внимания, сколько мог.

Наконец его злоба заполнила всю мою жизнь.

Я мог бы уехать, но в Новом Орлеане мой дом. Кроме того, я любил Фэрхевен, любил деда. — Он замолчал и потер небритый подбородок. Эмма увидела страдание в его глазах.

— Однажды вечером в клубе Дирк вызвал меня на дуэль. Я мог бы отказаться, конечно, но не смог заставить себя сделать это. Мы согласовали время и место встречи. Рано утром следующего дня мы оба появились с секундантами. Он принес дуэльные пистолеты деда.

Пока я воевал, Дирк учился в Англии. Я понимал, что в настоящей дуэли у него нет шанса, и хотя мы, несомненно, не были близки, мне не хотелось убивать его. — Стивен вздохнул. — Мы сделали все, что положено, и по лицу Дирка было видно, что больше всего ему хотелось бы убить меня. Я позволил ему выстрелить первым, но он промазал, пуля улетела на шесть метров в сторону, как я и думал. Он был как безумный — выкрикивал проклятья и подзадоривал меня выстрелить в него.

Мне было наплевать на мою честь, но я понимал, что он будет ненавидеть меня еще больше, если я заставлю его уйти побежденным, поэтому я выстрелил.

Лицо Эммы напряглось, и Стивен, подхватив ладонью ее подбородок, отрицательно покачал головой, — Я не убивал его, не тогда. Я попал ему в левую руку как раз над локтем — я посчитал, что это нанесет ему наименьший урон.

Эмма нервно провела кончиком языка по губам.

— Что случилось потом?

— Там был врач, который подошел осмотреть Дирка. Я ушел со своим секундантом. Дирк изрыгал оскорбления, пока я слышал.

— Он умер?

Стивен тяжело вздохнул и покачал головой.

— Не тогда. Но началось заражении, и в результате руку пришлось ампутировать до самого плеча. Если Дирк ненавидел меня раньше то теперь он жаждал выпустить мне кишки.

Он как-то сказал мне, что было бы милосерднее, если бы я убил его «на тюле чести», как он выразился. — Лицо Стивена выражало глубокое презрение. — Он стал еще больше пить, а потом пристрастился к опиуму. К этому времени Мэри перестала с ним здороваться. Однажды вечером после шумной ссоры с Сайрусом он пошел в оперу, встал в середине зала и выстрелил себе в голову тридцать восьмым.

Эмма вскочила и нежно обняла Стивена.

— Бог мой, — прошептала она.

Он на миг прислонился лбом к ее лбу, прерывисто дыша с закрытыми глазами:

— Макон смотрел на меня, как на чужака, хотя я был сыном его отца от любовницы. Смерть Дирка стала еще одной причиной для его ненависти.

Эмма нежно поцеловала его в губы и продолжала крепко обнимать.

— А Мэри?

Стивен неровно вздохнул и слегка задрожал в объятиях Эммы, когда холодный ветер налетел с ручья.

— Она решила сделать мне предложение, раз Дирк больше не стоял на дороге. Она подошла ко мне на балу через несколько месяцев и попросила жениться на ней.

Мне не хотелось ставить ее в неловкое положение, поэтому я как можно мягче сказал, что ей придется поискать мужа в другом месте.

Она пришла в ярость, и произошла сцена. Она кричала, что мне придется жениться на ней, потому что я скомпрометировал ее. Как я говорил тебе, я никогда не касался ее, кроме редких танцев. Я решил, что она беременна от Дирка, и мне было жаль ее. — Он провел рукой по волосам. — В конце концов, если бы я не вернулся после войны в Фэрхевен, ничего бы не случилось. Возможно, они с Дирком поженились бы и имели бы кучу детей.

Я хотел защитить ее от скандала, поэтому извинился перед хозяйкой и предложил Мэри отвезти ее домой.

Она была безумно рада, решив, что я собираюсь сдаться и надеть кольцо на ее палец. Вместо этого по дороге домой в карете я сказал ей, что не могу жениться на ней, потому что не люблю ее. Я предложил позаботиться о ней и ребенке, если это ребенок моего племянника.

Она расплакалась и сказала, что ее жизнь погублена и никакой приличный человек не захочет ее.

Я не знал, как успокоить ее, потому что не мог дать ей то, чего она действительно хотела, поэтому оставил ее у отцовского дома и поехал в клуб играть в карты и немного выпить.

На следующий день Мэри нашли задушенной в своей комнате. По общему мнению, убил ее я, чтобы она не рассказала, что она ждет ребенка от меня. Я уехал из Нового Орлеана за пять минут до того, как меня должны были арестовать.

— Наверное, кто-нибудь поверил тебе — твой дед, например, твои друзья.

— Выяснилось, что у меня меньше друзей, чем я думал, — ответил Стивен, проводя губами по лбу Эммы. — Хотя Сайрус в десять раз важнее Макона и меня вместе взятых, он не смог противостоять обществу Орлеана.

Эмма верила рассказу Стивена, хотя и не могла сказать, поверила ли из-за того, что услышала правду, или от того, что беззаветно любила его.

— Я хочу вернуться с тобой, Стивен, — сказала она. — Я буду рядом с тобой, что бы ни случилось. К ее удивлению и обиде Стивен покачал головой.

— Нет. Мы поедем в Витнивилл, не в Луизиану. Пока я не восстановил свое доброе имя, мне нечего предложить тебе. Кроме того, если меня осудят, я не смогу защитить тебя от Макона.

По спине Эммы пробежал холодок, ведь Стивена могли повесить, так же как и оправдать, а его врагом был Макон — решительный, склонный к мести человек.

— Если ты не возьмешь меня, — сказала она, — я поеду за тобой в Новый Орлеан. А если не веришь мне, подожди и увидишь. Я не останусь, Стивен.

На щеках у Стивена стали видны желваки от сдерживаемого гнева — он понимал, что Эмма сделает, как говорит.

— Хорошо, пойдем на компромисс. Мы поженимся, когда доберемся до Спокана. Это даст тебе защиту от Макона, но запомни, Эмма, — если они повесят меня, не дожидайся похорон. Макон не обманывал — как только меня не станет, он потащит тебя в постель, хочешь ты этого или нет.

У Эммы болела душа. Впервые в жизни она полюбила по-настоящему. А ее брак может продлиться не дольше, чем судебный процесс. Глаза наполнились слезами. Она обняла Стивена еще крепче и посмотрела ему в лицо.

— Не будет никаких похорон, мистер Фэрфакс, — сердито сказала она. — По крайней мере, лет сорок или пятьдесят.

Он поцеловал ее в лоб.

— Обещай мне, что уедешь из Нового Орлеана в тот же день, когда приговор будет против меня. Я должен знать, что ты даже не вернешься в Фэрхевен за своими вещами, Эмма. Даешь слово?

Она, хотя и неохотно, кивнула.

— Мы победим, — убежденно сказала она, — Я всем рискую ради этого, — ответил Стивен.

Он страстно поцеловал Эмму, и ей захотелось, чтобы он занялся с ней любовью прямо сейчас. Ей было необходимо слиться с ним, утонуть в своей страсти, чтобы не думать о скорой разлуке, возможно, навсегда. Она стала расстегивать его порванную, грязную рубашку. Глаза Стивена заблестели при лунном свете. Он притворился, что шокирован.

— Мисс Эмма!

Она распахнула его рубашку и положила ладони на твердую, покрытую мягкими волосами грудь.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, Стивен. Я хочу, чтобы во мне рос твой ребенок.

Он застонал и на миг закрыл глаза, когда она нашла и стала нежно ласкать соски подушечками больших пальцев.

— Эмма, я ехал три дня…

Она коснулась кончиком языка напряженного коричневого соска, чувствуя пыль, пот и вкус кожи Стивена. Для нее он был восхитительным.

— Люби меня, — снова попросила она. — Прямо здесь и сейчас.

Глаза Стивена, казалось, запылали, когда он посмотрел на нее. Ручей за ним мерцал и блестел в свете луны и звезд, словно широкая лента, к которой прикоснулся волшебник. Он вытащил блузку из юбки и начал расстегивать пуговицы. Подняв вверх лифчик, обнажил ее грудь.