Александр Дюма-сын - Елена

Впрочем, Эдмон едва ли бы ее увидал. Мечты его и неподвижное созерцание тротуара были неожиданно прерваны знакомым ему голоском, раздавшимся над самым его ухом.

— Влюбленный уж здесь — и мечтает! Давно ли?

Эдмон обернулся: перед ним стояла Нишетта, в руках ее была дамская картонка.

— Это вы, Нишетта, — сказал он. — Что вы здесь делаете?

— Хорош вопрос, что делаю! Вы уж и забыли, что я обещалась помогать вам.

— И вы приступили уже к исполнению обещания?

— Как видите.

— Я ничего не вижу.

— Что у меня в руках?

— Право, не знаю, картонка какая-то.

— Ну…

— Ну…

— Какой недогадливый! В картонке шляпка и чепчики, и я иду к г-же Елене Дево. Поняли?

— Понял; ну а вдруг вас не примут?

— Вот мило! Иду, стало быть, примут.

— И вы ее увидите… завидую вам!

— А вы видели ее?

— Видел.

— В церкви?

— В церкви.

— И на целый день счастливы?

— Счастлив — что ж делать?

— А кому вы этим обязаны?

— Как кому? Ей — я думаю.

— Ей! Неблагодарный вы — вот что! А кто вам посоветовал идти в церковь — забыли?..

— Вам обязан, вам, моя добренькая. Только не сердитесь.

— Не сержусь, не сержусь; прощайте.

— Так вы… так вы точно идете к ней?

— Так шучу я, что ли?..

— И вы обо мне будете говорить с нею?

— Нет, об Густаве. Еще спрашивает!

— Только, Нишетта… знаете ли: осторожнее…

— Мне не учиться! Лучше вас знаю женское сердце. Хочу, чтобы вы были счастливы — и будете, и все-таки будете обязаны мне. Прощайте, прощайте… Заходите ко мне в два часа: много порасскажу вам.

— Осторожнее, Нишетта… ради Бога…

— Подите вы! Трус! В два часа, помните.

— В два часа.

И легко перейдя на другую сторону улицы, Нишетта скрылась за дверью, еще раз улыбнувшись влюбленному.

Было еще слишком рано для того, чтобы Елена могла принять Нишетту, но модистка, сообразив, что дело было летом и в воскресенье и что, следовательно, доктор непременно утром же поедет с дочерью за город, решила безотлагательно покончить дело. В простоте сердца она веровала, по старинному преданию, что в воскресные летние дни весь город переселяется за город.

За решимостью исполнение последовало быстро. Нишетта надела легонькую соломенную шляпку, завернулась в маленькую шаль, наполнила картонку разнообразными модными изделиями и направилась на улицу Лилль, где, как известно читателю, встретила Эдмона.

Когда Нишетта вошла, Елена была в кабинете отца, по обыкновению работавшего утром.

— Вас какая-то женщина спрашивает, — сказала ей вошедшая Анжелика.

— Какая женщина? — спросила Елена.

— Говорит, что вы ее не знаете, у нее картонка в руках.

— Верно, из модного магазина, — заметил доктор. — Ступай, друг мой, купи себе обновочек к лету.

Дево поцеловал дочь и принялся опять за перо оканчивать давно начатое им сочинение, в котором ученый доктор предполагал объяснить человечеству вечное начало жизни.

— Где же? Кто меня спрашивал? — сказала Елена, вбегая в свою комнату.

— Ждет в передней, — отвечала Анжелика.

— Так просите сюда.

Когда Нишетта вошла, Елена невольно залюбовалась хорошенькою головкою гризетки: ее удивление не ускользнуло от бойкого взгляда нашей приятельницы, и нельзя сказать, чтобы не понравилось ей.

— Я имею честь видеть г-жу Елену Дево? — спросила Нишетта.

— Я Елена, — отвечала дочь ученого доктора.

Анжелика, считавшая исключительною обязанностью всюду соприсутствовать своей воспитаннице, слушала себе хладнокровно, стоя и пользуясь преимуществом толстых женщин складывать на животе руки.

Нишетте очень хотелось удалить эту непредвиденную ею свидетельницу: она понимала, что при гувернантке Елена не решится быть откровенною.

— Я пришла показать вам, — начала Нишетта, — последние фасоны чепчиков, воротничков, рукавчиков…

— Покажите, пожалуйста, покажите, — отвечала Елена, садясь и с любопытством заглядывая в картонку, поставленную Нишеттой на кресло.

— Это вот по только что вышедшему журналу…

— Вы не из магазина ли, что на улице Сен-Тома?

— Нет, — отвечала Нишетта, быстро смекнув, что пришел удобный случай удалить гувернантку, заговорив об Эдмоне, потому что гризетка не сомневалась, что Елена непременно захочет узнать кое-какие о нем подробности. — Я не работаю в магазине, я живу одна. К вам я прислана по рекомендации знакомой вам дамы, г-жи де Пере.

— Так вы от г-жи де Пере? Вы ее знаете? — с изумлением, почти с радостью, воскликнула Елена.

