Своей неторопливой величавой походкой и грациозными движениями она напомнила Эльнаре горячо любимую Софи. Ей вдруг захотелось попросить Шакиру не уходить так быстро. Но та уже скрылась за дверью, оставив в комнате запах дорогих благовоний и невольной грусти, вызванной ее уходом.

Шакира сдержала свое обещание. Каждый день по нескольку часов она проводила у постели выздоравливающей Эли, развлекая ее всевозможными рассказами. Как и Софи, она немало путешествовала по миру, и ей было чем удивить юную восторженную девушку. Правда, при этом Шакира ничего не рассказывала о себе. Собственно, не только Эли, но даже Сатар толком не знал, кто она, откуда родом и каково ее прошлое? Просто однажды, лет шесть-семь тому назад, она неожиданно появилась в доме персидского посла. К удивлению слуг, после недолгого разговора с ней господин приказал отвести незнакомке лучшие покои и незамедлительно выполнять все ее пожелания. Никто не знал, что их связывает, но все видели, что самоуверенный и жестокосердный Сатар прислушивается к мнению Шакиры. Ее не любили, но с ней считались.

С Эли дело обстояло несколько иначе.

После того, как дед приставил к ней стражников, гордая дочь знойной Азии, привыкшая к бескрайним просторам, чистому воздуху и свежему ветру, ощущала себя во дворце Сатара ничуть не лучше, чем в мрачной темнице Черной колдуньи. Шакира стала для юной пленницы отдушиной.

Благодаря ей, Эльнара вновь научилась смеяться и радоваться жизни, с ней она могла говорить обо всем на свете, зная, что обязательно найдет понимание и поддержку. Собственно, Шакира при желании могла бы расположить к себе любого человека, но далеко не всегда испытывала желание. С Эли, несмотря на разницу в возрасте, они стали подругами.

С дедом Эльнара не виделась вообще, он как будто бы исчез из ее жизни. Однако стражники, день и ночь стоявшие у дверей ее опочивальни, по-прежнему не отходили от нее ни на шаг. Помочь избавиться от унизительной слежки ей не могла даже Шакира.

На дворе стояла зима. Лютые обжигающие морозы, когда жизнь на улицах столицы, казалось, совсем замирала, сменяли характерные для этих мест сильнейшие бураны, заносившие снегом дома чуть ли не до самой крыши. Затем вновь устанавливалась ясная солнечная погода, радуя перистанцев белоснежным чистым покровом и свежим морозным воздухом.

Запертая в четырех стенах Эли, задыхалась от одиночества и невозможности что-либо изменить в существующем положении вещей. Все ее помыслы и желания сводились лишь к одной мысли: побегу.

Зная, что в начале осени истекает десятилетний срок службы ее деда в Хоршикском ханстве, девушка торопилась, ведь время бежит незаметно, а осуществить побег из чужой страны было бы еще сложнее, чем сейчас.

От Шакиры Эльнара узнала, что на празднование Навруза, или Нового года по мусульманскому календарю, ее дед вместе с послами других стран приглашен в город Тазар, который в этом году по высочайшему повелению хана Тани был избран местом большого национального торжества. Такие празднества, как известно, длятся не один день, и Эльнара решила, что пробил ее час. Правда, до долгожданного события оставался еще целый месяц, но подготовка к побегу тоже требовала времени.

Жалуясь на якобы мучившую ее бессонницу, Эли несколько раз получала от Шакиры порошки со снотворным, которые прятала в сундуке со своей одеждой. В назначенный час, то есть на праздник Навруз, когда дед в течение нескольких дней будет отсутствовать в городе, она намеревалась подмешать снотворное в вино и угостить им своих стражников. Тогда ей будет открыт путь к свободе.

Несмотря на добрые отношения с Шакирой, даже ей, боясь сглазить удачу, она не решалась признаться в своем отчаянном замысле. Но с другой стороны, старшая подруга в последнее время вела себя довольно странно, все ее разговоры сводились исключительно к теме любви.

Однажды Шакира предложила Эли пойти вместе в купальню. Искупавшись в горячей мыльной воде, вдоволь наплескавшись в бассейне, разморенные женщины вытянулись на широких деревянных скамьях. Напоив Эльнару укрепляющим бальзамом, заботливая подруга принялась делать легкий массаж, попутно рассуждая о том, что каждой женщине, а уж тем более такой молодой и красивой, как Эли, просто необходима любовь.

— В любви — великая сила, — делилась Шакира своими знаниями с неопытной девушкой. — Именно любовь позволяет женщине оставаться подлинной женщиной, а мужчине — настоящим мужчиной. Любовь до конца их дней уберегает от болезней, преждевременной старости и всевозможных жизненных несчастий. Лишенное ласки и поцелуев тело подобно высохшему на солнце цветку — такое же блеклое и ломкое. Увы, жизнь скоротечна, и нужно успеть испробовать все отпущенные на твой век радости, а главной среди них и является любовь.

— Всевышний позаботился о своих детях, наделив человека способностью чувствовать и переживать, несвойственной другим живым существам. Этот божественный дар нужно ценить. Вот скажи, Эльнара, приятен ли тебе массаж, что я сейчас делаю? Что ты при этом испытываешь?

— Мне очень хорошо. Я полностью расслабляюсь, забывая обо всех своих невзгодах. Тело такое легкое, что, кажется, еще немного, и я воспарю, словно птица, — ответила девушка, а потом с благодарностью добавила: — Ты просто волшебница, Шакира. У тебя такие чудные умелые руки, что мне хочется их расцеловать.

