Мария Баррет - Элли

— Эдвард… Я…

Он стоял, глядя на нее, и вдруг его бросило в дрожь. Тогда он протянул руку, прижал ее к себе и, обнимая, стал гладить блестящую копну волос. Он слышал, как; она что-то шептала ему в грудь, но слова терялись.

Нежно отстранив ее от себя, он расстегнул ей блузку и спустил с плеч. Затем наклонился и поцеловал ложбинку у шеи. Все это время Элли казалось, что она смотрит на себя со стороны.

Под его руками шелк нижнего белья соскользнул. Холодный воздух, касаясь кожи, заставлял ее дрожать. Не отрывая от нее взгляда, Эдвард отошел. И тогда, расстегнув застежку, она сбросила на пол юбку, нижнее белье и осталась обнаженной.

Приблизившись, он стал медленно исследовать пальцами все изгибы ее тела: коснулся соска ее пышной груди, затем погладил спину. Она не смущалась — обнаженность делала ее сильнее, радостнее и могущественнее. Он собрал ее волосы и, обмотав вокруг своей руки, откинул голову назад, заставив ее тело изогнуться дугой, а потом сильно прижал к себе ее бедра. Наклонившись, он стал целовать ее губы.

Сила страсти Элли разрушила все его самообладание. Он потихоньку прижал ее к стене и, не прекращая поцелуя, расстегнул брюки. Затем легко раздвинул ей ноги и, слегка приподняв и притянув к себе, оказался глубоко внутри нее. Она закричала.

Медленно двигаясь, он крепко держал ее за бедра. Прерывисто дыша, она смотрела на него дикими потемневшими глазами, и он чувствовал, как страсть и возбуждение полыхают внутри ее тела. Он еще сильнее прижал ее к себе, а она обвила его ногами. Движения его убыстрились. И хотя спина чувствовала шероховатость стены, она не могла сдержать стонов наслаждения. Наконец разгоревшийся в ней огонь достиг своего пика, и тогда Эдвард дал себе волю. Интенсивность его взрыва была столь сильна, что он закричал.

Потом они стояли, обнявшись, в холодной ночной тишине. Он гладил ее волосы и слышал тихое всхлипывание. Наконец она успокоилась. Взяв за подбородок, он повернул к себе ее лицо и поцелуями стал убирать слезы, чувствуя теплую соль на своих губах. Потом бережно накинул на нее пиджак, поднял на руки и понес в спальню.

Ник Боуен отложил папки в сторону и устало потянулся. Потом подошел к окну, откинул занавески и посмотрел на залив. Солнце только начало просыпаться. Он настолько устал, что чувствовал себя больным, и глядя на спокойный пейзаж, пытался справиться с бушующими эмоциями. Было пять утра. Он не спал всю ночь.

По дороге в кухню Ник поднял папку и швырнул ее на пустой стол. Включив кухонный комбайн, он устало плюхнулся на стул. Дотянувшись до папки, он попытался прочитать ее еще раз. Ярость клокотала в нем, и шок не проходил. Он захлопнул отчет и сжал голову руками.

Перед ним на столе лежала жизнь его дочери: ее боль и отчаянье, ее отвага и сила духа. Все это было там, в аккуратной черной папке. Он чувствовал себя таким беспомощным! За прошедшие пять часов он многое узнал и теперь не мог смириться с тем, что потерял, и с тем, что уже никогда не обретет. Ник увидел, какой он была хрупкой и сколько ей пришлось выстрадать за последние несколько месяцев. Этого оказалось достаточно, чтобы понять, что все мечты его рушатся, разлетаются на кусочки. Она пока не готова узнать правду, и он не был уверен, что когда-нибудь это время придет.

Ник встал, налил себе кофе, вышел на балкон. Ему хотелось вдохнуть прохладный утренний воздух. Она была бодрой, и она была прекрасной и чистой, и… она уже не нуждалась в его защите.

Ник огляделся и увидел, что небо, сливаясь с водной гладью, сначала окрасилось розовым, потом янтарно-розовым цветом, а солнце стало подниматься огромным сверкающим бриллиантом.

Наступил новый день.

Зазвонил телефон, и Ник взглянул на часы. Он ждал этого звонка.

— Алло, Ник Боуен.

— Мистер Боуен, это Джек Бизер. — Голос на другом конце линии был очень далеким. — Я узнал кое-что про этого парня, Брайндли.

Ник облегченно вздохнул. Всплывшее в досье имя Брайндли огорчило его.

— Не томи, Джек!

— Ладно, но все оказалось не так просто, как я думал, мистер Боуен. Когда вы позвонили, то я предположил, что его работа связана с «захватом», поэтому стал искать контакты с организацией Лоренцо. Я считал, что это обычные дела, связанные с акциями и инвестициями.

Он перевел дыхание.

— Но все оборачивается так, что он крутился вокруг организации довольно много времени. По-видимому, он откопал горячие вещи. Кое-кто из ребят Лоренцо случайно подошел к его бумагам. Вы понимаете, о чем я говорю? И им все стало ясно. Но здесь кроется большее — он работал для миссис Тейлор.

Ник почувствовал резь в желудке.

— Что ты подразумеваешь под работой для миссис Тейлор?

