— Почему они так поспешно уехали? — недоумевал Приам. — Почему?

— Может, кто-нибудь шепнул им, кто мы такие, — предположил Парис. — А узнав, что под покрывалом скрывается Елена, они испугались.

— Чего им бояться? Наказания? — вскричал Приам. — Ведь не они же сбежали с Еленой!

— Люди не всегда действуют разумно, — вмешался Геланор. — Когда они чуют опасность, как заяц погоню, им свойственно убегать.

— Вот оно! Началось! — воскликнула, входя в зал, Гекуба.

— Еще ничего не началось, — ответил Приам. — Мы сделаем все, чтобы и не началось. Я пошлю послов…

— Купцы сказали, что время переговоров миновало, — напомнила я, мой голос звучал еще слабо. — Когда Приам сообщил послам, что вы ничего не знаете о Парисе и обо мне, они восприняли это как… сознательную ложь.

— Так я и думал! Именно этого я и боялся! Помнишь, Парис, что я сказал в тот день, когда вы приехали в Трою? Я сказал, что по твоей милости я стал лжецом.

Помедлив, Приам добавил:

— Только невольным.

— Они подумали иначе, — мягко сказал Парис.

— Конечно, а что еще они могли подумать? — тихо сказала Гекуба. — Нужно самим отправить послов к грекам. Нужно созвать совет. Елена должна…

— Нет! — закричал Парис. — Даже не произноси этих слов! Елена не вернется в Спарту! Я не отпущу ее. Никогда. Пойми это, матушка. Пойми, отец. Мы с ней поселимся в горах, но никогда не расстанемся.

— «В горах»! — усмехнулся Приам. — А что ты будешь делать, когда греки придут в горы и подстрелят тебя, как оленя, из лука? Стены Трои служат какой-никакой защитой.

Глубокое, мучительное чувство вины захватило меня. Матушка умерла, не стерпев стыда. А теперь разговоры о бегстве, выслеживании, новых убийствах.

— Парис!

Я встала и взяла его за руку.

— Моя матушка уже пожертвовала жизнью. Я не могу допустить, чтобы из-за меня появились новые жертвы. Жертву должна принести я, — сказав это, я вздрогнула.

Возвращение в Спарту не сулит ничего, кроме ужаса. За исключением того, что я вновь увижу Гермиону. А в остальном — смерти подобно.

— Благородные речи. Речи настоящей царицы, — кивнула Гекуба, и ее голос потеплел: таким я его никогда не слышала.

Наконец-то я заслужила ее одобрение — тем, что выразила готовность уехать.

— Я должна… Я должна…

Я запнулась и не смогла больше ничего выговорить.

Парис прижал ладонь к моим губам.

— Не говори этих слов! Слова имеют обыкновение сбываться! Этих слов мы никогда не произнесем. Я лучше умру!

— А Елена, может, нет, — пожала плечами Гекуба. — Не выбирай смерть за других без их согласия.

Я не успела открыть рот, как Парис опередил меня:

— Я выбираю смерть только для себя! Смерть за Елену. Я умру, защищая ее.

— И ты действительно умрешь, — изрекла Эвадна.

Ее голос был ледяным, как подземный источник, возле которого жила наша змейка.

— Я созываю совет старейшин, — объявил Приам, направляясь к выходу.

XXXVII

Ярмарка продолжалась долго, пока закрытие судоходного сезона не положило ей естественный конец. Приам принял все меры, чтобы никакие слухи не повредили обычному ходу ярмарки, которая приносила огромный доход. Скоро Трое может понадобиться ее богатство.