– Они будут брать с тебя всего пять шиллингов за ночлег и завтрак, – сказала она.


Это замечание обрадовало девочку: с такими расценками ее денег должно было хватить на те четыре или пять дней, которые требовались ей для того, чтобы осуществить свои поиски.

Они повернули на Гравер-стрит. Вдоль этой улицы тянулись аккуратные похожие друг на друга домики. От них веяло домашним теплом и уютом, и Эмма, подумав о том, что скоро и сама уляжется в постель, сладко зевнула. Она, наверное, глупо поступила, отказавшись от хлеба с сыром, которые предлагал ей Артур Каррен. Утром она как следует позавтракает и начнет свои поиски. Если все пойдет хорошо, то она сможет вернуться в Дирфилд еще до наступления нового года. Но Говер-стрит совершенно не устраивала ее спасительницу. Когда они проходили мимо великолепного здания с внушительных размеров парадным входом, мисс Хэммонд сказала только, что это колледж, в котором обучают безбожников.

Может быть, мы могли бы найти жилье где-нибудь поблизости? – умоляющим голосом произнесла Эмма. – Я очень устала.

Как только здесь построили вокзал, бессовестные хозяева отелей тут же пооткрывали рядом свои заведения, для того чтобы заманивать к себе доверчивых путников. Цены здесь запредельные, а многие отели превратились в настоящие воровские притоны. Нам осталось пройти совсем немного.

Теперь домов стало намного меньше. Вскоре показалась широкая торговая улица, которая была залита таким ярким светом, что создавалось впечатление, будто бы вся огромная дорога объята огнем. Когда же они подошли поближе, то выяснилось, что это сияние исходит от многочисленных палаток уличных торговцев. Возле них лежали вязанки дров, в каждую из которых были вставлены горящие свечи. Огонь сверкал и из отверстий, проделанных в днищах печей, в которых пекли каштаны. Улицу освещали старомодные масляные фонари, внутри которых виднелось красное коптящее пламя. Но были здесь и новые газовые фонари, горевшие ярким белым огнем. Торговцы наперебой громко нахваливали свой товар: «Жареная рыба, горячие угри, бараньи ножки, мясная запеканка, горячий зеленый горошек, таблетки от кашля, чай, кофе, имбирное пиво, горячее вино, парное молоко». От этой большой улицы периодически в разные стороны отходили мрачные переулки, кишевшие всяческим бедным людом. Эмме казалось, что это жуткое мерцание освещает какую-то темную дорожку, ведущую в ее прошлое. И тут она услышала тихий голос:

– Теперь мы уже в городе. Скоро у нас будет ночлег и еда.

Она с благодарностью посмотрела на свою спасительницу, но мисс Хэммонд молчала. Что же за призрак говорил с ней? Она напрягла свою память и была награждена за это ставшим уже привычным приступом головной боли. Ей просто необходимо отдохнуть. Вскоре после того как они покинули торговую улицу, она увидела таверну под названием «Маркиз Гренби».

– Самое неподходящее место для маленькой девочки! – произнесла мисс Хэммонд, и Эмма издала тяжелый вздох.

Трудно было сказать, как долго продолжалось их путешествие, но девочка была такой уставшей, что ей показалось, будто бы они шли уже несколько часов. Они прошли мимо красивой церкви, за которой притаились ужасные трущобы, а вскоре после этого оказались на площади, заполненной шутами и скоморохами.

– Они говорят по-французски, – удивленно сказала Эмма. Неужели они уже покинули пределы Англии? Эта ночь длится целую вечность, а они все идут и идут.

– Мы в Сохо, – объяснила мисс Хэммонд. – Здесь живут выходцы из Франции.

Наконец они подошли к высокому величественному зданию, на котором висела вывеска «Дом Сайласа, приют для бездомных женщин».

«Наверное, это то самое место, – подумала она. – Как это мудро со стороны мисс Хэммонд привести меня сюда, ведь я действительно бездомная и нуждаюсь в приюте». Однако и здесь они не остановились. Спустя некоторое время они прошли через главные городские ворота и вышли на убогую улочку. Защитное стекло единственного газового фонаря, освещавшего улицу, было разбито, и его мерцающее пламя освещало сцены нищеты и отчаяния. Обветшалые дома, стоявшие в ряд вдоль улицы, кишмя кишели людьми, которые лезли из всех дверей и окон, как полчища крыс. На веревках, натянутых между столбами, сушилось грязное белье. Здесь было очень шумно и жутко воняло. Странные фигуры в лохмотьях, с трудом передвигавшие ноги, проходя мимо, удивленно глазели на них. Хотя Эмма и ужасно устала, но она была бы очень рада, если бы они как можно быстрее покинули это место. Однако, к ее ужасу, мисс Хэммонд остановилась. Она повернулась к девочке и ободряюще улыбнулась ей. И тут ее как молнией поразило. Вся эта нищета была ей до боли знакома. «Я снова дома», – подумала Эмма.

