Эмма тихо охнула, когда он взял шелковистый конец косы и провел по каждой груди. Она закинула руки за голову и, сорвав маргаритки, положила их перед ним, как добычу викингов.

Он ласкал сосок пальцами, пока Эмма, очень хорошо помня полученное наслаждение, беззвучным шепотом не попросила Стивена взять его в рот. Он сделал это жадно, страстно, а его рука под ее плечами скользнула вниз и приподняла ее бедра.

Он неторопливо провел губами к другой груди, которую ласкал до тех пор, пока голова Эммы не заметалась из стороны в сторону. Когда ее руки вцепились в него, тщетно пытаясь притянуть его к себе, заставить его полностью лечь на нее, он поцелуями прокладывал бархатную чувственную дорожку через ее живот. Потом он подвинулся и оказался между ее ногами.

Эмма чувствовала его руки на внутренней поверхности бедер, которые гладили, успокаивали и возбуждали ее. Казалось, что сердце колотится у нее в горле, языке, даже в губах.

— Стивен, — взмолилась она, но это ничего не значило, потому что она не понимала, о чем просит.

Он коснулся влажного холмика спутанного шелка и его палец проник сквозь него, чтобы провести чувственный круг вокруг маленького твердого выступа, который трепетал под его пальцем. Эмма тихо вскрикнула и посмотрела в небо, теряясь в его нежной голубизне.

— Пожалуйста…

Казалось, что не подействуют никакие мольбы, потому что сквозь дымку лазурного неба за маргаритками она увидела, как Стивен покачал головой.

— Еще рано, любимая. Не раньше, чем ты будешь готова.

Эмма была готова разрыдаться от облегчения, когда он припал к ней, положив голову между бедер, и пил нектар, который еще не пробовал ни один мужчина.

В своей страсти Эмма брыкалась, как дикая кобылица, ее бедра ходили вверх-вниз, метались из стороны в сторону. И Стивен не отпускал ее, пока она не взметнулась высоко, сдаваясь, вскрикивая в своем ликовании, а он внимал ее последним судорожным вздохам наслаждения, прежде чем опустить на мягкую землю.

Ничего не видя, прерывисто дыша, она потянулась и нашла пальцами его обнаженную грудь. Она поискала крохотные соски в густом шелке и стала ласкать их.

Стон Стивена привел ее в восторг. Она положила руки ему на спину, когда он успокоился у нее между ног. В ней не было страха, только предвкушение, когда она почувствовала его естество, прижатое к ее животу.

Он жадно целовал ее, а потом прошептал:

— Сначала будет больно, только один раз. Но потом ничего кроме наслаждения.

Эмма доверила бы ему душу, не только тело. Для нее не существовало ничего, кроме нее, Стивена и их постели из диких весенних маргариток. Она кивнула, положив руки ему на поясницу.

Первым ощущением было удивление, от которого она широко раскрыла глаза и привстала. Стивен остановился и успокаивал ее нежными словами и поцелуями, пока она снова не легла, чувствуя, как ее притягивает к нему.

Он простонал и продолжил движение, и Эмма почувствовала, как что-то рвется внутри нее и освобождает путь. Стивен отдохнул, приподнявшись на локтях, пока Эмма не пережила эту мгновенную боль, потом полностью вошел в нее.

Эмма не могла поверить его силе и жару, и она откинула мысль о боли, вся отдавшись наслаждению. Ее пальцы легко скользили от его сильных плеч по спине к ягодицам и бедрам. Она отметила про себя, что его ребра не забинтованы. Какой-то инстинкт подсказывал ей, что он удерживает что-то ценное, и она вцепилась в его натянутые, выпуклые мышцы, побуждая к действию.

Стивен простонал ее имя и слегка вышел из нее, и чем ближе он был к тому, чтобы окончательно выйти из нее, тем сильнее было отчаяние Эммы. Став опять отдельным созданием, он глубоко погрузился в нее, и соприкосновение было подобно огненной вспышке.

Эмма выгнула спину и прижалась к Стивену, требуя еще погружения, и еще. Он давал ей их, но с такой мучительной медлительностью, то и дело останавливаясь, чтобы впиться в ее грудь, губы, мочки. Он пробовал ее на вкус, как конфету, и когда она уверилась, что не выдержит больше ласк, он ощутил это и поднял ее вверх, оставаясь на коленях.

Она задрожала от радостного великолепия их полного слияния. Волосы выбились из косы, и спутанные пряди окружили лицо пламенеющим на солнце золотом.

Стивен взял ее лицо в руки и грубо поцеловал, ибо сейчас они оба были дикарями. Он провел языком внутри ее рта и по губам перед тем, как простонать:

— Моя прекрасная синеглазая тигрица…

Эмма стала подниматься и опускаться над ним, потому что жаждала завершения, а его стон беспомощного удовольствия наполнил ее чувством собственной сладкой власти. Ей хотелось кричать от ликования, но у нее не хватало дыхания, поэтому она просто вцепилась в плечи Стивена, инстинктивно творя свое волшебство.

Она отпускала и снова охватывала его, и чувствовала влагу на его плоти, а он стремился к чему-то, чего Эмма пока не понимала.

К своему удивлению, она достигла вершины наслаждения во время обладания им. Эмма откинула назад голову к закричала без слов, когда между бедер взорвался фейерверк. Все ощущения усилились, когда Стивен сомкнул губы на соске.

