— Он отличный, — кивнула Элоиза. — Отправляемся?

— Да. Я вызову такси.

* * *

Элоиза и Жак поднялись по широкой лестнице и вошли в зал. Тут же к ним подбежал кто-то вроде распорядителя и отметил их в списке. А также показал их столик.

Элоиза почувствовала, что Жаку не по себе. Взяла его под руку и транслировала ещё одну порцию уверенности. А также мысль о том, что у неё самый лучший кавалер в этой зале.

За нужным столиком уже сидели знакомый Элоизе коллега Жака Ганс Кросс и Адель, девушка из их же отдела. Ганс даже подскочил, завидя их, и выражение лица у него было — как будто увидел что-то совсем невероятное.

— Блоха? Ты? С… здравствуйте, госпожа де Шатийон, — он почти что поперхнулся и продолжал их обоих разглядывать.

— Её зовут Элоиза, — сообщил Жак, как ни в чём не бывало. — А это Майский Жук и Сороконожка.

— Добрый вечер, — Элоиза сделала улыбку максимально доброжелательной. — А почему Сороконожка?

— Потому, что у неё каждый день новая пара туфель, как будто и вправду ног сорок, а не две, — расхохотался Ганс, он же Майский Жук.

— А я думала, вы танцор, — улыбнулась Адели Элоиза. — Потому что говорят — это у танцора сорок ног.

— Как так сорок? — удивился Жак.

— Обычным образом. Левая, правая, опорная, свободная, внутренняя, внешняя, передняя, задняя, другая, эта, не та, удобная, не удобная, задранная… потом пришлю картинку, сам оценишь, — картинка недавно попалась Элоизе в сети, ей понравилось.

— Круто! — согласился Жак.

А остальные хохотали.

Они сделали круг по зале — и ожидаемо произвели впечатление. Разное. От «Ну знаешь, Элоиза, я от тебя никогда такого не ожидала!» до «Круто, Блоха, как тебе удалось уговорить пойти с тобой такую девушку» и «Госпожа де Шатийон, как вам удалось вытащить его на праздник, это же невозможно». Жак сначала смущался, но после примерно пятого высказывания расправил плечи, глаза его заблестели, и он бойко принялся отшучиваться, не забывая подмигивать Элоизе.

Ужин был хорош, речи были не слишком длинны. Показательные танцы все сплошь современные бальные, Элоиза этой стилистики не любила и никогда в ней не танцевала. И когда, наконец, пригласили танцевать всех желающих, она оглядела тихонько Жака и поняла, что не будет предлагать ему выходить сейчас с ней на паркет.

Он, видимо, что-то понял. Сощурился.

— А ты, наверное, и танцевать умеешь?

— Умею, — коротко кивнула она.

Нет, она не будет ему рассказывать о том, что танцевала почти всю свою жизнь, и перестала не так давно. Если сестра Линни выражала себя в музыке голосом, то она, Элоиза, движением, и не было такой музыки, которая не покорилась бы ей в конце концов. Давно, в школе и в студенчестве, она даже серьёзно танцевала почти-балеты, только старинные, времён Короля-Солнце. Нет, сейчас ничего подобного она бы не исполнила, и нет уже в ногах той техники, и вообще ситуация не располагала. Но ей очень хотелось танцевать. Уже третью подряд мелодию она разве что провожала взглядом танцующие пары.

Впрочем, рядом вдруг возник Тьерри и задумчиво оглядел своего сотрудника.

— Скажи-ка, Блоха, раз ты сам не танцуешь, так, может быть, позволишь потанцевать своей даме? Госпожа де Шатийон, вы танцуете?

— Да, она танцует, — быстро ответил Жак. — Ступай, я хоть посмотрю, как это делается, — кивнул он Элоизе.

— Благодарю, — благовоспитанно кивнула всем разом Элоиза и встала.

Тьерри неплохо двигался и умел вести даму в танце. Это было хорошо. Кроме того, их заметили, и не успела закончиться мелодия, как к ней подлетел её коллега Арно. Элоиза танцует? Отлично. Как насчёт следующего танца? Затем уже были разные другие кавалеры, и из её отдела, и из других тоже. Было весело.

Элоиза украдкой поглядывала за их с Жаком столик — он был там и что-то делал, она никак не могла понять, что именно. И в какой-то момент поняла, что если не окажется на стуле вот прямо сейчас, и не выпьет хотя бы воды, то уже упадёт от усталости.

Господин Гербер проводил её к столу и откланялся. Она села, глянула на Жака… оказывается, у него с собой был блокнот и карандаш, и он там что-то рисовал!

— Можно посмотреть? — надо же, он ещё и рисует!

— Можно, — он тряхнул уложенной чёлкой. — Смотри.

На рисунках была она, Элоиза. За столом, у окна, в танце. Только голова. Только профиль. Как есть — в вечернем платье, с распущенными волосами и диадемой. Очень похоже. И не просто похоже, он ещё и умел что-то уловить… когда просто рисунок из нескольких карандашных линий становится живым портретом.

На последнем листе у нарисованной Элоизы сзади оказались две пары трепещущих прозрачных крыльев. Очень естественно — как будто там и росли, что называется.

— Что это, Жак? — удивлённо спросила она.