— Папки были украдены из ее дома, и она оплачивала его работу. Очевидно, она попала под наблюдение.

Ник выругался. Это очень опасно.

— Как много она знает?

— Официально она ничего не могла сделать. Вы знаете организацию Лоренцо так же хорошо, как и я. Но этот «захват» говорит о многом. Если «Хэдли Тейлор Йорк» хочет взять контроль над «Трайтиш», то очевидно, что она знает достаточно.

Ник на секунду закрыл глаза.

От такой новости у него закружилась голова — это был сильный удар для него. Она собиралась отомстить Лоренцо!

— Мистер Боуен?

Он вернулся к реальности.

— Извини, Джек. — Он почувствовал, что Джек колеблется, прежде чем что-то сказать.

— Мистер Боуен, вы понимаете, что я не должен говорить это, но… ладно, вы знаете, как работает Лоренцо?.. — Голос его затих.

— Да, знаю.

— Очень хорошо. Тогда я все запишу и отправлю вам. Что-нибудь еще есть для меня, мистер Боуен?

Ник решил прекратить разговор; ему понадобится время для размышлений.

— Нет, не сейчас, Джек. Пришли мне отчет как обычно. Хорошо?

— Да.

— У тебя была трудная работа, Джек. Я ценю это. Ты получишь тридцать процентов премиальных.

— Спасибо, мистер Боуен.

— До свидания, Джек.

— До свидания, мистер Боуен.

Ник повесил трубку. Господи! Он провел ладонями по лицу и попытался трезво все обдумать. Он боялся, но не за себя. Действительно ли Элли знает, что делает? Понимает ли она, чем это грозит? Он вскочил и начал быстро ходить по комнате. Он должен поговорить с ней, предупредить об опасности. Лоренцо не остановится ни перед чем, теперь, когда он узнал, что она пытается добраться до него. Ник резко остановился. Господи, какой же он дурак! Ну как он сможет рассказать ей об этом?

Он стоял, пытаясь сообразить, как же ему выбраться из того положения, в которое он попал. Он должен что-нибудь предпринять. Ужас от возможности вновь потерять ее был настолько реален, что он чувствовал физическую боль. Он должен что-то сделать…

Вдруг его взгляд наткнулся на висящую на стене фотографию: на фоне лазурного неба по океану летела яхта с красно-белыми парусами. Эдвард Гамильтон управлял ею. Ник облегченно вздохнул — кажется, он нашел выход!

Он медленно подошел к фотографии и стал пристально всматриваться в маленькую фигурку, держащую штурвал яхты. Эдвард. Ник вспомнил его грусть и осознал, что той тяжелой ношей, которую нес Эдвард, была любовь к женщине. Любовь к Элли.

Да, он все расскажет Эдварду, надеясь, что тот любит Элли достаточно сильно, чтобы стать ее защитником.

Повернувшись во сне, Эдвард прижался к Элли. Он помнил теплый запах ее волос, в его сознании всегда жила память о ее теле. На мгновение он подумал, что это только сон, но, почувствовав, как она приникла к нему, открыл глаза. Это оказалось явью.

— Хэлло, — прошептал он, обнимая и целуя ее в обнаженное плечо. Солнце врывалось через окно, разбрасывая свои лучи по постели. И в них кожа ее отливала золотом.

Элли повернулась к нему, открыла глаза и улыбнулась:

— Привет.

Он отвел с ее лица прядь волос и поцеловал.

— Сколько времени?

— Разве это имеет значение? — Он приложил палец к ее губам.

Она положила ладонь на его руку и ощутила крепость его мускулов. Потом потянулась, а он наблюдал, как двигается ее тело, такое совершенное и такое любимое.

— Я думаю, мы должны принять душ. — Она легла на бок и подперла голову рукой, нежно пробегая пальцами по его груди, бедрам.

Эдвард рассмеялся:

— Я не против.

Она грациозно соскочила с кровати и побежала в ванную. Через несколько секунд полилась вода.

— Ты идешь?

Элли стояла в дверях, скручивая волосы в тугой узел.

Эдвард встал и в два шага оказался перед ней. Притянул к себе и обнял. Подняв руку, он вынул заколку, и волосы опять рассыпались по плечам.

— Тебе не нужно собирать их, — лукаво зашептал он, приникая губами к ее шее. — Потому что… — Губы его спустились на грудь, и Элли задрожала. — Заниматься любовью… — Она прижалась к нему бедрами. — В душе… — Поцелуи сыпались на ее тело. — Это очень… — Она снова вздрогнула, когда его губы коснулись бедер. — Очень… мокро…

Эдвард сидел на кровати и читал газету, когда она наконец вышла из ванной с завязанным на голове полотенцем. Отодвинув газету, она наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Кто звонил? — выпрямляясь, спросила она.

— Ник Боуен. Он пригласил нас на морскую прогулку.

— И?

— И я сказал «да». Это правильно?

Она опять поцеловала его.

— Хм… — Она улыбнулась. — Да.

Эдвард отложил газету. Отбросив полотенце, обнаженная, она пошла к гардеробу, достала шелковый лифчик и, надев его, стала подбирать такого же цвета трусики.

— Чему ты улыбаешься? — спросила она, заметив в зеркале его отражение.