Под непрекращающимся натиском мужчины Эльнара еще сильнее застонала, но заветное слово все не слетало с ее вишневых губ. «Ах ты, маленькая упрямая потаскуха! — мысленно выругался начинающий терять терпение Сатар. — Думаешь, я не знаю о твоих играх с бутылками и другими штучками, после которых ты едва не лезла на стену? Да тебя, чтоб ты насытилась, нужно топтать и топтать, маленькая похотливая сука. Бальзам бальзамом, но, если б в твоих жилах не текла кровь Каиров, всегда отличавшихся неумеренным аппетитом в этом сладком деле, Шакире наверняка пришлось бы еще долго возиться с этой по-хоршикски упрямой девчонкой, ради которой я пошел на такие немыслимые жертвы».

Сатар помрачнел.

«Ах, Шакира, старая чертовка! Сегодня, как только я добьюсь своей цели, она придет ко мне, чтобы скрепить кровью наш договор, по которому после смерти моя душа отойдет прямиком в ад. Ведь я собираюсь продать свою душу дьяволу, дабы мужская сила никогда больше не покидала меня. Какое же мерзкое создание эта Шакира! Я предлагал ей золото и драгоценности, дворцы и плодородные земли, но она, столько лет поставлявшая мне наложниц, веселивших мою душу, когда тело отказалось служить. Делала она это всегда совершенно бесплатно, а тут вдруг выдвинула мне условие. Конечно, Шакира сдержала свое слово: я вновь обрел мужскую силу, которую уже не хочу больше терять, но зато какой ценой!

Впрочем, я ни о чем не жалею. Моя внучка Эльнара — такая красивая, юная, страстная, заслуживает этой жертвы. Зачем думать о том, что будет после смерти, если сейчас у меня есть возможность насладиться любовью женщины, лучше которой эта грешная древняя земля еще не видела. Вот только что-то она не спешит мне полностью отдаться… Ясное дело, все хоршики страдают упрямством и гордыней, но это уже никуда не годится: другая на ее месте давно сама полезла бы на меня, а моя маленькая сучка все никак не желает сдаваться. Ну, сейчас ты у меня попляшешь!»

Руки Сатара уже давно были залиты чуть ли не по локоть любовными соками, исторгаемыми изнемогающим лоном Эли, так что он вполне мог обойтись без всякой смазки.

Осторожно положив стонущую Эльнару на бок и по-прежнему не вынимая пальцев из ее бушующего влагалища, пальцы другой руки Сатар начал медленно вводить в ее задний проход. Истерзанные в любовной схватке шальвары теперь полностью обнажали красивые девичьи бедра, лишь в отдельных, чудом уцелевших местах прикрывая их стыдливыми голубыми лоскутками. Как только опытные мужские руки принялись совершать вращательные движения одновременно и спереди, и сзади, бедная девушка, уже давно потерявшаяся во времени и в пространстве, беспомощно затрепыхалась, словно пойманная в сети птица. До крови закусив губы, она пыталась удержать стоны, рвавшиеся из ее обессилевшей гортани. Черные глаза Сатара загорелись дьявольским огнем. Резко откинув девушку на спину и уже ничуть не сомневаясь, что сейчас до предела возбужденная Эли сама бросится ему на грудь, он принялся спешно спускать с себя штаны.

И в этот долгожданный миг в дверь его покоев неожиданно громко постучали.

— Что там за собачье отродье смеет беспокоить меня? Или кому-то жить надоело? — взревел разъяренный донельзя Сатар.

За дверью раздался робкий голос Ахмеда:

— Мой светлейший господин, я стучусь к вам уже добрых четверть часа, а вы все не слышите меня. Умоляю не гневаться и выслушать меня. У ворот дворца вас ждет посланник самого хана Тани. Он настолько торопится, что даже отказался спешиться с коня и пройти в дом. Говорит, что хоршикскому владыке понадобилось очень срочно увидеть вас. Ему велено лично сопроводить вас к хану Тани. Я ни за что не осмелился бы потревожить вас, мой светлейший господин, но посланник настаивает на важности порученного ему дела.

Чертыхаясь от злости, Сатар нехотя поднялся с Эли. До конца его службы оставалось каких-то полгода, и он не мог ослушаться воли могущественного азиатского владыки. Иначе бы пришлось поставить под удар все свое будущее.

Очнувшаяся Эльнара растерянно взирала на деда, не понимая, где она и что с ней. Сатар попытался улыбнуться:

— Все хорошо, моя маленькая принцесса. Я скоро вернусь, а ты побудь здесь и дождись меня. Я все объясню тебе, когда приду. Ты же, милая, попытайся заснуть, дабы набраться сил, они тебе сегодня еще понадобятся.

Сатар вышел из комнаты. Девушка услышала, как в дверном замке повернулся ключ, и этот негромкий звук очень насторожил ее.

Эльнара огляделась по сторонам. Открывшаяся ее взору картина привела в ужас: ее платье валялось на полу, она сама в расшнурованной сорочке к разорванных шальварах лежит на нещадно измятой дедовой постели. Опустив глаза, Эли обнаружила на своей груди синяки, царапины и следы от зубов. Она хотела встать, но в следующее мгновение со стоном опустилась обратно на постель: ее влажное раскрасневшееся лоно болело так сильно, словно внутри погуляла горячая кочерга. При мысли, что они с дедом совершили тяжкий грех, Эльнару бросило в жар. Обхватив голову обеими руками, она принялась перекатываться на широком ложе, не зная, куда себя деть, где скрыться от нахлынувшей на нее душевной боли, сжавшей горло так, что было больно дышать.