— Как что? Крылья. Не знаешь, что такое крылья? Не верю. Так двигаться без крыльев невозможно. Тебя явно что-то дополнительно удерживает в воздухе. Когда ты сидишь за компом, они тебе не нужны. А в танце — как же без крыльев? Надеюсь, ты расскажешь, куда ты их прячешь в обычной жизни.

— Никуда не прячу, да и в танце сейчас нет ничего особенного. Так, немного движения. Больше на взаимодействие в паре, чем на умение танцевать. Но ты, оказывается, прекрасно рисуешь! А себя? Ты не нарисуешь ещё и свой портрет?

— Нет, — рассмеялся он. — Зачем? Фотки же будут какие-то.

— А всё-таки?

— Ладно, я подумаю. Иди, тебя опять танцевать зовут. Выпускай крылья.

Её и вправду звали, это был Ганс Кросс. Но весь танец Элоиза пыталась разглядеть — рисует Жак или нет?

Рисовал. На листе напротив воздушного существа с трепещущими крыльями была нарисована блоха в смокинге и с бабочкой. «Стрекоза и Блоха» — так и было подписано под рисунком.

— Ты уже и меня поименовал? — рассмеялась Элоиза.

Всю жизнь разнообразные прозвища клеились к ней всё равно что сами, она давно махнула рукой. При том, что она ни разу в жизни даже никакого ника себе не придумала, всегда пользовалась именем. Каким-нибудь из имеющихся.

— А скажешь — не похоже? По-моему так самое оно. Скажи, а может быть, у меня тоже получится танцевать? — всё это единым духом, и смотрит на неё с надеждой.

— Конечно, — ответила Элоиза.

У всех получается танцевать, было бы желание. Тем более, мелодия была медленной и романтичной.

— Только не пойдём в середину, туда, где яркий свет. Лучше с краю, ладно? Точно никого не задавим.

— Почему это мы должны кого-то задавить? — рассмеялась она.

Элоиза могла бы рассказать о том, что середина для новичка есть самое безопасное место, но это же не вальс, это просто так.

Он огляделся и несмело положил правую руку ей на талию, а левой взял её правую ладонь.

— Так нормально?

— Лучше и вторую руку туда же, — улыбнулась Элоиза. — Ты же меня сейчас по кругу не поведешь, так? — а сама едва ли не обхватила его за шею.

Впрочем, почему бы не обхватить? Они сейчас были одного роста, и небольшие каблуки позволяли ей смотреть ему прямо в глаза.

— И что дальше? Так хорошо, но ведь нужно что-то ещё? — встревожено говорил он.

— Переноси вес с одной ноги на другую, этого достаточно.

Он послушался, у него получилось. Они неспешно кружились на небольшом пространстве в такт музыке и не сводили глаз друг с друга.

— И всё? Так просто? И сразу будут крылья?

— Крылья, если угодно, отрастают не только от танца. А ещё много от чего другого.

— Скажи ещё — от работы, — усмехнулся он.

— Смотря, какая работа, и смотря чем её приправить, — рассмеялась она.

Вспомнила пару эпизодов из своей работы над диссертацией, улыбнулась. Нет, не стоит это сейчас вспоминать, это сейчас ни к чему.

— Я думаю, ты приправишь правильно.

Элоиза видела, что он давно уже хочет поцеловать её. Но никак его не подталкивала — пусть всё идёт своим чередом.

А теперь уже и подталкивать не пришлось — он решился, и всё его стеснение куда-то делось, и слава всем святым.

Они уже просто стояли у стены, куда не падал свет, обнявшись, и целовались, и тут вдруг кто-то налетел на них, и прямо возле уха раздалось резкое невнятное восклицание.

Они оторвались друг от друга, повернулись к свету и увидели остолбеневшую, иначе не скажешь, Пенелопу Фальк. За ней маячил молодой человек, которому было не по себе — видимо, тот самый её племянник.

— Ну, знаете, — только и смогла произнести госпожа Фальк, и потом сразу её каблуки застучали по паркету.

Племянник поплёлся за ней.

Элоиза и Жак посмотрели друг на друга и расхохотались.

— Ну вот, теперь нас сочтут окончательно безнравственными, — подмигнул он.

— Да и пусть, — пожала плечами Элоиза. — Я ничего не слышала о запрете отношений между сотрудниками.

— Да и нет такого, но это ж Пенелопа. Ладно, может быть, поедем отсюда?

— Согласна. Поедем отсюда.

В такси они тоже целовались, а когда дверь его дома за ними захлопнулась, он решительно потянул её по лестнице наверх.

— Какой разительный контраст между началом вечера и его продолжением, — рассмеялась Элоиза.

— Там-то было не понять что, сплошные показательные выступления всех перед всеми, не понять зачем. А дальше-то я уже не сомневаюсь, — подмигнул он ей.

Она не стала сдерживать ответной улыбки — хорошо же встретить мужчину, который не сомневается.

05

Элоиза проснулась в чужой постели совершенно одна.

Её свидания давно уже не затягивались до утра — спать нужно у себя, точка. И почему она вчера не уехала домой? Нет, понятно, почему — за рулём после вечеринки делать нечего, но существует же такси? А даже и мысли не возникло.