Мария Баррет - Элли

— Сидней — хороший город, Эдвард, — спокойно проговорил он. — Он был очень добр ко мне! Не думаю, что теперь смогу жить где-нибудь еще, — он глотнул скотча. — Могу я спросить, что ты оставил в Англии?

Опустив глаза, Эдвард рассматривал янтарную жидкость в стакане. Наблюдая за ним, Ник ожидал ответа: он знал, что Эдварду необходимо высказаться.

— О, кое-какие дела, — начал Эдвард, — кое-каких людей. — Он пожал плечами и отпил еще небольшой глоток. — И весьма холодную погоду!

Ник улыбнулся:

— Это самое важное!

— Да, я понимаю. Я оставил своих родителей, — продолжил Эдвард, глядя на Ника и улыбаясь. — И моих лошадей, и добрый английский ростбиф, и все мое детство.

Они засмеялись.

— И очереди, и плохое обслуживание!

Эдвард вновь посмотрел на небо:

— И Элли.

Ник оборвал смех. Эдвард все еще улыбался, но взаимная теплота и близость мгновенно улетучились. После короткого молчания Ник возобновил разговор.

— Я понимаю, можно все оставить… Почти все… Кроме того, что уносишь с собой.

Эдвард повернулся и увидел что-то близкое в лице Ника. Это испугало его.

— Эдвард, ты рвешься домой. Я не знаю, что тебя заставляет, и не буду спрашивать, но хочу предостеречь от неверного шага.

Несколько минут он молчал.

— Всю свою жизнь я прожил в одиночестве, Эдвард. Я потерял… Самое важное я потерял, когда мне было столько же лет, сколько сейчас тебе. И до сих пор ощущаю эту потерю.

Говорил он с трудом, медленно, с незаживающей болью выдавливая каждое слово.

— В прошлое все равно не вернешься, Эдвард. — Большим глотком Ник осушил свой стакан и печально улыбнулся. Встав, он взял свой кейс. — Спасибо за выпивку. — Он осмотрел кабинет. — Пора укладываться. А где ты скрываешь свою походную кровать?

Эдвард рассмеялся:

— Вообще-то я разбил бивак в деловом кабинете.

Улыбаясь, Ник пошел к двери.

— Тогда спокойной ночи, Эдвард.

— Спокойной ночи, Ник.

Эдвард проводил его до приемной, вернулся в свой кабинет. Закрыв дверь, он окинул взглядом официальную обстановку при равнодушном свете ламп. И подумал о персиково-кремовой комнате в Истлее с элегантной мебелью времен королевы Анны. Взглянув на часы, Эдвард поднял трубку телефона и стал набирать международный код, а потом личный номер отца. Голос прозвучал неожиданно близко.

— Алло, папа? Это Эдвард!

— Эдвард! Как ты?

— Прекрасно, папа, просто замечательно. — Он помолчал. — Я звоню потому, что хочу вернуться домой, — произнеся эти слова, Эдвард понял, что принял правильное решение и другого быть не могло.

Сэр Джош молчал, слишком долго он дожидался этой фразы.

— Это хорошие новости, Эдвард! — В голосе отца слышалось волнение. — Ты надолго?

— Пока не знаю. — Все, что он знал, это то, что она нуждалась в нем. — Возможно, придется уйти с работы. Мне очень хочется побыть дома, папа. Это самое главное!

У сэра Джоша перехватило дыхание.

— Я рад, Эдвард, время пришло.

И Эдвард вдруг понял, как много он потерял, расставшись с отцом, и спокойно ответил:

— Да, я знаю.

Ник. Боуен закрыл последнюю страницу «Файнэншнл таймс», ввел нужную информацию в компьютер и развернул следующую газету.

Просмотр ведущих газет мира входил в его ежедневный рабочий ритуал — это была плата за хорошую информацию. Он взглянул на часы и решил, что этим утром прекрасно на себя потрудился. А теперь неплохо бы выпить чашечку кофе.

В это время позвонила секретарь.

— Мистер Боуен, мистер Гамильтон хочет знать, есть ли у вас свободная минута?

Ник поставил кофе на стол.

— Пожалуйста, попросите его войти, Селия. — Он сел и отпил кофе. Этот визит не был для него неожиданным. — Эдвард! Доброе утро!

— Доброе, Ник!

— Хочешь кофе? — Ник кивнул в сторону столика.

Эдвард покачал головой:

— Нет, спасибо.

— Тогда ладно. Садись, пожалуйста.

Устраиваясь у рабочего стола, Эдвард заметил кучу прочитанных газет. Да, Ник никогда не перестанет изумлять его.

— Будет ли невежливо сказать, что я думаю о твоем визите? Вероятно, он связан с нашей вчерашней беседой. — Ник откинулся на спинку стула и прямо посмотрел на Эдварда. — Может быть, я помог преодолеть сомнения?

Эдвард тряхнул головой:

— Нет, вы не помогли преодолеть их. Я долго думал о том, что вы мне сказали, и…

Ник прервал его:

— И все же решил ехать домой. Я прав?

Эдвард опустил глаза:

— Да, это так.

Ник наблюдал за ним. За прошедшие годы он полюбил Эдварда, они стали друзьями. Он знал, как нелегко Эдварду далось это решение.