Он сосал, пока что-то, происходящее внутри его тела, не заставило его откинуть назад голову и плечи, как жеребца. Он схватил бедра Эммы и прижал ее к себе, яростно напрягшись.

Она почувствовала, как в нее извергается его тепло, и прижалась лбом к его плечу, запоминая, как вздымается его грудь и колотится сердце.

Сидеть им было уже не под силу, и они упали на цветочное покрывало, не разнимая рук и ног. Прошло много времени, прежде чем они зашевелились.

Стивен приподнялся на локте, сорвал маргаритку и воткнул в растрепавшуюся косу Эммы. Он продолжал украшать ее, пока не дошел до того места под грудью, где коса совсем распустилась и лежала медным веером.

Его пальцы легко и естественно оказались под грудью, и Эмма вздыхала, когда он ласкал ее.

— Я хочу видеть, как ты наслаждаешься, маленькая тигрица, — хрипло произнес он, и его пальцы скользнули от груди к месту сосредоточения его желаний. Он был ее королем, по крайней мере, в этот волшебный миг и в этом месте, и Эмма раздвинула ноги.

Она прикусила нижнюю губу, когда он нашел скрытую жемчужину и стал с ней играть. Ее правое колено приподнялось, а потом упало, еще шире раскрывая бедра.

Стивен наклонился, покусывая ее губы, но потом только наблюдал, как на лице Эммы сменялись выражения, как облака, влекомые ветром перед луной.

Когда его пальцы проникли в нее, Эмма не знала, что делать со своими руками. Она беспорядочно хваталась на землю, за плечи Стивена, прижимала их к своей груди.

Он нежно положил их ей па грудь, и Эмма почувствовала, как тверды соски под ладонями.

— Стивен, — умоляюще прошептала она.

Он довел ее до безумия, и вскоре ее бедра сотрясались на мягкой ароматной земле, а Стивен наблюдал за игрой неподдельной страсти на ее лице, пока она не исчерпала себя. Эмма лежала тихо, повернув набок голову, не в состоянии посмотреть на него.

Стивен поцеловал ее нежную шею.

— Не стыдись, тигрица, — прошептал он. — Нет ничего прекраснее, чем женщина, с желанием отдающая свое тело мужчине.

В глазах Эммы стояли слезы, когда она заставила себя взглянуть в его глаза.

— Что, если она всего лишь красивая игрушка для этого мужчины?

Стивен нашел штанишки Эммы и нежно натянул их ей на лодыжки, потом па икры, бедра. Она приподнялась, чтобы он смог натянуть их до талии.

— Если бы мне хотелось поиграть, мисс Эмма, — глухо сказал он, — я бы пошел в «Звездную пыль» и выложил деньги.

Эмма с трудом встала и стала натягивать нижние юбки, повернувшись спиной к Стивену.

— Дейзи всегда говорит, что мужчины не покупают корову, если могут получить молоко бесплатно, — поведала она и негромко всхлипнула.

Стивен схватил ее за руку и повернул к себе. На нем были только брюки, и пальцы Эммы изогнулись, чтобы распрямиться у него на груди.

— Ты не представляешь, как ты прекрасна с растрепавшимися волосами, перепутанными с маргаритками!

— Ты нарочно меняешь тему! — обвинила его Эмма, начиная осознавать, что она натворила и чем пожертвовала.

— Ладно, — прорычал Стивен, — я женюсь на тебе, как только мы вернемся в Витнивилл!

— Да, это чертовски великодушно с твоей стороны, если учесть, что ты только что погубил меня для любого другого мужчины! — выкрикнула Эмма, когда библиотекарша загнала тигрицу обратно в клетку. Она ходила по морю маргариток, тщетно пытаясь найти ботинки.

В конце юнцов Стивен прекратил ее бесполезное хождение, подняв их вверх.

— Вели мне уехать, Эмма, — сказал он, когда она бросилась к нему, хватая ботинки — Таков был наш уговор, помнишь?

Эмма остановилась и пристально посмотрела на него. Будучи в такой ярости на этого человека от ощущения, что ее использовали, она не могла заставить себя произнести эти слова, которые положат конец ее мучениям и, возможно, позволят ей сохранить что-нибудь из ее мечтаний.

Он взял ее за подбородок и держал, а ей не оставалось ничего другого, как смотреть ему прямо в глаза.

— Скажи это, — приказал он.

ГЛАВА 10

— Останься, — прошептала Эмма, повинуясь его приказу. — Я хочу, чтобы ты остался.

Удовлетворенный, Стивен открыл корзину, уложенную в гостинице, и начал доставать из нее различные деликатесы, чтобы соблазнить свою добровольную пленницу.

Эмма попыталась есть, но у нее не было аппетита после всего, что она натворила. Она сидела на одеяле опустив голову и прикусив нижнюю губу. Волосы растрепались, как у сорванца, красивое белое платье испачкалось, а ботинки были зашнурованы не до конца.

Стивен ничего не говорил, не пытался сгладить то, что она чувствовала. Он достал из ее сумки расческу, встал на колени за ее спиной и нежно стал расчесывать ее спутавшиеся волосы.

— Наверное, женщины Витнивилла правы насчет меня, — пробормотала она с искренним отчаянием. Лепестки маргариток дождем сыпались вокруг нее под расческой в руке Стивена.