— За добрые слова — спасибо, однако у меня самые что ни на есть обычные руки, никакого волшебства! — рассмеялась Шакира, а потом задала свой следующий вопрос: — Ответь, только честно, о чем ты сейчас думаешь, чего хочешь?

— Ну-у, не знаю… Наверное, о том, чтобы это состояние длилось как можно дольше, — неуверенно ответила Эли.

— И все? — недоверчиво спросила Шакира. — Разве ты не хочешь, милая, чтобы твои ощущения стали еще более сильными, более глубокими? Ну, хотя бы вот такими… — Легкими движениями пальцев несколько раз она пробежала по тонкому девичьему позвоночнику, отчего Эльнара вдруг выгнулась и застонала. — А если вот так… — Умелые руки Шакиры быстро задвигались по всей спине Эли. Со стороны казалось, что она к ней практически не прикасается, но эти невесомые движения исторгли из девушки столь сладострастные стоны, что, желая приглушить их, она была вынуждена вцепиться зубами в льняное полотно, которым была накрыта скамья, где она лежала.

— Вот видишь! — торжествующим тоном произнесла Шакира, присаживаясь на соседнюю скамью. — Твое тело хочет гораздо большего, чем предполагает твой юный неопытный разум. Между тем я сделала тебе просто массаж. А теперь представь, что ты могла испытать, если бы на моем месте оказался мужчина, который умеючи приласкал бы твою трепещущую от возбуждения грудь? Тесно сомкнутые от снедающего их внутреннего жара бедра? Изнемогающее от невыносимого желания влажное лоно? Мужчина, который сполна дал бы тебе то, в чем так сильно нуждается твое прекрасное грешное тело. Ты бы улетела на Небеса, позабыв про свою гордость, про свой стыд, свое прошлое, полностью растворившись в нем — безграничном властителе твоих дум и полновластном хозяине твоего тела. Ты бы ползала у его ног, умоляя, чтобы он не покидал тебя, потому что всю полноту жизни женщина способна познать только рядом с мужчиной.

— Нет, я хочу принадлежать только себе! — запротестовала Эли, постепенно отходя от только что пережитого волнующего, сладостного, но непозволительного ей, незамужней девушке, наваждения.

— Принадлежать только себе может лишь никому не нужная женщина, — хмыкнула Шакира, но тут же переменила тон: — Ах, моя бедная девочка, я не могу спокойно смотреть на твои мучения, позволь мне помочь тебе.

В руках женщины появился предмет, при виде которого Эли невольно вскрикнула.

— Я вижу, тебе уже знакома эта штучка? — улыбнулась Шакира. — Конечно, настоящая вещь гораздо лучше, но за неимением… — Она протянула девушке большой коричневый фаллос, очень похожий на натуральный. — Бери, ну чего ты боишься? Или стесняешься? В этом нет ничего зазорного. Между прочим, многие одинокие женщины мечтали бы иметь у себя такую игрушку. Потрогай, она очень приятна на ощупь.

Шакира подошла к Эльнаре, по-прежнему со страхом и смущением взиравшую на огромный член. И, поскольку девушка явно не желала брать его в руки, присела на краешек скамьи и медленно принялась водить им по разгоряченному девичьему телу. Провела фаллосом вокруг трепещущих вишневых губ, спустилась к нежной шее. Пощекотала вмиг затвердевшие розовые соски, помассировала маленькую округлую грудь, поиграла с пупком и слегка надавила на маленький черный треугольник. От этого прикосновения Эли застонала и попыталась плотно сомкнуть бедра. Но настойчивая Шакира вынудила ее вновь раздвинуть ноги. Очень скоро, немного погуляв по большим половым губам, фаллос проник в святая святых, правда, не слишком глубоко, чтобы не нарушить целостность девственной плевы, но достаточно ощутимо для жаждущего любви тела. При всем желании Эльнара не могла сдержать стонов. Она металась на широкой скамье, терзая свою набухшую грудь и кусая пересохшие губы.

— Тебе хорошо, родная? — шепнула Шакира.

Не открывая глаз, девушка кивнула головой.

— Тогда выпей еще немного бальзама и введи сама эту сладкую игрушку в свое лоно, ведь тебе лучше известны желания твоего тела. Держи, не бойся и раздвинь пошире ножки, так тебе будет удобнее.

Сначала очень осторожно и медленно, потом все быстрее Эли начала водить фаллосом по большим половым губам, при этом стараясь почаще прикасаться к затвердевшему маленькому бугорку, особенно чутко отзывавшемуся на ласку. Ее дыхание участилось, на лице и груди появились прозрачные капельки пота. Невыносимое желание жгло ее изнутри подобно каленому железу. Позабыв обо всем на свете, Эльнара полностью отдалась своим ощущениям. Ей казалось, что внутри перекатываются волны. Они все плывут одна за другой, порой накрывают друг друга, торопятся куда-то, но все не могут достичь чего-то очень важного, доводя ее до полнейшего изнеможения. Она должна помочь им, у нее больше нет сил терпеть эту сладкую боль. Волны пытаются заплыть еще дальше? Ну что ж, значит, так нужно. О да, глубже, еще глубже! Вдруг острая боль пронзает тело. С трудом разлепив густые влажные ресницы, дрожащими от пережитого напряжения руками Эльнара вынимает из влагалища наполовину окрасившийся в алый цвет фаллос. Откуда-то издалека слышится голос: