Объятия маркиза стали еще сильней.

— И вы думаете, что я позволю вам это сделать? Трина вопросительно глянула на него.

— Ну хорошо, хорошо. Я просто ревную, ужасно ревную вас. Вот почему я настаиваю на том, чтобы мы поженились как можно скорее, пока вы не передумали.

— Ну… вы не должны бояться этого.

— Как я могу быть уверен? — спросил он. — Я не уверен ни в чем, когда дело касается вас. Вы насмехались надо мной, дразнили меня, правда, должен признать, проделывали все это самым очаровательным образом.

Его губы были совсем рядом с ее ртом, когда он продолжил:

— Я хочу обладать тобой! Я хочу этого так, как никого никогда не хотел и жизни. Я никогда раньше не мог даже вообразить, что женщину можно любить так сильно, как я люблю тебя. Ты моя, Трина, и я не намерен ждать!

В его голосе была такая решимость, что Трина затрепетала.

Она поняла, что, как бы ни кривила перед собой душой, в конце концов она сделает именно так, как он хочет не только сейчас, но и в будущем.

Он был покорителем, победителем, именно тем типом мужчины, которым она всегда восхищалась. Человеком, который, с одной стороны, может предоставить ей определенную свободу, а с другой, станет ее полновластным господином.

В то же время Трина знала наверняка, что ей будет радостно с ним, будет интересно бороться против его желаний и, что еще более чудесно и волнительно, в конце концов сдаваться на его милость.

— А если предположить, — спросила она тихо, — что я предпочла бы… пышную свадьбу? Ведь ты же все-таки важная персона в Англии. Твои друзья ожидают, что твоя свадьба состоится в соборе святого Георгия на Ганноверской площади в Лондоне, что ей будет посвящен целый разворот в разделе светской хроники крупнейших газет, что по крайней мере десяток подружек будут нести шлейф за невестой перед несколькими сотнями гостей.

— Ну, тогда они будут глубоко разочарованы, — твердо сказал маркиз, — да и ты тоже, поскольку я не собираюсь отправляться в Англию до тех пор, пока не смогу насладиться счастьем под щедрым солнцем Франции. Я должен быть уверен, что ты любишь меня, как и я тебя. Мне хочется сбежать на край света, где мы могли бы уединиться…

— Ну, и… куда же ты… намереваешься отправиться в свадебное путешествие?

Она была уверена еще до того, как задала вопрос, что он наверняка уже обдумал это.

— Моя яхта по пути в Монте-Карло зайдет сегодня в Марсель, — ответил маркиз. — Я уже отправил капитану телеграмму с приказом подготовить все к нашему приезду!

— Ты был так… уверен, что я соглашусь… выйти за тебя замуж?

— Если бы ты отказалась, я снова запер бы тебя в подземелье до тех пор, пока ты не согласилась бы! — шутливо пригрозил он.

Трина с улыбкой сказала:

— Тебе не удалось бы удержать меня в темнице. Я придумала бы способ выбраться из неволи…

— Тогда я снова поймаю тебя, — пообещал маркиз. — Тебе никогда не спастись от меня! Ты, дорогая, заняла прочное место в моей жизни.

— Хочется верить, что ты говоришь искренне. Ты смог бы на самом деле… уехать и… забыть обо мне? — спросила Трина, испытующе глядя на него.

— Если говорить честно — нет! — ответил маркиз. — Когда я той ночью мучался бессонницей в отеле в Ницце, я отчетливо понял, что должен снова увидеть тебя, и поспешил на первый же поезд в Арль. Даже если бы ты принадлежала тысяче герцогов, я все равно бы добился тебя.

Испугавшись при мысли, что она могла бы принадлежать другому мужчине, маркиз взял ее за подбородок и повернул к себе. Затем он снова с одержимостью и горячностью поцеловал ее. Однако эти поцелуи отличались от тех, какими они обменялись раньше. Только когда его ласки стали слишком бурными, Трина протестующе что-то прошептала и подняла руки, чтобы высвободиться из его объятий.

Огонь в его глазах выдавал страстное желание, и когда он посмотрел на нее снова, то глубоким проникновенным голосом сказал:

— Прости меня, дорогая. Я страстно люблю тебя, люблю так безумно, что забыл, как ты еще молода и невинна, как неопытна в любовных делах.

— Это… очень сильно… беспокоит тебя?

— Это на самом деле так прекрасно, что мне не хватает слов выразить свои чувства.

Он снова прижал ее к себе, но уже более мягко.

— Моя дорогая, в тебе есть все, что я хотел бы видеть в своей будущей жене. Но я уже не мечтал встретить свой идеал.

— Ты в этом… уверен?

— Я думал, что молоденькие девчонки — просто глупенькие пустышки без мозгов. Однако оказался не прав.

Маркиз нежно поцеловал ее и продолжил:

— Я думаю, что искал искушенную и познавшую мир женщину, и снова оказался не прав. Но все это уже осталось в прошлом, а теперь перед нами, любимая, открывается новая счастливая жизнь.

Трина обняла его за шею и прижала его голову к своей.

— Я тоже… этого хочу, — прошептала она. — Я хочу принадлежать тебе. Я хочу сделать тебя счастливым. Пожалуйста… пожалуйста, научи меня любить так, чтобы потом во мне не разочароваться.

— Ты никогда не разочаруешь меня, дорогая, — ответил маркиз. — Учить тебя любви, моя прекрасная богиня, будет самым волнующим и чудесным занятием из всех, что я до сих пор делал в своей жизни.

Он снова начал целовать ее, все более настойчиво и требовательно, как будто он добивался чего-то своими поцелуями, и Трина поняла вдруг, что не только все ее тело отдается ему, но и сердце, разум и сама душа.

Где-то далеко она уловила едва слышные трели соловьев и подумала, что, наверное, они так поют только тогда, когда не могут молчать. И ей показалось, что вместе с соловьиной трелью они с маркизом поднимаются к звездам, сияние которых делает их частичкой волшебной песни любви.