— Очень хорошо знаю, я на нее постоянно работаю уже несколько лет.

— И она именно дала вам мой адрес?

— Да, я прислана от нее.

— Это странно!

— Что странно?

— Послушайте, Анжелика, — сказала Елена, обращаясь вместо ответа к гувернантке, — будьте так добры… у меня есть до вас большая просьба…

— Что вам угодно?

— Потрудитесь сходить к портнихе… я заказала ей розовое платье, а теперь розовый цвет к этому не подходит, так пусть она, если еще это можно, делает мне не розовое, а голубое платье, слышите: голубое… сходите, пожалуйста.

— Сейчас, — отвечала достойная гувернантка, нисколько не подозревая, почему розовый цвет вдруг сделался цветом неподходящим.

— Это не так близко, — продолжала Елена, — но мы не сядем обедать без вас.

Последнее замечание пришлось Анжелике очень по вкусу, и она немедленно стала надевать шляпку.

— Я бы вас не беспокоила, послала бы человека, — шепнула ей Елена, — да боюсь, что-нибудь перепутает.

— Как можно человека!

— Вы ведь любите чепчики? — тихо и вкрадчиво напевала ей Елена.

— А вам что?

— Нет, любите?

— Да, люблю, а что?

— Так, я только спросила.

«Купит мне чепчик! — подумала Анжелика. — Только бы догадалась — с пунцовыми лентами!»

И напутствуемая надеждой, почтенная гувернантка понеслась на всех парусах к портнихе.

«Дела идут хорошо, — подумала Нишетта. — Девочка влюблена, заметалась…»

И гризетка открыла картонку.

— Садитесь, — сказала Елена, — так будет удобнее.

С этими словами она придвинулась к Нишетте и взяла картонку.

— Вот ночные чепчики с розовыми лентами, — сказала Нишетта. — Розовый цвет вам, кажется, нравится?

— Так вы работаете на г-жу де Пере? — начала допрашивать Елена.

— Да, — отвечала Нишетта и в то же время подумала: «Вот оно!»

— Сколько ей, вы думаете, лет?

— Она еще очень молода; ей всего тридцать девять лет, но никто этого не скажет, — отвечала Нишетта, делая ловкий поворот разговора, — хотя ее сыну уже двадцать три года.

— Так у нее сын есть? — спросила Елена, устремив, по-видимому, все внимание на ночной с розовыми лентами чепчик.

— Как же! — отвечала гризетка. — И какой добрый! Какой прекрасный, умный молодой человек! Мать им не надышится!

— Вы его тоже знаете? — сказала Елена несколько уже дрожащим голосом.

— Знаю; я так часто вижу его у г-жи де Пере…

— Очень миленький чепчик, — перебила Елена, стараясь показать, что предшествовавший разговор интересовал ее очень мало.

— Угодно вам будет примерить? — сказала Нишетта, вставая.

— Позвольте.

— Как он вам, к лицу? — заметила Нишетта, посмотрев в зеркало на Елену.

— Что это стоит?

— Самая безделица. Сойдемся в цене, когда вы выберете все, что вам понравится.

Елена сняла чепчик, отложила его в сторону и села.

— Что у вас еще есть?

За этим вопросом последовал новый осмотр картонки.

Нишетта остерегалась первая заговорить об Эдмоне, притом же она была уверена, что Елена спросит, не утерпит; так оно и случилось.

— Чуть ли отец мой не знает Эдмона де Пере, — сказала Елена.

— Ну да, Эдмон! Его Эдмоном зовут! — подхватила Нишетта. — Разве я называла вам его по имени?

— Нет, я видела у отца его карточку, — отвечала, покраснев, Елена, — теперь я вспомнила.

— Ну да! Он ходил к вашему батюшке; был не совсем здоров и хотел успокоить мать; она так всегда о нем беспокоится.

— Ну, и успокоил ее?

— Успокоил совершенно, — отвечала Нишетта, чтобы только отвечать что-нибудь, не обнаружив настоящую причину его визита.

«Бедная женщина! — думала Елена. — Она и не подозревает опасности его положения!»

— Он вчера был здесь, — сказала она вслух.

— А сегодня утром не приходил? — спросила Нишетта.

— Нет.

— Вы это наверное знаете?

— Наверное, — отвечала Елена, покраснев еще раз. — А разве он хотел быть?

— Я его сейчас встретила на этой улице.

На это Елена не отвечала ничего и потупилась.

Гризетка ловко вела атаку: неприятель был ею оттиснут в самые дальние ретраншементы.

— Мне нужен чепчик, — сказала Елена, несколько оправившись, — вот для этой дамы, что здесь была и пошла к портнихе.

— Угодно вам в этом роде? — сказала Нишетта, вынимая еще чепчик из картонки.

— Да, хоть такой…

— Я совершенно такой делала г-же де Пере.

Елена решилась не отвечать; ей и то уж казалось, что об Эдмоне было говорено слишком много, хотя она и не подозревала, как интересует Нишетту все ею сказанное о молодом человеке.

Гризетка угадала ее решимость и дала себе слово заставить говорить ребенка.