— Мне представляется, что они находили чем заняться, — тихо сказал Стивен. Он протянул Эмме руку, и она подошла к нему, как всегда это делала.

Опустив глаза, она покраснела, не будучи в состоянии не представить себя и Стивена в подобной ситуации.

— Представляю, — призналась она.

Сразу за старым домом стоял покосившийся набок туалет, почти целиком закрытый кустом дикой розы с распускающимися маленькими розовыми бутонами. Дальше была изгородь, от времени приобретшая грязно-кофейный оттенок, так же как и дом с туалетом.

Стивен поставил на землю корзину и опустил две верхние жерди изгороди. Подняв со всевозможной скромностью юбки, Эмма все-таки сумела, не зацепившись, неуклюже перелезть через изгородь.

Стивен сразу же передал через изгородь корзину и сложенное одеяло, а потом перелез сам.

— Далеко ли нам идти? — спросила Эмма. — Знаете, большинство людей любит устраивать пикники у воды.

Он широко улыбнулся.

— Правда? Ну, мы хорошенько осмотримся, прежде чем выбрать место.

Эмма вспомнила о толпе на пристани в Витнивилле. Бог только ведает, какие предположения высказываются там сейчас.

— Фултон может приплыть сюда на лодке в любую минуту, — предупредила она, просто на случай, если у мистера Фэрфакса были какие-то мысли. А она была твердо уверена, что они у него были.

Его улыбка подтвердила это.

— Вам не надо беспокоиться из-за него, мисс Эмма. Он не стал бы противостоять даже собственной бабушке, если бы не был уверен в своем преимуществе.

Щеки Эммы зарделись, пока она шла следом за Стивеном по густой траве между высокими елями и соснами.

— Меня возмущают ваши измышления, что Фултон трус, — сказала она. — Он очень хороший человек.

Неожиданно Стивен остановился посреди тропы, и Эмма налетела на него.

Стивен долго удерживал ее возле себя не касаясь, ее удерживал его взгляд, от которого в ней поднималась жаркая волна.

— Если он такой хороший человек, — спросил он почти шепотом, — как вышло, что вы здесь со мной?

Эмма была так поражена вопросом и очевидным ответом на него, что могла только глядеть на Стивена. Она чувствовала себя мышкой, смотрящей в глаза коту.

— Ну? — торопил ее Стивен, его губы были совсем близко от ее.

Придя в себя в последнюю секунду, Эмма резко отпрянула назад, больно ударив по бедру своей сумкой.

— Я здесь с вами, потому что мы заключили договор, мистер Фэрфакс, — выпалила она. — Вы обещали покинуть Витнивилл навсегда, помните?

— Если вы еще будете хотеть этого, — подчеркнул Стивен и пошел вперед через заросли, таща Эмму за собой.

Наконец он остановился на травянистом склоне на стороне, противоположной Витнивиллу. Отсюда был прекрасный вид на озеро, а за ними гигантской подковой стояли кедры, тсуги[5] и пихты. Деревья окаймляли поляну, на которой множество белых маргариток с желтыми сердцевинами, похожих на пиратские дублоны, волновалось под легким ветерком.

Глядя на них, Эмма забыла свои тревоги.

— Здесь, должно быть, по одной для каждого ангела на небе, — выдохнула она.

Стивен, расстилавший одеяло на траве, подошел и стал за ней. Его руки легко легли ей на плечи, и он наклонился, чтобы поцеловать ее затылок нежнейшим поцелуем.

— Сегодня они все принадлежат только одному ангелу — тебе.

Она обернулась, и его руки скользнули на ее талию. Он отшвырнул шляпу на одеяло. На блестящих каштановых волосах остался отпечаток от шляпы, и Эмма не смогла преодолеть искушение и не коснуться примятых волос пальцем.

— Зачем ты должен был появиться в Витнивилле и подорваться? — тихо спросила она. — До встречи с тобой жизнь казалась такой простой — я думала, что все понимаю.

Его губ коснулась улыбка.

— А теперь?

— Я в растерянности, Стивен. Месяцами я проводила время с одним мужчиной, а сейчас я здесь, стою среди моря маргариток с другим.

Он провел ртом по ее губам.

— Если это поможет вам, мисс Эмма, я так же одурманен, как и вы. Несколько недель назад я хотел только продолжать побег. Сейчас, похоже, я взял инициативу на себя.

Эмма понимала, что произойдет, если она не прервет это наваждение. Она напрягла всю свою волю, отвернулась от Стивена и побежала через поляну с раскинутыми руками. Пробежав несколько метров, она споткнулась обо что-то и неуклюже упала.

Эмма смеялась, перекатившись и начиная садиться, ее пышная грудь туго натянула ткань платья. Прежде чем она смогла начать приводить в порядок свои сбившиеся юбки, Стивен был уже на коленях рядом с ней.

Он медленно протянул руку и коснулся ее косы.

— Бог мой, ты прекрасна, — выдохнул он, словно ему было трудно говорить. — Кто ты, Эмма? Откуда ты появилась?

Она улыбнулась, хотя у нее в животе возникло то же сладкое ощущение, которое когда-то возникало в детстве, когда она неслась на санках с ледяной горы. Тихо, прерывая свой рассказ вздохами, она рассказала ему, как ее мать решила, что три дочери это слишком большая обуза для нее, и отправила их на Запад с сиротским поездом. Горло сжалось, когда она вспоминала, как ее разлучили сначала с Каролиной, потом с Лили.