Глава 19

Год назад, после того как пропала Эмма, я решила заняться генеральной уборкой в Фокс Кло. Я подрезала свои розовые кусты настолько, что они стали похожими на остриженных арестантов. Я посадила так много саженцев в теплице, что ими можно было бы засадить даже Гималайские горы. Когда и с этим делом было покончено, я решила придумать какой-нибудь замысловатый узор для нового стеганого одеяла. Никто бы не мог назвать меня ленивой. Я крутилась целыми днями напролет, хотя в январе, как известно, дни коротки. Я хваталась то за одну работу, то за другую, пытаясь ускользнуть от него, своего настойчивого преследователя, моего злого гения по имени Отчаяние. Днем я суетилась, а по ночам меня одолевало беспокойство, и я иногда даже плакала. Хотя все свое время я проводила в трудах и заботах, но, тем не менее, ощущала себя бесполезной и никому не нужной. Я не была дряхлой и немощной, но чувствовала себя беспомощной.


Тем временем мистер Эллин был вполне спокоен. Он писал письма всем своим влиятельным друзьям в Лондоне, прося у них совета насчет пропавшей девочки. И все они советовали ему немедленно приехать в столицу, погостить у них несколько дней и отобедать в их компании. Потом он связался с несколькими уважаемыми людьми, о которых упоминал священник мистер Доллан, уделив при этом особое внимание неженатым джентльменам. Мистер Эллин просил разрешения нанести каждому из них визит, если возникнет такая необходимость, и теперь с нетерпением ждал момента, когда сможет предаться зимним развлечениям в приятной компании.

Я же, оставшись в одиночестве, размышляла над тем, как бездарно сложилась моя жизнь. Ведь Эмма нуждалась в моей помощи, а я бросила ее в беде и не смогла ей помочь. Мне казалось, что я причиняла одни только страдания тем людям, которых любила. Ведь это именно из-за меня отослали из дома Финча. Именно я была виновна в смерти собственного ребенка. Мне, видите ли, захотелось подышать свежим воздухом вместо того, чтобы просто проехаться в экипаже. Я была так горда собой, что даже и не подумала о том, чтобы поблагодарить Господа за то, что он послал мне такого хорошего мужа. И вот я снова переоценила собственные силы. Я была уверена в том, что смогу вылечить Эмму, потому что считала себя умнее любого опытного врача. Получалось так, что, за что бы я ни бралась, я все только портила.

Новый год принес с собой яркие снежные деньки. И скромный мистер Эллин превратился в настоящего денди. Для выезда в свет он облачался в новый костюм для верховой езды и новые ботинки, не забывая и обо всех прочих аксессуарах. В каждый уважаемый дом, который мистер Эллин посещал, он привносил некую атмосферу таинственности, которая обычно его окружала. И в каждом доме его приглашали остаться и погостить подольше (и он, естественно, никому не мог отказать).


Он с удовольствием наслаждался гостеприимством хозяев. Так проходила неделя за неделей, и в конце концов он был вынужден спросить себя самого о том, действительно ли он хочет продолжить свои поиски. А что, если он вдруг узнает страшную правду об Эмме? Тайна, окружавшая этого несчастного ребенка, сейчас уже потеряла свою привлекательность из-за некоторых неприятных моментов, которые, возможно, так никогда и не удастся выяснить.

Мистер Эллин относился к тому типу мужчин, которые считают, что женщины, с которыми они общаются, должны быть безупречны во всех отношениях. Причиной этого отчасти стала смерть его матери. Он тогда был еще совсем юным и наивно полагал, что ее чистейшая душа вознеслась прямо в рай. Сам же он не очень заботился о душе. Он возносил молитвы и верил в то, что Господь воздает каждому по заслугам. Он считал себя не таким уж плохим человеком (хотя и не таким уж и хорошим) и был убежден в том, что дела духовные являются уделом женщин. Если ему когда-нибудь встретится женщина, обладающая исключительными качествами, то он приложит все усилия для того, чтобы понравиться ей, а потом позволит ей взвалить на свои плечи эту тяжелую работу по его усовершенствованию.

Эмма, конечно, еще совсем ребенок, но во время их первой встречи ей удалось так быстро подчинить его своей воле, что он почувствовал себя побежденным. Сейчас же его мнение о ней совершенно изменилось. Теперь ему хотелось понять, было ли тогда в ее поведении что-то еще помимо холодного расчета. Какой бы сообразительной она ни была, но все-таки слишком уж умна для своих лет. Интересно, как ей удалось так хорошо узнать этот мир? Такое возможно только в том случае, если человек сам прошел через все его ужасы и мерзости. Эта девочка смущала его и сбивала с толку. Он ругал себя за то, что проявил такую глупость, приписав подобные качества обычному подростку. Все это потому, что он по природе своей был человеком доверчивым. Однажды он уже собирался довериться особе женского пола, но тут обнаружил, что ангел, которому он хотел поручить заботы о своем моральном совершенствовании, оказался нравственно испорченным, а душа его была черна как ночь.

Он решил больше не думать об этом. Ему нужно было посетить еще три дома, а его расследование не принесло пока никаких существенных результатов. Господа, у которых он гостил, обожали сплетничать о своих соседях (мистер Доллан был бы несказанно удивлен, если бы узнал, какие шалости позволяли себе самые достойные из его прихожан) и специально, чтобы сделать ему приятное, усаживали за стол своих сестер и кузин. Среди всех этих дам мистер Эллин мысленно выделял незамужних девиц приятной наружности и должен был признаться себе самому в том, что эта наружность становилась еще более привлекательной на фоне прекрасного имения с большим озером, кишмя кишащим рыбой, и конюшнями с породистыми лошадьми. Все эти девицы так и светились от осознания того, что обладают внушительным приданым.