Вы и представить себе не можете, какой ужас меня охватил. Естественно, что мне уже кусок в горло не лез, но я должна была сидеть за столом и делать вид, что ем, так как мои маленькие воспитанники во все глаза смотрели на меня, даже не пытаясь скрыть своего непомерного любопытства. После обеда мне пришлось повести их на прогулку. Когда мы вернулись, то я обнаружила, что Финч куда-то исчез. Меня ожидала миссис Корнхилл. Она пригласила меня в гостиную.


Окинув меня взглядом, она повернулась ко мне спиной, и мне ничего другого не осталось, как рассматривать эту прелестную комнату. Стены здесь были серовато-белого цвета, на окнах висели золотистые шторы, а в длинных зеркалах, похожих на огромные вазы, отражалась яркая зелень сада.

– Мой сын, – начала она очень ровным и спокойным голосом, – признался в том, что неравнодушен к вам.

Я стояла, опустив голову, и молчала. Я была невероятно горда тем, что у Финча хватило мужества во всем признаться матери, но мне было страшно.

– Вы, конечно же, понимаете, – сказала она, повернувшись ко мне и насмешливо улыбаясь, – что это нелепо. Вы – дочь портного. Такое происходит в дешевых театральных пьесах, но в жизни – никогда.

Я посмотрела в окно на мирно текущую реку и тихий сад, залитый ярким полуденным солнцем. Здесь меня впервые поцеловали. Я буду думать только об этом чудесном месте и даже не буду пытаться защитить себя, чтобы не попасться в ее сети и не сказать чего-нибудь, о чем мне потом придется пожалеть.

– Он говорит, – продолжала она, гордо вскинув голову, но при этом ее голос по-прежнему звучал спокойно и даже ласково, – что собирается жениться на вас и что, если мы с мистером Корнхиллом не дадим своего согласия, он сделает это против нашей воли.

Меня охватила дрожь. Что ни говори, но именно своим спокойствием, а не криком и упреками она дала мне почувствовать, какую огромную неприязнь ко мне питает. Она словно маятник ходила по комнате, а потом остановилась и пристально посмотрела на меня. Продолжая молчать, она окинула оценивающим взглядом мое простое платье, и это немое оскорбление было гораздо сильнее, чем любое словесное. И совсем неважно, что мое серое платье имело прекрасный покрой (гордость моего отца) и было сшито лучше, чем любой ее роскошный наряд, – ее взгляд говорил о том, что простота моего наряда совершенно не сочетается ни с ее роскошной гостиной, ни с ней самой. Этот взгляд причинял мне почти физическую боль. Мне казалось, что она с меня просто сдирает одежду.

– Вы что-нибудь можете сказать? – требовательно спросила она.

– Нет, мадам, – ответила я. Я чувствовала ее силу и была так испугана, что говорила почти шепотом. Меня успокаивало только то, что она, скорее всего, скоро уволит меня и на этом мои страдания закончатся. Я буду работать с моими родителями до тех пор, пока Финч не станет самостоятельным и не женится на мне.

– Мисс Кук, не стоит брать всю вину на себя, – сказала она засмеявшись, и этот смех заставил меня содрогнуться. – Я вас совсем не виню. Я не думаю, что девушка вроде вас может иметь собственное мнение. Инициатива исходила от моего сына. Именно он должен нести ответственность за всю эту глупую затею. И именно его, – добавила она почти весело, – следует защищать.

Я сделала небольшой реверанс, но так сильно дрожала, что едва удержалась на ногах:

– Я немедленно уеду из Хеппен Хис.

– Ничего подобного, вы никуда не уедете, – резко сказала она. – Это значит совершить еще один необдуманный поступок. Большего беспокойства вы уже не сможете мне причинить. Вы останетесь в этом доме до тех пор, пока не станете благоразумной женщиной, которая не питает пустых надежд.

– Хорошо, мадам, – согласилась я, хотя втайне поклялась, что тут же напишу своим родителям и попрошу их забрать меня домой. В этот момент я почувствовала нестерпимую тоску по своим родителям и сестрам.

– И вы больше не увидите Финча.

Наверное, в моих глазах мелькнуло что-то похожее на протест, так как миссис Корнхилл засмеялась своим совсем невеселым смехом:

– Как это ни печально, но после того, что случилось, нам всем придется крайне редко видеться с нашим мальчиком. Финч вынужден будет оставить университет. Мы с мистером Корнхиллом пришли к мысли о том, что наш сын слишком подвержен либеральным влияниям. Мистер Корнхилл решил выхлопотать для него офицерский чин.

– Офицерский чин? – эхом отозвалась я. Конечно же, я поняла, что она имеет в виду, но предпочла переспросить. Мне не хотелось верить в то, что это правда.

– Он должен поступить в армию. Я жалею, что мы не пришли к такому решению раньше. На самом же деле мистер Корнхилл, сам будучи военным, настаивал на этом, но я не соглашалась, пойдя на поводу у моего сына.

– Это надолго? – прошептала я.