— Не могу сказать, что я обрадован мыслью потерять тебя, но… Когда ты собираешься уехать?

— Как можно быстрее, но я сначала должен привести дела в порядок. Вы не возражаете против моего решения?

— Нет, если ты найдешь себе замену. — Ник допил кофе. — Скажи мне, Эдвард, а потом ты собираешься вернуться?

Эдвард понимал, что он в долгу перед Ником, поэтому постарался быть честным.

— Я не знаю, — сказал он прямо. — Не знаю, какая там ситуация и насколько серьезен мой порыв. Извините.

Ник задумчиво постукивал карандашом по руке. Такого блестящего адвоката, как Эдвард Гамильтон, отыскать будет трудно. Эта мысль первой пришла ему в голову. Но он надеялся, что ему удастся оставить Эдварда у себя, когда тот вернется в Сидней. И все же самое большее, что он сможет сделать, это подождать Эдварда пару месяцев.

— Кого из своей команды ты порекомендуешь на время по европейским делам?

— На этой неделе прилетает из Парижа мистер Карфи. Я думаю, он идеальная кандидатура для этой работы. Очень способный человек.

— Надеюсь. — Ник взял свой ежедневник. — Я предлагаю на следующей неделе созвать совещание твоей команды, и ты проинструктируешь их по делам.

Эдвард согласился.

— И подготовь мне подробный доклад по будущей работе. Договорились?

— Да, я постараюсь сделать все за несколько дней.

— Хорошо. — Ник посмотрел свое расписание. — Как насчет утра в пятницу? Мы можем назначить встречу после завтрака.

— Прекрасно. Я подготовлю накладные.

Ник посмотрел на него:

— Тогда все. Или есть что-нибудь еще?

— Нет, все в порядке. — Эдвард встал. — Ник, я очень ценю ваше отношение.

Ник пожал плечами:

— Это в моих собственных интересах, Эдвард. Я не хочу тебя терять. Надеюсь, это ты понимаешь?

Эдвард рассмеялся:

— Да, понимаю. Спасибо, Ник.

Он знал, что Ник защищал не только свои собственные интересы — здесь было нечто большее.

— Тогда увидимся позже, Ник, — проговорил Эдвард, направляясь к выходу.

Ник проводил его взглядом и подумал, что этим утром он выглядит совсем по-другому: моложе, почти совсем мальчишкой.

Возвращаясь к своему занятию, Ник взял газету и стал читать первую статью. Через минуту до него дошло, что он ничего не воспринимает. Тогда он отложил газету и погрузился в воспоминания.

Он вынул из кармана бумажник, открыл его и достал маленькую выцветшую фотографию, обломанную и потертую по краям. Приблизив ее к глазам, он стал пристально всматриваться в незабываемое лицо.

Юная женщина, высокая и белокурая, с загорелой кожей, стояла рядом с ним. Гордая и прекрасная, она прижималась к нему, смеясь в камеру. Порыв ветра разметал ее волосы. Они окутали ее шелковой паутиной цвета белого золота. Она была на шестом месяце беременности.

Ник закрыл глаза. До сих пор он ощущал нежный аромат ее кожи. Открыв глаза, он погладил ее счастливое невинное лицо, а потом осторожно положил фотографию обратно.

Иногда воспоминания наплывали столь явно, что казалось, все это происходило только вчера. Они были такими сильными, что печаль и боль постоянно терзали его.

И с этим он жил всю свою жизнь.

Самолет приземлился на мокрую посадочную полосу «Хитроу», и Эдвард увидел серое небо Лондона. Мелкий дождь умывал скучные здания аэровокзала, все было мрачным и гнетущим. Эдварду хотелось смеяться.

«Я дома», — подумал он, достал свой непромокаемый плащ и вышел в проход для пассажиров первого класса.

Он подхватил свой багаж и влился в тонкую струйку пассажиров, текущую к выходу. Спускаясь к автобусу, он подставил свое лицо холодному влажному ветру Англии. Впервые за четыре года он был по-настоящему счастлив.

Сэр Джош стоял у выхода вместе с другими встречающими, с нетерпением ожидая сына. Медленный поток усталых сонных людей вытекал из таможни, и радостные крики встречающих отвлекли его внимание.

Вдруг он заметил Эдварда. Сэр Джош махнул ему рукой и, крикнув, стал торопливо пробираться к концу барьера. Эдвард увидел отца, и его лицо засветилось улыбкой.

— Папа!

— Эдвард!

Секунду они стояли, вглядываясь друг в друга, а потом крепко обнялись.

— Добро пожаловать домой, сын, — взволнованно проговорил сэр Джош, еще крепче обнимая его. — Добро пожаловать домой!

— Я до сих пор не верю в это! — Эдвард покачал головой, просматривая старые газеты. — Почему ты сразу не позвонил мне и не рассказал обо всем?

Отъезжая от аэропорта, сэр Джош маневрировал своим «даймлером», все время оглядываясь через плечо.

— Потому что… — Он подождал, пока не присоединился к основному потоку автомобилей. — Потому что не хотел тебя вмешивать, Эдвард. К тому же я подумал, если Элли нуждается в твоей помощи, то она должна сама попросить тебя.