Стивен подвинулся и сел так, что ее ноги оказались между его колен, но в этом движении не было ничего угрожающего. С искренним интересом он выслушал рассказ Эммы, тщательно скрывая сочувствие. Когда она закончила, он рассказал ей, как рос незаконным сыном земельного барона и его любовницы.

Первый поцелуй последовал за разговором так же естественно, как река вытекает из ключа.

Эмма понимала, что пропала, но — надо отдать ей должное — она оперлась на руки и попыталась откинуться назад. Это движение привело только к тому, что вырез платья опустился, обнажив грудь до самых сосков.

Удерживая ее коленями, Стивен потянулся и сорвал маргаритку. Держа цветок за зеленый твердый стебель, он медленно обвел белыми лепестками верхнюю часть ее груди.

Эмма затрепетала, когда этот странный, уже знакомый жар начал подниматься откуда-то изнутри, она часто задышала — грудь поднималась и опускалась под взглядом Стивена. Он легко провел маргариткой от подбородка до глубокой ложбинки между грудями, и соски Эммы обозначились под тканью платья.

Цветок коснулся ее губ, легко очертив их. Чувственность Эммы, скрытая до появления в ее жизни этого человека под чопорной внешностью, победила. Голова девушки откинулась назад, словно невидимая рука оттянула ее за волосы, и соски вырвались из своих слабых оков.

Это привело в чувство Эмму, но прежде чем она смогла прикрыться, маргаритка прикоснулась к одному затвердевшему соску и повернулась, как вертушка. Ощущение было таким восхитительно сладостным, что в Эмме опять возобладала ее чувственность.

Она выгнула шею и вцепилась обеими руками в молодую зеленую траву, пока Стивен так же прикасался к другому соску. Он наклонился над ней и нашел своим ртом ее рот, своей тенью закрывая от нее солнце. Губы Эммы раскрылись для него, так легко обученные подчиняться ему, и их языки переплелись, как тела любовников. Его пальцы нежно спускали платье, пока грудь не открылась полностью.

Эмма чувствовала, как бесстыдно напрягается тело под его рукой, но пути назад не было. Это царство маргариток принадлежало Стивену, и он был абсолютным монархом.

Наконец он оторвался от ее рта, но ладонь все еще поддерживала грудь. Большой палец нежно дотронулся до соска.

— Где духи? — глухо спросил он.

Эмма моргнула, будучи просто не в состоянии говорить из-за комка в горле.

— Духи? О, они в моей сумке…

— Я хочу, чтобы ты подушилась, — сказал Стивен.

Она растерялась. Подняла руку, с которой свисала хорошенькая плетеная сумочка, и, сделав это движение, упала бы навзничь, если бы Стивен не поддержал ее, подхватив за спину.

Найдя ощупью неловкими пальцами маленький хрустальный флакончик, она вытащила его из сумки. Грани флакона сверкали на солнце, отражая радужные лучи.

Стивен нежно опустил Эмму на ковер из маргариток и взял у нее духи. Она зачарованно смотрела, как он отвернул пробку и слегка коснулся ею жилки, бьющейся у основания шеи.

Эмма почувствовала пряный лесной аромат и закрыла глаза, чтобы полнее насладиться этим новым для себя ощущением.

Стивен вытянулся рядом с Эммой и поцеловал то место, которое только что надушил, одной рукой бесстыдно накрыв ее обнаженную грудь. Она сдержала стон, потому что остатки гордости еще оставались в ее сердце.

Потом духи коснулись чувствительного места за ее правым ухом, и снова за запахом последовал поцелуй Стивена.

Гордость девушки возмутилась, но на ее протесты не обратили внимания. Другое ее «я», то, что принадлежало дочери шлюхи, одержало верх, захватило душу и тело.

Когда пробка коснулась ложбинки между грудями, Эмма затрепетала. Ее спина выгнулась, соски затвердели. Она запустила пальцы в волосы Стивена, пытаясь привлечь его внимание к тому, что так страстно ей хотелось отдать.

Он завернул все ее юбки так, что они волной лежали вокруг ее талии, поднял и отвел в сторону ее правое колено. Сквозь натянутую ткань ее штанишек он погладил влажное место, которое уже готовилось принять его.

— Послушай меня, — прохрипел он, касаясь ее подбородка, — я возьму тебя, когда ты будешь готова, Эмма Чалмерс, и превращу тебя в женщину раз и навсегда. Если ты возражаешь, лучше скажи мне сейчас, пока я еще управляю собой и могу остановиться.

Эмма сильно прикусила нижнюю губу, чтобы ее гордость не взбунтовалась и не спасла ее от судьбы, которой так жаждало ее тело.

— Ну, ладно, — произнес Стивен, мягко подводя черту. И начал развязывать ботинки Эммы.

Весеннее солнце согревало ее грудь и лицо, пока она лежала на поле маргариток, постепенно лишаясь одежды. Вскоре она лежала перед Стивеном безо всего, кроме веснушек, которыми Господь щедро осыпал ее тело, словно золотой пылью.

Стивен разделся и лег рядом с ней на цветочную постель, положив одну руку ей на живот. Другая рука лежала под ее плечами, играя с косой.