– Думаю, что это вас совершенно не касается. Естественно, мы надеемся, что это станет делом всей его жизни, но в любом случае ему придется пробыть в армии не менее семи лет.

Какое же это разочарование – понять, что любовь бессильна перед властью богатства и времени! Мои глаза наполнились слезами, и, поддавшись естественному порыву, я с мольбой посмотрела на хозяйку. В ответ она так взглянула на меня, что я моментально осознала всю бессмысленность своих надежд на понимание и сострадание. Это был взгляд победителя.

– Мистер Корнхилл пожелал, чтобы наш сын служил заграницей, – поведала она мне. – Я с ним полностью согласна. К сожалению, у Финча беспокойный, я бы даже сказала, романтический характер. Будет лучше, если он полностью изменит свой образ жизни. Естественно, до того момента, пока не женится, – мечтательно улыбаясь, произнесла она.

Потом ее лицо снова стало серьезным. – Не считайте, что с вами поступили жестоко. Вам кажется, что вас лишили надежд на счастье. На самом же деле я избавила вас от унижения и разочарования. Вас с моим сыном связывает только пылкость чувств, свойственная молодости. Очень скоро он прозреет, осознав, что является человеком благородным и возвышенным, и возненавидит вас за то, что вы всего лишь жалкое создание из плоти и крови. Придите в себя. Мы уже полдня потратили на эту бессмыслицу. Пожалуйста, вернитесь к детям и прочтите с ними молитву. Я не хочу, чтобы они выросли такими же глупыми, как их брат.

Я медленно поднялась наверх, где меня уже ждали дети. Они чувствовали себя виновными в том, что, сами того не подозревая, вызвали такую бурю, но в то же время им очень хотелось узнать все подробности этого дела. Я попыталась представить, что на моем платье появилась еще одна жемчужина. У меня было такое чувство, будто бы мое тело лишилось маленького, но жизненно важного органа. Ранка почти не кровоточила, но если не принять должных мер, то со временем она может превратиться в смертельную рану. И все же я не отчаивалась. Я обязательно узнаю, куда отправили Финча, и напишу ему письмо (единственно для того, чтобы сказать ему, что он должен подчиниться воле своих родителей, а я буду ждать его столько, сколько потребуется). Понятно, что при сложившихся обстоятельствах проявлять романтические чувства было совсем неуместно. Теперь нам осталось уповать только на то, что произойдет чудо, и мы снова будем вместе. Я совершенно не поверила миссис Корнхилл. Я была уверена в том, что в целом мире не найти человека, который понимал бы меня лучше, чем Финч. Я, конечно же, слишком молода и беспомощна, но природа наградила меня терпением и упорством. Я верю, что эти качества помогут мне преодолеть все невзгоды.

При первой же возможности я написала длинное письмо отцу. Я уже собиралась запечатать его, но в этот момент появилась миссис Корнхилл. Она принесла кружева и попросила меня пришить их к одному из платьев Дороти. Она вела себя как ни в чем не бывало. Увидев мое письмо, она сказала, что горничная Марта собирается на прогулку и может занести его на почту. Честно говоря, я обрадовалась тому, что у меня появилась дополнительная работа. Это займет мое время и отвлечет от грустных мыслей о моей несчастной доле и о Финче. Хорошо, что миссис Корнхилл решила больше не наказывать меня. Наверное, она подумала, что с меня уже довольно.


И только через неделю я поняла истинные намерения моей хозяйки. Я даже и представить не могла, что она может опуститься до такой низости. Причем действовала она исподтишка, за моей спиной. Я слегка отчитала Дороти за то, что она ела ложкой джем, а она повернулась ко мне и, лукаво посмотрев, сказала: «Ты, Айза, не имеешь права делать мне замечания, потому что ты грубая и неотесанная».

Я онемела от изумления и поэтому ничего не ответила ей, но вскоре поняла, что это была не случайность, а тщательно спланированная кампания против меня. Эти маленькие создания, заниматься с которыми для меня до сих пор было наслаждением, превратились в моих мучителей. Они смеялись над моим акцентом и моими скромными платьями. Когда я делала им замечания по поводу их поведения, они насмехались над моими собственными манерами.

Я прекрасно понимала, кто за всем этим стоит. Эта благородная дама вступила в коварный сговор со своими детишками. Я не могла поверить, что мать подкупила своих детей для того, чтобы с их помощью наказать своего врага, но в каждом слове, произнесенном их маленькими ротиками, я узнавала выражения их матери. Однажды я посадила Дороти к себе на колени и сказала: «Мы с тобой всегда были друзьями. Почему же сейчас ты хочешь меня обидеть?»

Она быстро соскочила с моих колен и, недовольно надув губки, сказала: «Финча отослали из дому потому, что он был твоим другом. Если мы с Фредди будем твоими друзьями, то нас тоже отошлют».

Я лишилась своих единственных союзников в Хеппен Хис. Все это время я чувствовала себя несчастной и подавленной и с нетерпением ожидала ответа из дому.

Примерно через неделю миссис Корнхилл пришла в мою комнату. На ее безупречном лице снова появилась дежурная, притворно-ласковая улыбка.