«Я — грязное падшее создание, таким людям нет места на земле. То, что произошло, слишком ужасно, чтобы с этим можно было жить дальше, — в отчаянии думала девушка, хватая ртом воздух. — Я должна умереть. Сейчас, немедленно. Нужно будет найти какую-нибудь веревку покрепче, а лучше — тонкий шнурок, способный надежно перетянуть горло, чтобы я сразу же отошла в мир иной. О Аллах, как я предстану перед глазами моей бедной мамы? Что я скажу ей? Сумею ли вымолить у нее прощение? Впрочем, такой грешнице, как я, не место в раю, где обитает моя добрая мама. Я не увидела ее при жизни, и мне не удастся это сделать и после смерти, как обидно! А ад, какой он? Интересно, мне будет там очень больно? Неужто я буду там вечно, или когда-нибудь мне будет дозволено перейти в рай? В рай, с его нежным пением птиц, вечно цветущими садами и головокружительным благоуханием цветов…

Но сначала мне нужно привести себя в порядок. Где здесь кувшин и таз? Представляю, какой аромат сейчас исходит от меня».

Эли брезгливо поморщилась и запустила руку в промежность. К своему искреннему изумлению, характерного запаха мужской спермы она не почувствовала, как старательно ни принюхивалась.

Озадаченная девушка присела на постель, попытавшись восстановить в памяти события этого дня. Значит, так: она собралась на прогулку в сад и тут к ней в комнату вошла Шакира, настойчиво уговаривая ее одеть материнский наряд, а потом выпить приготовленный ею бальзам. Эли отчетливо помнила, что у напитка был другой, на редкость кислый вкус в отличие от тех, что она пробовала раньше. В сад Шакира почему-то не пришла, хоть и обещала, но зато пришел Ахмед с ужасной вестью, вынудивший ее сломя голову броситься в покои деда. Кстати, а ведь именно Ахмед некоторое время тому назад постучался в дверь, сообщив, что деда срочно ожидает ханский посланник. Такое было бы невозможно, если бы Сатар действительно собрался умирать. Выходит, ее подло обманули? Эльнара в ярости сжала свои маленькие кулачки. Гнусный развратник заманил ее в свою постель, чтобы надругаться над ней. Но почему она не сумела постоять за себя? Эли вдруг вспомнила появившуюся на губах Шакиры загадочную улыбку, когда, осушив напиток до дна, она протянула чашу обратно. Так, значит, это был не делительный бальзам, а нечто другое, усиливающее в человеке любовное влечение, а вместе с тем отнимающее у него волю! Получается, что Шакира — враг ей? Уж не она ли осматривала ее, когда Эльнару в бессознательном состоянии доставили в дом деда, а потом сообщила Сатару, что Эли уже была с мужчиной, несмотря на целостность девственной плевы? В самом деле, увидев Шакиру впервые, Эльнара подумала, что ее лицо она уже где-то раньше видела. Наверное, когда Шакира осматривала ее, Эли на миг пришла в себя, после чего вновь потеряла сознание. Зачем же она с ней так поступила, ведь Эльнара ничего плохого ей не делала? А теперь Шакира торжествует свою победу, коварная и злая женщина, притворявшаяся подругой!

На глазах девушки закипели слезы отчаяния, и вдруг они резко высохли. Эли вновь запустила руку в промежность: не было никакого запаха спермы! Ей вспомнился взгляд Сатара, брошенный на нее перед уходом. В нем сквозило явное сожаление и одновременно какой-то страх. О чем мог сожалеть и чего бояться ее самоуверенный дед? Эльнара попыталась представить себя на его месте, и тут ее осенило: Сатар не успел войти в нее! Да, благодаря действию дурманящего напитка, он заманил Эли в постель, он раздел и ласкал ее во всех интимных местах, но самого-то главного сделать не успел. Вот об этом Сатар и сожалел и опасался, что у него второй раз не получится, ведь Эльнара пришла в себя, освободившись от действия бальзама. Потому и закрыл ее в своих покоях, дабы она от него не сбежала.

Эли вскочила на ноги, сбросила с себя уже ни к чему не пригодные шальвары, быстренько одела платье, поправила волосы, а потом принялась тщательно исследовать жилище Сатара. Увы, узкие окна оказались забраны решетками — покои деда находились на первом этаже. На всякий случай подошла к дверям и потрогала ручку — бесполезно, массивная дверь не шелохнулась. Тогда девушка стала, сама не зная зачем, заглядывать за ковры, развешанные по стенам. И вдруг в темном углу комнаты нашла маленькую низенькую дверь, задрапированную плотной тканью и выходящую, по всей видимости, прямо на улицу. Дверь была закрыта. Как ни тянула Эли ее на себя, как ни толкала, с разбегу бросаясь на нее, она не поддавалась. Эльнара заметалась по комнате, словно раненая птица. Но тут, зацепившись за что-то непонятное, лежавшее на полу, упала: это оказалась маленькая связка ключей, которыми Сатар запирал находившиеся в его покоях сундуки и шкафы и которую он случайно обронил, поспешно одеваясь перед важной встречей.